Cергей Кузнецов - Семь лепестков
– Неужто в аптеках продавали? – спросила Алена.
– Нет, разумеется. Использовали для секретных экспериментов.
– Я тут вспомнил, – вдруг сказал Антон, – где-то за полчаса до того, как все случилось, я стоял на галерее вверху и как раз менял кассету. И я услышал, как Женя с кем-то говорила… то есть я не помню, что сказала она, но ее собеседник ответил: «Ты же знаешь, что я люблю тебя». А потом я вставил Shamen и дальше не слушал.
– А с кем она говорила?
– Не знаю, я как-то не вслушивался, не опознал голос. Я же тогда не знал, чем все кончится, – пожал плечами Антон.
– Взорвешь? – спросила Алена, протягивая ему косяк.
Антон чиркнул зажигалкой и затянулся.
– Хорошая трава, – сказал он, передавая косяк Горскому. – А как ты думаешь, кто ее убил?
– Элементарно, Ватсон, – ответил Горский поворачиваясь в профиль и выдыхая дым на манер Холмса.
Все засмеялись. Так, под нервный смех, они и добили косяк до конца.
– Из тебя клевый Холмс получится, – сказала Алена.
– Уж скорее – Ниро Вульф, – ответил Горский, – хотя я для него худощав. Но такой же домосед.
– Я буду твоим Арчи Гудвиным, – засмеялся Антон, – а вместо орхидей тебе надо разводить ганджу.
– Скорее уж кактусы, – заметила Алена, – или цветы какие-нибудь… галлюциногенные.
– Если говорить о цветах, – сказал Горский, – то меня больше всего заинтересовали слова про последний лепесток.
Лепесток первый
– Как ужасно не хочется идти завтра в школу, – сказала Женя.
Они с Лерой Цветковой, поджав ноги, сидели на диване и рассматривали зарубежный журнал мод, принесенный леркиной мамой с работы и утащенный Леркой для визита к подруге. По всем программам телевизора передавали репортаж с XXV съезда КПСС.
– Смотри, – ткнула пальцем в страницу Лерка, – видишь, какую вышивку теперь делают на джинсах… и туфли, посмотри, какие туфли!
Женя мрачно кивала и гнула свое:
– Завтра контрольная по алгебре, а я ничего не знаю…
– Ну, спишешь у меня, – предложила Лера.
– Цветкова! Как я у тебя спишу, когда мы рядом сидим? У нас опять будут разные варианты.
– А я пересяду за тобой.
– Как же! Так Нордман тебя и пустит!
– Пускай он сядет к тебе, а я сяду к Белову.
– Вот уж, – скривилась Женя, – не буду я сидеть с Нордманом. Он мне на прошлой контрольной попытался волосы к стулу привязать. И с Беловым он дружит, а Белов – шпана. Мне Машка говорила, что он ей хвастался, что в первом классе первое сентября прогулял. И вообще Нордман в тебя влюблен, даже на сумке сделал надпись «ЛЕРА».
– Все ты врешь, – сказала Лерка, но без особой уверенности.
– Нет, Цветик, не вру, – Женька немного оживилась, – сама видела.
– Перестань называть меня Цветиком, – огрызнулась Лерка, вставая, – меня так в детском саду дразнили.
– А чего? – сказала Женька. – Хорошее прозвище, чем тебе не нравится? Меня вот Коровой звали.
– А, ладно, – Лера щелкнула переключателем, – давай посмотрим по второй, может, хоть там чего-нибудь другое?
Но по второй тоже был Брежнев и всеобщее голосование поднятием партбилета.
– Звук хотя бы выключи, – сказала Женя, – надоело: всегда одно и то же.
Лерка повернула выключатель и задумчиво прошлась по комнате. Остановившись около «Аккорда», она выудила из стопки пластинок заезженную еще в прошлом году «По волне моей памяти» и торжественно водрузила ее на проигрыватель. Прицелившись, она опустила иголку прямо на третью песню.
– Во, эта самая классная!
На французской стороне
На чужой планете
Предстоит учиться мне
В университете, –
пропел певец, и Лерка, став между диваном и телевизором, начала крутить попой, подпевая:
– До чего тоскую я – не сказать словами…
– А чего тоскует? – раздраженно сказала Женька, – между прочим, в Сорбонну едет учиться. Нам, Лерка, туда вовек не попасть.
– Ну, может, когда станем старые… на какой-нибудь конгресс в защиту мира… лет через двадцать.
– Ага! Только нас там и ждут, на конгрессе! – огрызнулась Женька.
– А что, – ответила Лера, – вот Брежнев же все время ездит… даже в Штатах пару лет назад был. Помнишь, тогда еще американское кино по телеку показывали?
Она плюхнулась на диван и кивнула на экран, где Брежнев безмолвно раскрывал рот под завершающуюся тухмановскую песню.
– Тихо плещется вода в стенках унитаза, вспоминайте иногда Колю-водолаза, – пропела Женя.
Лерка прыснула:
– А я не знала…
– Зато ты алгебру знаешь, – снова вспомнила о своем Женя.
– Женька, ты чудовищная зануда, – разозлилась Лера, – ну, не хочешь писать контрольную – заболей!
– Как же! Заболеешь у моей! Это твои тебе всегда верят, а мои заставляют температуру мерить, – ответила Женька.
– Ну, набей градусник.
– С тех пор как я его попыталась нагреть на батарее, и он показал 41,3, мама всегда со мной сидит … какое уж тут набить!
– Плохо твое дело, – вздохнула Лерка. Она снова подошла к полке с пластинками и теперь перебирала конверты, – а у тебя ничего нет послушать кроме этого?
– Неа, – сказала Женька, – у родителей пленки есть… но там только всякий Высоцкий и Визбор, по-моему.
– Ага, черное надежное золото, – скривилась Лерка, – мои это тоже любят. Тоска, – Она подняла иголку и перевернула пластинку, – значит, будем дальше слушать.
– Я в прошлом году болела, – сказала Женя, – так ее только что купили – я прямо обслушалась. До сих пор все наизусть помню.
– А чем ты болела? – спросила Лерка.
– Гриппом, – ответила Женя, – и потом меня еще таблетками траванули.
– Как траванули?
– Ну, у меня аллергия на эти… на антибиотики… на пенициллин. А меня оставили с бабушкой, и она об этом забыла. И когда врач пришел и выписал рецепт, то она тут же сбегала в аптеку, купила таблеток и меня ими накормила. Я чуть не померла.
– А чего было? – заинтересовалась Лерка.
– Температура – ого-го! И вся опухла, просто как хрюшка была.
– Так это же классно!
– Это тебе классно в хрюшку превратиться, – огрызнулась Женька.
На хрюшку Лерке нечего было обижаться – она была самой худой в классе. Пропустив женькины слова мимо ушей, она продолжила:
– Смотри, что я придумала: ты сейчас принимаешь таблетку этого пенициллина, у тебя подскакивает температура, тебя укладывают в постель – и контрольную можно не писать!
– Классно! – Женька даже подпрыгнула на диване и тут же приуныла: – А где мы возьмем таблетки? Мама все выкинула.
– Наверняка у меня есть, – Лерка уже бежала в коридор, – я сейчас принесу.
– Только быстро, – прокричала ей вслед Женя, – а то мама скоро придет.
– Не переживай, – проорала Лерка из прихожей, – когда мама придет, ты уже будешь горячая, как солнце!
