Владимир Кайяк - Чудо Бригиты. Милый, не спеши! Ночью, в дождь...
Причина… Пока что я могу придумать лишь одну причину – ты, покойник Грунский, обретался именно где–то здесь или поблизости.
Да этот тесаный шведский камень. Вдоль дорог такие не валяются. Разве что… Надо позвонить и узнать, где сейчас ремонтируют трамвайные пути. Обычно там можно увидеть брусчатку, сваленную в кучи. Может, таким образом удастся хоть немного установить маршрут, по которому везли Грунского на машине? Не ездили же за камнем специально. Просто он оказался под рукой. Как и электропровод, какой используют при ремонте автомобилей. Преступник решил – надо привязать какую–нибудь тяжесть, заметил шведскую брусчатку, открыл багажник – ничего лучше электрического провода не нашлось. Вот и взял его. Но тут сам собой напрашивается еще один вывод: машина не новенькая, не только что из магазина, а уже такая, когда приходится возить с собой и инструменты, и запчасти.
Утром иду к Шефу докладывать о нашей беспомощности.
Он пьет чай и рассказывает, что, всего несколько минут посидев у раскрытого окна, схватил насморк и кашель.
Мы с Иваром у него на хорошем счету, в лености он нас никогда не подозревал.
Ход работы по делу Грунского у Шефа возражений тоже не вызывает.
– Все нормально, – говорит он хмуро. – У нас все нормально, и у преступника тоже все нормально.
Какая муха его укусила? Неужели не скажет, в чем дело? Излагаю версию о брусчатке, электрическом проводе и автомашине.
– А не идешь ли ты на поводу у Хинтенберга?
– Не понимаю.
– Он фантазер. Так вас занесет черт знает куда, и пройдет целая неделя, прежде чем вы снова выберетесь на верную дорогу. Причем уйдет лучшая неделя – первая.
Я молчу. Шеф, тоже помолчав с минуту, продолжает:
– Это в фильмах все сложно, а в жизни все гораздо проще. Преступник где–то там же, в Садах… Хм… На огородах…
Я все молчу – не хочется выглядеть подхалимом. Ведь и я думаю почти так же. Камень мог оказаться под рукой. Чем больше я теперь брожу по Садам, тем больше убеждаюсь, что там можно найти все что угодно. Чего только я не видел там! Велосипедное колесо с цветными бумажными лентами между спицами – его приладили на вишню для отпугивания скворцов. Зубоврачебное кресло перед верандой: сидя в нем, можно нежиться в лучах закатного солнца. От одного его вида у меня мурашки забегали по коже, но у владельца, видно, не бегают. А добро, перекочевавшее сюда после ликвидации былого великолепия на Большом кладбище: литые чугунные ножки от скамеек и целые скамейки, звенья цепей и целые цепи, мраморные надгробные плиты разных форм, которыми выложена дорожка от калитки до дверей будки. Жаль, что надписями вниз: было бы что почитать. Я, наверно, не удивился бы, увидев даже открытый сундук с золотыми монетами. Так что необычного в том, что где–нибудь возле изгороди лежит булыжник шведской брусчатки? В Риге таких, наверно, не меньше миллиона.
– Ты думал о мотивах?
– Конечно.
– Просто так ведь, от скуки, людей не убивают.
– Мы думаем: драка по пьянке или агрессивное похмелье.
– Да, как ни прикидывай, ничто другое не подходит. Отбить у кого–нибудь жену он вряд ли смог бы, от убийства с целью ограбления он себя тоже дальновидно подстраховал: все свое богатство переводил на спиртное и заливал его в глотку, опасных политических противников, думаю, у него тоже не было… Много вам еще осталось?
– Мы прочистили примерно четвертую часть Садов… Эти Сады неохватны и непроходимы, как джунгли. И с наступлением темноты там делать нечего.
– И рабочий день кончается, – говорит Шеф.
– И рабочий день тоже кончается.
– Как начальник я должен поторопить тебя. А что ты думаешь о гражданском муже его дочери?
– Тогда это случилось бы с большим шумом и на глазах у всего дома. И вряд ли он ходил к Грунскому: гражданскому зятю от старика ничего не нужно было. Скорее, Грунский приходил к нему.
– Я все же поручил разработать версию.
– Спасибо, у нас с Иваром одной заботой будет меньше. Не мешало бы еще кого–нибудь в помощники.
– Сам знаю. Только негде взять. Звонил в районное отделение – тоже нет. Все заняты по горло и выше. На сей раз это святая правда: у них появились тертые домушники, ни дня покоя нет. Чистят квартиры днем, пока люди на работе. Вещи – как в воду – нигде не выплывают.
– Мне рассказывали. Теперь в отделении иногда, говорят, сидит только дежурный, остальные маршируют по улицам и смотрят, не появится ли кто в черных очках, с мешком через плечо.
– Не издевайся над коллегами, тебе тоже маршировать приходилось не раз. Я тебе дам курсантов человек двенадцать, продолжайте садовую акцию. Пусть они ходят и расспрашивают, только ты конкретно объясни им, о чем расспрашивать. Поверь мне, беднягу Грунского волокли совсем недалеко.
– Вблизи канавы ничего нет, мы там все обшарили.
Хотя конец беседы протекал в привычном, нормальном русле, я все же не могу забыть начала. «У вас все нормально, и у преступника тоже все нормально». Это выражение принадлежит не Шефу, оно заимствовано у кого–то другого. Шеф опытный, деловой человек, профессионал и понимает, что такие подстегивания расследование вперед не продвинут.
Однако все проясняется скорее, чем я надеялся. Как только я вернулся в кабинет, раздался телефонный звонок. Это Ирина Спулле из прокуратуры, она говорит, едва сдерживая смех.
– Вы там разыщите убийцу поскорее, а то трудящиеся не решаются по вечерам выгуливать своих собачек!
– Есть сигналы?
– Звонили даже мне! Ваш Шеф, должно быть, здорово получил по шапке. В новых домах возле Садов живет в основном большое начальство. Эти большие начальники сами–то обычно – ничего, а вот средненькие орут во всю глотку. Они, видите ли, привыкли прогуливаться именно там, никакой другой зеленой зоны у них поблизости нет… И так далее. Как в мегафон да с высокой горы! Хоть уши затыкай – а то перепонки лопнут! Ладно, это так, между прочим, для утреннего взбадривания… – В этот момент Ивар изумленно присвистывает и делает гримасу удивления. Сегодня мы еще не успели обменяться с ним ни словом, даже поздоровались, лишь кивнув друг другу. Перед ним на столе заключение экспертизы, и наверное именно в нем он прочел что–то, так его поразившее. Но я не должен отвлекаться, пока Спулле не повесила трубку.
– Короче говоря, сегодня меня в кабинете не будет. Если что горит, звоните по номеру Анды.
– Ясно!
– У вас есть номер Анды?
– Есть.
– Значит, не диктовать?
– Я же сказал, что есть.
– Нехорошо быть таким невежливым, когда разговариваешь с дамой.
– Я обязательно исправлюсь.
