Колин Маккалоу - Слишком много убийств
Сильвестри слушал с серьезным и невозмутимым видом. Когда Кармайн выдохся, комиссар улыбнулся и кивнул с невероятным самодовольством.
— Сегодня утром мне звонил Джордж Эдгар Гувер. Он очень доволен, что дело «Корнукопии» благополучно разрешилось, и будет чрезвычайно счастлив, если полицейское управление Холломена признает это заслугой ФБР. Ну, я решил подыграть, прикинулся этаким туповатым провинциальным копом и ненавязчиво ввернул свои условия. Я ничего не буду иметь против их заслуг, а также против финансирования ФБР группы Микки Маккоскера. Гувер с радостью согласился. — Сильвестри фыркнул, невероятно гордый своей находчивостью. — Поэтому, капитан Дельмонико, у нас вырисовываются две лейтенантские вакансии: и для Эйба, и для Кори. Наконец-то в управлении будет достаточно детективов.
— Я готов вас расцеловать!
— Даже не думай.
— Джон, вы должны сами сообщить им об этом.
— Ты уже знаешь, кого возьмешь в свою группу?
— Одна кандидатура есть. Ваша племянница Делия, если она готова поступить в полицейскую академию.
Сильвестри раскрыл рот:
— Делия? Ты серьезно?
— Абсолютно. Она блестящий детектив, неразумно держать ее в секретарях.
— Она уже не молодая и слишком толстая.
— Уверен, она справится. У нее ваша хитрость и смекалка. Ей не нужно быть Геркулесом, достаточно быстро бегать и иметь навыки рукопашного боя. Захочет — научится. Из академии она вернется в мою команду.
— А как быть с парнями Ларри?
— Разделим их. Одного отдадим Эйбу, другого Кори. Так у нас всех будет по одному опытному детективу и по новичку из числа кандидатов.
— Боюсь, у Делии могут появиться враги.
— Вряд ли. Ведь мы и так возьмем на должности детективов не двух, а трех претендентов.
— Никто не поверит, что она — полицейский! — воскликнул Сильвестри.
— Придется.
Какие замечательные новости! Кармайн сел в «фэрлейн» счастливым человеком. Лето почти наступило, хотя настоящая жара начнется не раньше Дня независимости — через шесть недель.
Он выехал на извилистое 133-е шоссе и снова направился к особняку Филипа Смита. Проезжая по подъездной дорожке, Кармайн заметил в саду признаки активных поисков — ямы, канавы, кучи земли.
— Других тайников не нашли, — сообщил ему специальный агент Тед Келли. — Вы, холломенские копы, нас опередили. Отличная работа!
«Наконец-то федералы уберутся в свои фэбээровские пенаты, — подумал Кармайн, нажимая кнопку звонка. — Никто не будет рад этому больше, чем Уол Грирсон».
Натали Смит открыла дверь, приложила палец к губам и провела Кармайна вниз по ступенькам, на лужайку, в нескольких метрах от ближайшей ямы, прорытой ФБР
— Они поставили в доме микрофоны, — пояснила она.
— Почему вы решили, что я захочу поговорить с вами без федеральных ушей?
Она заулыбалась, ее немыслимо голубые глаза превратились в щелочки.
— Верный Стравинский, — сказал он.
Ее глаза расширились.
— Стравинский? Кто это? Композитор?
— Вы, миссис Смит. Больше некому.
— Вы меня арестуете?
— Нет. У меня нет никаких доказательств.
— Тогда почему вы говорите, что я — какой-то Стравинский?
— Ваш муж пуританин, со строгими принципами. Женщины вызывают в нем сильные чувства — ненависть к проституткам и глубокое уважение к вам, своей жене. Поэтому кажется странным, что он как будто бросил вас на произвол судьбы. Филип Смит знает, вы в состоянии позаботиться о себе сами. Как и Стравинский. Кто еще может быть верным Стравинским, кроме вас? Кто разделяет дни и ночи Филипа, его мысли, надежды, планы? Кто мог исполнить роль Джошуа Батлера в Парацельс-колледже? И почему Стравинский не избавился от тела Эрики сам? У него недоставало сил. Их едва хватило на установку медвежьего капкана. Зато он мог удержать подушку на лице старухи и ввести иглу в вену спящей женщины. Он сумел выглядеть так устрашающе, что был в безопасности на улицах Гарлема, когда подбирал профессиональных киллеров. Это вы, миссис Смит, вы! Не трудитесь отрицать. Вы — настоящий мастер маскировки. Вы умеете перевоплощаться.
Она отвела взгляд и поджала губы.
— Так что вы собираетесь делать со Стравинским, дорогой капитан?
— Советую ему срочно покинуть страну — не сегодня, так завтра. У вас наверняка припрятаны деньги, оружие, документы. Воспользуйтесь ими!
— А если я захочу остаться с Филипом?
— Я буду постоянно у вас за спиной, миссис Смит. Думаете, я забыл, что вы пытались убить мою дочь? Я помню. Это не дает мне покоя. Я бы убил вас собственными руками, но слишком дорожу своей семьей.
— И, тем не менее, вы дадите мне уехать?
— Я не имею права вас задерживать.
— Я тоже из КГБ, — сказала она, уставившись на Норт-Рок.
— Как вас примут в Москве?
— Как-нибудь выкручусь.
— Значит, уедете?
Ее плечи сгорбились.
— Если мне позволят проститься с Филипом, уеду. Он будет не против.
— Вам будет что порассказать в Москве!
— Вы действительно не оставили бы меня в покое, — произнесла она медленно. — Да, я уеду. Завтра же.
— Скажите мне как. Для порядка.
— Я пришлю вам телеграмму: «Привет из Монреаля тчк Стравинский». Конечно, я бы могла устроить, чтобы ее послал кто-то другой, но моя патриотическая миссия в Америке выполнена. Пора домой.
— Спасибо, телеграмма меня устроит.
Единственное, что огорчало Кармайна, — злодеяния Стравинского останутся безнаказанными. Сегодня миссис Смит посетит больницу и попрощается с супругом. Он, как хороший агент КГБ, пожелает ей удачи. Магнитофоны федералов зафиксируют, как безутешная жена сообщает мужу, что психиатр помещает ее на несколько дней в частную лечебницу в пригороде Бостона. Она купит билет на самолет до Логана, однако не полетит на нем, а пересядет на рейс до Монреаля. И прощай, верный Стравинский. Безжалостная убийца, но действительно преданная. Невысокий рост, бесформенная фигура, жутковатое лицо. Но прежде всего — эти пронзительные, сверхъестественно голубые глаза. Женщина-гротеск.
Пришел черед нанести последние визиты и поставить точку во всей этой отвратительной истории. Возможно, этого требовало патологическое любопытство капитана.
Кармайн поднялся на тридцать девятый этаж здания «Корнукопии» и нашел Уолли Грирсона в бывшем кабинете Дезмонда Скепса. Смотрите, что вы со мной сделали! — сердито встретил его Грирсон.
— О, вы в костюме и при галстуке, — сострадательно сказал Кармайн.
— Можно подумать, вас это волнует.
— Вините не меня, а Филипа Смита.
