Джерард Келли - Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник)
Холмс затянулся, не обратив внимания на то, что трубка погасла. Я протянул ему коробок спичек, но он лишь нетерпеливо отмахнулся.
– Идемте, Уотсон, – произнес он, подхватывая пальто и шляпу. – Пора нам пойти взглянуть на покойного мистера Иеремию Брентвуда.
Я накинул плащ и взял трость, и мы с месье Фонтэном последовали за Холмсом. После того как наша компания пересекла Бейкер-стрит, мы направились по Мэрилебон-роуд к площади Портленд. Мы с ресторатором едва поспевали за несшимся впереди нас Холмсом.
– Может, и не было никакого преступления, – заметил я на ходу. – Иеремия мог умереть сам, по естественным причинам.
– Не исключено, что вы правы, Уотсон. Разумеется, я надеюсь, вы сможете установить подлинную причину смерти, когда осмотрите тело. И все же интуиция, которая крайне редко обманывает меня, подсказывает, что мы имеем дело с убийством.
Я знал, что Холмс прав, и потому замолчал. Была и другая причина, в силу которой я решил воздержаться от продолжения беседы. Поскольку приходилось едва ли не бежать, мы с месье Фонтэном уже начали задыхаться. Холмс, надо сказать, дышал спокойно и ровно.
Наконец мы добрались до «Золотого петушка», и ресторатор пропустил нас внутрь. Быстро оглянувшись по сторонам, он зашел сам и запер за собой дверь. После этого Фонтэн подвел нас к дверям в обеденный зал и замер, жестом пригласив нас заглянуть туда.
Зал, выдержанный в синих и золотых тонах, оказался небольшим, однако, несмотря на скромные размеры, был роскошно оформлен. Окна украшали тяжелые узорчатые занавески, а с потолка, покрытого орнаментальной лепниной, свисали две хрустальные люстры. В зале имелось семь столиков. Один из них, с белой накрахмаленной скатертью, расшитой изображениями золотых и синих петухов, стоял у дальней стены и был накрыт на двоих. В центре его возвышался серебряный подсвечник на три свечи, которые полностью догорели, закапав расплавленным воском скатерть. На стуле, обращенном к нам, откинув голову назад, сидел Иеремия Брентвуд. Его рот был открыт, а взгляд невидящих глаз устремлен на люстры.
Я врач и, уж поверьте, насмотрелся на смерть. И, будь то гибель солдата на поле боя в Афганистане или спокойная кончина пожилой дамы, отошедшей в мир иной во сне, я никогда не мог привыкнуть к этому зрелищу. По идее за долгие годы работы я должен был закалиться и стать равнодушным к жатве, что собирает мерзкая старуха с косой. Однако, должен признаться, со мной этого не произошло, и смерть Брентвуда не явилась исключением. Он показался мне очень молодым, не старше двадцати пяти лет. Перед посещением ресторана Иеремия тщательно побрился и нарядился в черный вечерний костюм и белую рубашку. Его каштановые волосы были слегка напомажены и зачесаны назад.
Заставив себя забыть о чувствах, я принялся за осмотр тела. Чтобы прийти к заключению, мне потребовалось не так уж и много времени.
– Я считаю, – заявил я Холмсу, – что причиной смерти Брентвуда стал сердечный приступ.
– Вы в этом уверены, доктор? – внимательно посмотрел на меня Холмс.
– Настолько, насколько в этом можно быть уверенным без вскрытия, – пожал я плечами. – Вся классическая симптоматика налицо. Судя по степени трупного окоченения, он умер от четырех до восьми часов назад.
Холмс подошел поближе и принялся осматривать тело. Мой друг делал это очень тщательно: он даже обследовал руки молодого человека и заглянул ему в рот. Наконец, повернувшись ко мне, он произнес:
– Хочу сразу предупредить, доктор, что своим вопросом я ни на йоту не ставлю под сомнение ваши профессиональные качества и опыт, однако не кажется ли вам, что покойный слишком молод, чтобы умереть от сердечного приступа?
Другого врача вопрос Холмса возмутил бы, но я уже успел свыкнуться с прямотой моего друга, поэтому спокойно ответил:
– Многие считают, что сердечные приступы случаются лишь у людей пожилых. Это достаточно распространенное заблуждение. Смерть от сердечного приступа в молодом возрасте, безусловно, редкость, но подобное, пусть нечасто, но все же случается. Не исключено, что у Брентвуда был наследственный порок сердца или же он когда-то перенес суставный полиартрит, который, как известно, дает осложнение на сердце.
– Благодарю вас, доктор, – кивнул Холмс. – Как всегда, я преклоняюсь перед вашим опытом.
Теперь мой друг сосредоточил свое внимание на столе, не упуская ничего: ни многочисленных блюд с остатками трапезы, ни окурка сигары в пепельнице, ни бокалов, ни початых бутылок вина.
– Я хотел бы спросить вас об ужине, – повернулся Холмс к месье Фонтэну. – Кто выбирал блюда, вы или заказчик?
– Месье Брентвуд. Хочу сказать, что он очень детально говорил о каждой перемене блюд.
– Вина тоже выбирал он?
– Нет, в вопросе вин он решил положиться на мои суждения и только отметил, что напитки должны быть самыми лучшими.
Холмс искусно выудил кожаный бумажник из кармана жилетки молодого человека и показал мне тисненные на нем золотом инициалы «И. Б.».
– Будьте любезны, перечислите мне, пожалуйста, все блюда, которые были поданы за ужином, – снова повернулся к ресторатору Холмс.
– Извольте. На первое были поданы консоме из говядины без гренок и паштет фуа-гра со свежими булочками. На второе было заказано наше фирменное блюдо омлет-супрем, а на десерт – фруктовый меланж из слив, черники, земляники и сливок.
Холмс как раз изучал бумажник молодого человека. Заметив, что ресторатор замолчал, он оторвался от своего занятия и поднял взгляд на месье Фонтэна:
– Это все? Вы уверены?
– Oui. Эти блюда заказал покойный. Их я и приготовил.
Холмс сунул содержимое бумажника обратно, после чего вернул бумажник в карман жилетки Иеремии.
– Уотсон, – промолвил мой друг, – я чувствую неприятный запах. Будто стухшее мясо… Вы не думаете?.. – Он показал на труп.
– Конечно же нет, Холмс, – покачал я головой. – Трупное разложение ни при чем: во-первых, с момента смерти прошло не так уж много времени, а, во-вторых, сейчас прохладно.
– А вы не замечаете запаха?
Разумеется, я уже давно его заметил, однако, из уважения к месье Фонтэну, в ресторане которого мы находились, я предпочел не заострять внимания на странном аромате.
– Нет, – покачал я головой, исподтишка кивнув Холмсу, – наверное, вам кажется.
Он тоже едва заметно кивнул в знак того, что все понял, и повернулся к ресторатору.
– Позвольте выразить вам признательность, месье Фонтэн. Благодаря вашим ясным, подробным, исчерпывающим показаниям, надеюсь, нам удастся достаточно быстро раскрыть это преступление.
