Эрл Гарднер - Дело смеющейся гориллы
— Вы сами. Вам предложили три тысячи долларов за дневники. Вы отказались. Отлично. Если вы решили действовать таким образом, мы принимаем правила игры. Предложение аннулируется. Цена теперь снова прежняя — пять долларов. Вам ясно?
— Ясно. Деньги остаются у вас, дневники — у меня.
— Давайте говорить начистоту, Мейсон. Вы ловкий адвокат. Но и я парень не промах. Если вы дадите дневники газетчикам и начнете раздувать историю с гибелью Элен, я вас просто сломаю.
Мейсон встал.
— Стращайте такой болтовней своих служащих, — сказал он. — По-моему, это еще одно свидетельство того, что вы сами перепуганы. Пойдем, Делла.
Они вышли из комнаты в сопровождении трех мужчин.
В холле Мейсон повернулся к Делле.
— Не могла бы ты мне помочь, Делла?
— Что вам взбрело в голову? — с подозрением спросил Эддикс.
— Хочу взглянуть, что лежит в этой каменной урне.
— А с чего вы взяли, что там что-то лежит?
Мейсон холодно улыбнулся.
— Узнал из дневников.
— Натан, опустите-ка с Мортимером эту урну. Переверните ее. Покажите Мейсону, что там ничего нет.
Они сняли с постамента большую каменную урну и осторожно опустили ее на пол.
Натан Фэллон посветил в глубину урны карманным фонариком. В то же мгновение она осветилась изнутри тысячами переливающихся бликов.
— Боже мой! — воскликнул Фэллон. — Да там огромный бриллиант, Бенни.
— Достаньте его, — отрывисто приказал Эддикс.
Фэллон полез рукой в урну, но не смог дотянуться до дна.
— Сейчас я сниму пиджак, — сказал он, — да и то не знаю, достану ли.
— Нужно перевернуть урну вверх дном, — сказал Эддикс. — Беритесь-ка за нее и переворачивайте. Поглядим, что там за чертовщина внутри.
Они схватили урну за верхний край, опрокинули ее набок, затем медленно приподняли дно. Первым выкатилось большое кольцо с бриллиантом.
— Мой бриллиант! — воскликнул Эддикс.
Вслед за кольцом по гладкой внутренней поверхности урны выскользнули платиновые часы.
Фэллон схватил их.
— Приподнимите-ка еще, — сказал Мейсон.
На пол выкатилась целая коллекция ювелирных изделий, монеты, бумажник, колода карт, пудреница.
— Вот это да, черт бы меня побрал! — воскликнул Эддикс.
Мейсон холодно сказал:
— В дневнике написано, что одна из обезьян, Пит, иногда озорничала и у нее появилась привычка хватать предметы, особенно те, которые, по ее мнению, ценила Элен Кэдмас, и прятать их в эту урну.
— Так вот в чем дело! — Эддикс был озадачен.
Мейсон твердо взглянул ему в единственный открытый глаз.
— Насколько мне известно, послезавтра состоится судебный процесс по иску Джозефины Кемптон, обвиняющей вас в диффамации.
— Ах вот оно что! — произнес Эддикс.
— А! — воскликнул Фэллон. — Вот теперь все стало ясно. Теперь понятно, почему сам великий Перри Мейсон заинтересовался вдруг дневниками Элен Кэдмас. Вот теперь, Бенни, все встало на свои места.
Эддикс, быстро взглянув на Фэллона, оборвал его:
— Заткнись!
Затем он повернулся к Мейсону:
— Вы умны. Я люблю умных людей. Что вы в связи с этим собираетесь предпринять?
— Ничего, — ответил Мейсон.
— А вот ты, Бенни, что теперь собираешься делать? — поинтересовался Натан Фэллон.
Эддикс подобрал часы и принялся вертеть их в руке.
— Абсолютно ничего, и сильно сомневаюсь, черт побери, что ты сможешь что-нибудь придумать.
— Мейсон все это спланировал заранее. Он подстроил нам искусную ловушку, — продолжил Фэллон.
— Придержите язык, — сказал Мейсон. — За такие слова можно ответить, Фэллон. Выбирайте выражения.
— Мне незачем выбирать выражения, — сердито ответил Фэллон. — Когда вы проходили через холл в первый раз, вы подбросили вещи в каменную урну, а потом придумали историю с обезьяной, которая якобы спрятала их.
— Я не приближался к урне, — возразил Мейсон.
— Вы прошли как раз мимо нее.
— Вы все это время были здесь со мной.
— Я повернулся спиной. Я направлялся в другую комнату.
— Фэллон, — сказал Мейсон, — взгляните-ка мне прямо в глаза.
Фэллон посмотрел на него.
— Вы лжец, черт бы вас побрал, — сказал Мейсон.
Фэллон сжал кулаки, но затем, поразмыслив получше, решил, похоже, не реагировать.
— Подождите, подождите, — сказал Эддикс, — все произошло слишком уж стремительно. Мне нужно сначала как следует разобраться со всем этим. Херши, вам я доверяю. С того места, где вы стояли, вам было видно, как Мейсон проходил мимо урны?
— Он не проходил рядом с ней, — сказал Херши. — Он взглянул на нее, но близко к ней не подходил и не мог ничего в нее подбросить. Да вы и сами видите, что все эти вещи покрыты толстым слоем пыли. Они лежат там уже давно.
— Это ваш главный недостаток, Фэллон, — сказал Эддикс. — Вечно вы, складывая два и два, получаете шесть, а потом еще пытаетесь убедить меня, что это и есть правильный ответ. Черт возьми, из-за вас мы чуть не влипли в историю. Сядьте и заткнитесь.
В холле резко зазвонил телефон.
— Какого еще черта? — сказал Эддикс и повернулся к Фэллону: — Возьмите трубку.
Фэллон снял трубку:
— Алло, Натан Фэллон у телефона… Кто?.. Хм, мистер Эддикс не договаривался с ним о встрече… Подождите минутку.
— Тут такое дело, — сказал Фэллон Эддиксу. — Приехал ваш юрист, Сидней Хардвик. Он там, за воротами.
— Я не могу его принять, — сказал Эддикс, — я определенно не в состоянии больше подвергать свои нервы испытаниям и не собираюсь сегодня никого больше видеть. К черту его. Я с ним не договаривался о встрече.
— Но он говорит, что это очень важно, — сказал Фэллон. — Что будем делать? Мы не можем просто прогнать его от ворот.
Эддикс повернулся к нему:
— Кто ты такой, чтобы указывать мне, что я могу делать, а чего не могу, а, Фэллон? Я вытащил тебя из дерьма и в конце концов засуну тебя туда обратно. Я сказал, что не собираюсь принимать Хардвика, и так оно и будет. Мне наплевать, важно это или неважно.
Эддикс прихрамывая вышел из комнаты, затем вдруг вернулся и появился на мгновение в дверях.
— Вы чертовски умно разыграли ваши карты, Мейсон, — сказал он. — Спокойной ночи.
Мортимер Херши со значением поглядел на Фэллона:
— Вам придется самому позаботиться о Хардвике, Натан.
Фэллон приказал в трубку:
— Открывайте ворота. Сидней Хардвик может приезжать в любое время. — Он повесил трубку и сказал: — Я попросил бы вас задержаться здесь на минутку, мистер Мейсон. Я сожалею, что вел себя неподобающим образом. Я пытался защитить интересы Бенни. Вы видели, какова его благодарность.
Мейсон, склонившись над вещами, выкатившимися из урны, обратился к Делле Стрит:
