Лидия Будогоская - Повесть о рыжей девочке
Ева весело рассмеялась.
Вдруг из темноты аллеи выходит им навстречу еще реалист — держится прямо, руки засунуты в карманы шинели, локти оттопырены. Коля Горчанинов! Прошел и пристально на Еву посмотрел.
На эстраде грянул оркестр. Марш, с грохотом барабана. Все, кто сидели на скамейках, поднялись и медленно, друг за другом, как по течению, пошли по круговой дорожке. И Ева с Котельниковым и Ниной закружили по течению. Один Коля Горчанинов решил гулять против течения. Вразрез всем вышагивает, не вынимая рук из карманов шинели. Каждый раз при встрече он пристально смотрит на Еву и Котельникова. Еве весело. Котельников забавляет Еву и смешит. Ева смеется без устали. Все оглядываются на веселую рыжую девочку в соломенной шляпке.
— Ева, — говорит Нина, — не пора ли домой?
— Подожди, подожди, — шепчет Ева тихонечко.
Нине надоело ждать.
— Уж тридцать раз весь сад обежали, — шепчет Нина. — Я иду, а ты как хочешь. Но и тебе советую. Вдруг твой папа приехал?
Ева распрощалась с Котельниковым и весело побежала домой.
На другой день вечером Нина примчалась к Еве. Уселась на кровать, потому что в новой комнате больше не на что сесть, перевела дух и говорит;
— Ах, Ева, что я расскажу!
— Интересное?
— Очень интересное. Тебя касается! Иду я по Дачной… С Вольфом пошли прогуляться, и вдруг навстречу Коля Горчанинов. Подходит ко мне и говорит очень вежливо: «Извините, кажется, Ева Кюн ваша подруга?» — «Да», — говорю. — «Так вот, — говорит, — пожалуйста, передайте ей записку».
Ева так и подпрыгнула на стуле.
— Где записка? — закричала Ева.
— Вот.
Куликова вынула из кармана аккуратно сложенную треугольником светло-зеленую бумажку.
— Понюхай! — сказала Нина.
— Зачем же нюхать?
— Пахнет! Духами надушил. А зеленый цвет означает надежду.
— А ты читала? — подозрительно спросила Ьва.
Нина возмутилась.
— Как ты могла подумать? Я чужих писем не читаю! Ты сама мне прочтешь.
Ева развернула бумажку, читает про себя:
«Ева!
Почему вы из гимназии не ходите больше по Дачной улице? Приходите завтра. Мне нужно с вами поговорить.
Коля Г.»
Ева не хотела читать Нине записку. Но Нина обиделась.
— Я тебе все говорю, все секреты. А ты скрываешь от меня. Ты гадкая!
И чуть не расплакалась. А потом говорит:
— Если не прочтешь, я тебе больше почтальоном не буду.
Пришлось читать.
— Ты пойдешь? — спросила Нина, сгорая от любопытства.
— Нет, — решительно отрезала Ева.
— Какая ты гордая!
— Не была гордая, — ответила Ева, — а теперь стала гордая. Так надо!
Через день Нина снова прибегает, и уже не записка у нее, а письмо в запечатанном конверте.
«Ева! Я очень глупо себя вел после того, как вы мне кинули в окно камушек с запиской. Теперь, как я вспомню камушек с запиской и что там было написано, — было прекрасное для меня. Я очень хочу с вами видеться. Будет вечер в реальном, я пришлю вам пригласительный билет. Котельников говорит, что вы обещали с ним танцевать все танцы. Напишите, Ева, правда это или нет. Ответ передайте с Ниной Куликовой.
Коля Г.»
— Какое чудесное письмо! — воскликнула Нина. — До пятого класса дожила, а никто мне таких писем не писал.
- А Вольф?
— Вольф не писал. Он говорил: «Я люблю вас и буду любить долго». А теперь говорит: «Любовь прошла, и осталась только привязанность».
— Ну, — сказала Ева, — привязанность — это неинтересно. Говорят, из любви потом привычка бывает. Привычка — совсем, совсем не интересно. По-моему, так: или уж любить, или уж не любить.
— Вот, — сказала Нина, — я тебе все говорю. И ты обещалась все говорить, а вот все-таки что-то скрываешь Я ничего не знала, что ты кинула записку. Так не делают подруги. Пиши скорей ответ! Я завтра передам.
— Нет, — сказала Ева, — ответ писать не буду. После когда-нибудь напишу.
— Но ведь он ждет! Он будет спрашивать!
— Пусть, — сказала Ева, — пусть ждет. Так надо…
— Ты каменная! — воскликнула Нина с возмущением.
Ева спрятала записку и письмо в коробочку, а коробочку в ящик стола. Каждый день она заглядывает в ящик, перечитывает и смеется от радости.
Приехал папа из уезда и позвал Еву к себе в кабинет.
Ева вошла. Папа ходит по комнате взад и вперед. Под тяжелыми шагами поскрипывают половицы.
«Сейчас скажет», — решила Ева, но папа сейчас не сказал. Папа стал расспрашивать, что делала Ева в Дебессах. Долго расспрашивал и наконец остановился перед Евой.
— Ну, — сказал папа, — сообщу тебе новость. В скором времени в нашем доме будет хозяйка. Я женюсь. Что ты скажешь на это?
Ева на папу не смотрит. Ева смотрит в пол и молчит.
— Ты что нахохлилась? Ты недовольна? Ты сейчас же подумала: «Ой, мачеха будет обижать»? Не бойся, такая мачеха будет у тебя, что скорее ты ее обидишь. Что ж ты молчишь?
— Женись, — проговорила Ева.
— Ты знаешь Зою Феликсовну? — спросил папа.
— Знаю — классная наставница приготовительного класса. Девочки ее не любят. Она противная!
— Нет, — сказал папа, — совсем не противная, а симпатичная и неглупая дама. А девчонкам, конечно, не нравится, потому что держит их строго, в порядке. Я женюсь на племяннице Зои Феликсовны, сироте. Она сейчас живет в деревне — грязная изба, печь с угаром, а кругом мужичье. Она мне всем будет обязана. Будет покорной женой, а для тебя будет хорошим примером.
И появились в доме две: Зоя Феликсовна с племянницей Женей. Папа шумно встречает гостей. Настя накрывает стол к чаю.
Зоя Феликсовна — пожилая юркая дама. Так и шныряет за ней шлейфик синего платья.
— А где мой рыжик? — кричит Зоя Феликсовна. — Позовите сюда милую девочку. Пусть пьет с нами чай. Ева, кушай конфеты, не жди, пока папа предложит. И можешь положить в карман. Женя, смотри, глаза у Евы точь-в-точь как у ее мамочки.
Ева краснеет. Совсем некстати Феликсовна напоминает о маме. И лучше бы совсем не говорила о ней.
Феликсовна ни на минуту не оставляет Еву в покое.
— Смотри, — говорит Феликсовна. — Женя, смотри, дивный цвет лица у рыжих!
И Женя смотрит и улыбается Еве. Женя мало говорит и все время улыбается. Женя молоденькая, светловолосая, очень бледная и очень худая. «От угара, должно быть», — думает Ева. Платье на Жене темное, старенькое, тесное, точно она выросла из него и ей в нем неловко.
Ева старается улизнуть от гостей. Прикрывает дверь в свою маленькую комнатку и делает вид, что страшно занята книгами и тетрадями. Феликсовна, как заглянет, говорит:
