Рут Ренделл - Со смертью от Дун
— Идемте, Майк, — сказал Вексфорд и ударил по колокольчику молотком. — Вы только гляньте на эту хреновину, — сказал он. — Ненавижу такие штуки.
Они подождали несколько секунд. Затем белокурая девушка отворила дверь.
— Миссис Миссал?
— Миссис Миссал, мистер Миссал, дети — никого нет дома, — сказала она с сильным иностранным акцентом. — Все уехали к морю.
— Мы из полиции, — сказал Вексфорд. — Когда вы ожидаете возвращения миссис Миссал?
— Сейчас семь, — она оглянулась на черные старинные напольные часы. — Половина восьмого, восемь… Не знаю. Вы возвращаться немного позже. Тогда она придет.
— Мы подождем, если вы не против, — сказал Вексфорд.
Они перешагнули через порог и, ступив на синий пушистый ковер, оказались в квадратном вестибюле, перед лестницей, после десяти ступеней расходившейся в две стороны. Сквозь арку с правой стороны лестницы Барден увидел столовую с полированным полом, частично покрытым индийскими коврами бледных тонов. В дальнем конце комнаты открытое французское окно выходило в обширный, кажущийся бесконечным сад. В холле было холодно и еле заметно пахло редкими нежными цветами.
— Вы не будете так любезны назвать свое имя и сообщить, что вы здесь делаете, мисс? — спросил Вексфорд.
— Инге Вольф. Я няня Димфны и Присциллы.
«Димфна!» — в ужасе подумал Барден. Его собственных детей звали Джон и Пат.
— Хорошо, миссис Вольф. Если вы покажете нам, где мы можем присесть, вы сможете вернуться к своим обязанностям.
Она открыла дверь с левой стороны холла, и Вексфорд с Барденом оказались в большой гостиной с выходящими на улицу эркерами. Ковер был зеленым, кресла и громадная софа были обтянуты зеленой льняной тканью с розовыми и белыми рододендронами. Настоящие рододендроны, с цветками размером с блюдце на высоких стеблях, стояли в двух белых вазах. У Бардена возникло ощущение, что когда сезон рододендронов кончится, миссис Миссал поставит в вазы дельфиниумы и, соответственно, поменяет чехлы на мебели.
— Да, побрякушек тут выше крыши, — лаконично сказал Вексфорд, когда девушка ушла. — Что-то такое я и ожидал увидеть, когда говорил, что она могла позволить себе купить «Полярного соболя» как последний писк моды.
— Сигарету, сэр?
— Вы спятили, Барден? Может, еще галстук снимете? Тут вам Сассекс, а не Мексика.
Барден убрал сигареты, и они молча просидели десять минут. Затем он сказал:
— Могу поспорить, помада у нее в сумочке.
— Смотрите, Майк, продали четыре штуки, все с пометкой фиолетовыми чернилами, верно? Две у мисс Клементс, одна у миссис Даррел. Четвертая у меня.
— Возможно, какой-нибудь еще продавец в Стауэртоне, Помфрете или Сьюингбери надписывает помаду фиолетовыми чернилами.
— Верно, Майк. И если миссис Миссал сумеет продемонстрировать мне свою помаду, то вы с утра пораньше поедете прямиком в Стауэртон и начнете шерстить тамошние магазины.
Но Барден не слушал. Его кресло было повернуто к окну. Он вытянул шею.
— Подъезжает машина. Оливково-зеленый «Мерседес» шестьдесят второго года. Номер «экс-пи-кью сто восемьдесят девять кью».
— Отлично, Майк, я не намерен ее покупать.
Когда колеса заскрежетали по дорожке и кто-то открыл ближние к ним двери, Барден пригнулся.
— Черт, — сказал он. — Однако, она та еще штучка!
Из машины вышла женщина в белых свободных брюках и зашагала к ступенькам крыльца. Ее рыжие волосы были повязаны шелковым шарфом в бирюзовых и темно-синих цветах, на ней была такая же рубашка. Бардену она показалась красивой, хотя ее лицо было жестким, словно загорелую кожу натянули на стальной каркас. Но ему платили за то, чтобы он наблюдал, а не любовался. Главным для него было то, что ее губы были накрашены не коричневато-розовым, а чистым золотисто-красным. Инспектор отвернулся от окна и услышал, как она громко сказала:
— Эти чертовы дети достали меня до кишок! Могу поспорить на что угодно, Пит, что эта маленькая паршивка Инге еще не вернулась.
В замке повернулся ключ, и Барден услышал, как Инге Вольф бежит через холл навстречу своим работодателям. Кто-то из детей плакал.
— Полицейские?.. Сколько?.. Я не верю своим ушам, Инге! Где их машина?
— Наверное, это ко мне, Хелен. Сама знаешь, я всегда оставляю «мерс» на улице без «аварийки».
Вексфорд, сидя в гостиной, ухмыльнулся.
Дверь распахнулась внезапно, стукнувшись об одну из цветочных ваз, словно ее раздраженно пнули ногой. Первой вошла рыжая женщина. Она была в солнечных очках в оправе со стразами и, хотя солнце уже зашло и в комнате стояли сумерки, не стала их снимать. Ее муж был высоким крупным мужчиной с оплывшим лицом, на котором уже начали набухать красные прожилки вен. Длинные полы рубашки навыпуск вспучивались на его пузе, как огромный комбинезон для беременных. Барден поморщился от рисунка рубашки — бутылки, стаканы, тарелки на ало-белой шахматной доске.
Они с Вексфордом встали.
— Миссис Миссал?
— Да, я Хелен Миссал. Какого черта вам здесь нужно?
— Мы из полиции, миссис Миссал, ведем расследование по поводу исчезновения миссис Маргарет Парсонс.
Мистер Миссал уставился на них. Его жирные губы были и так влажными, но он все равно облизнул их.
— Может, присядете? — сказал он. — Не представляю, зачем вам моя жена.
— Я тоже, — сказала Хелен Миссал. — У нас, что, полицейское государство?
— Надеюсь, нет, миссис Миссал. Насколько мне известно, вы купили новую помаду в прошлый вторник?
— И что? Это преступление?
— Если вы покажете мне эту помаду, мадам, я буду полностью удовлетворен, и мы больше не отнимем у вас ни минуты времени. Уверен, вы утомились после дня на море.
— И не говорите! — Женщина улыбнулась; Бардену показалось, что она одновременно и насторожилась, и стала дружелюбнее. — Вам приходилось садиться на мятное мороженое? — Она хихикнула и показала на голубовато-зеленое пятно на брюках. — Слава богу, у нас есть Инге!.. Видеть уже не могу этих мелких ублюдков.
— Хелен! — сказал мистер Миссал.
— Помада, миссис Миссал.
— О да, помада… Я и вправду купила одну, такого паскудного цвета, полярное там что-то… Я потеряла ее в кино прошлым вечером.
— Вы уверены, что потеряли ее в кино? Вы не расспрашивали о ней? Например, управляющего?
— Что, из-за помады ценой в восемь шиллингов шесть пенсов?.. Я что, нищая, что ли? Я пошла в кино…
— Одна, мадам?
— Конечно, одна. — Барден почувствовал, как она выпустила иглы, словно защищаясь, но солнечные очки скрывали ее глаза. — Я пошла в кино, и когда вернулась, помады в сумочке у меня не было.
