Рекс Стаут - И быть подлецом
— Я хочу выяснить, — начал он, — каким образом мистер Сирил Орчард стал гостем программы. Из газет я понял, что никто из вас, включая мисс Шеперд и мистера Саварезе, хорошо его не знал. Но он был убит. Позднее мы обсудим это с некоторыми из вас в отдельности, но сейчас я хочу спросить у всех: были ли у кого-нибудь дела с Сирилом Орчардом, был ли кто-нибудь связан с ним или знал о нём до его появления в программе? Можете ли вы сказать что-то, кроме того, что я только что услышал?
Все шестеро, начиная с Мадлен Фрейзер, либо сказали «нет», либо покачали головой.
— Насколько я понимаю, — кивнул Вулф, — полиция не нашла противоречий в ваших отрицательных ответах. Иначе вы вряд ли стали бы повторять их мне. Если бы я не знал, что полиция провела семь дней и ночей, работая над этим делом, то отнёсся бы к этому совсем иначе. Они потратили на вас немало времени, они профессионалы, у них есть власть и тысячи людей — двадцать тысяч. Вопрос в том, годятся ли их методы и возможности для выполнения этой задачи. Всё, что я могу, — это использовать свои собственные методы и возможности.
Вулф приподнялся, чтобы выпить пива, вытер губы носовым платком и снова откинулся в кресле.
— Но я должен знать, что произошло. От вас, а не из газет. Давайте перенесёмся с вами в радиостудию на неделю назад. Итак, вторник, утро. Два гостя — Сирил Орчард и профессор Саварезе — уже приехали. На часах четверть одиннадцатого. Все вы находитесь у стола, на котором устанавливаются микрофоны. С одной стороны сидят мисс Фрейзер и профессор Саварезе, напротив них — мистер Орчард и мистер Медоуз. Микрофоны проверены и установлены. Примерно в двадцати футах от стола первый ряд кресел для публики в студии. В аудитории около двухсот человек, в подавляющем большинстве женщины, многие из которых убеждённые поклонницы мисс Фрейзер и часто посещают передачу. Я нарисовал правильную картину?
Они кивнули.
— Всё верно, — сказал Билл Медоуз.
— Многие из них приходили бы значительно чаще, если бы могли достать билеты, — сказала мисс Фрейзер. — Всегда заявок на билеты в два раза больше, чем мы можем удовлетворить.
— Не сомневаюсь, — проворчал Вулф. Он продемонстрировал большую выдержку, не сообщив ей о том, насколько она опасна. — Однако лица, пославшие заявки, но не попавшие в студию, нас не интересуют. Важный элемент картины, о котором я пока не упомянул, ещё не виден. В холодильнике у стены восемь бутылок «Хай спота». Как они туда попали?
Ответ раздался с кушетки.
— В студии мы всегда держим три или четыре ящика. Они находятся в закрытом шкафу, — сказал Фред Оуэн.
— Прошу прощения, мистер Оуэн, — Вулф поднял палец. — Я хочу, насколько это возможно, услышать всё из уст этих шестерых людей.
— Бутылки были в студии, — сказал Талли Стронг. — В шкафу. Он всегда закрыт, потому что в противном случае их быстро расхватали бы.
— Кто вынул восемь бутылок из шкафа и поставил их в холодильник?
— Я, — сказала Элинор Венс. Я оторвался от блокнота и ещё раз посмотрел на неё. — Это входит в мои обязанности.
Её беда в том, что она слишком много работает, подумал я. Сценаристка, исследователь, барменша — кто ещё?
— Вы не можете донести восемь бутылок одновременно, — заметил Вулф.
— Конечно нет. Поэтому я сначала беру четыре, потом возвращаюсь за остальными.
— И оставляете шкаф открытым? Нет. — Вулф остановил самого себя. — Уточнения подождут. — Он снова оглядел лица присутствующих. — Итак, бутылки в холодильнике. Кстати, я понимаю, что присутствие на передаче всех вас, кроме одного, традиционно. Исключение составляете вы, мистер Трауб. Вы посещаете передачи редко. Зачем вы пришли?
— Из опасения, мистер Вулф. — Рекламная улыбка Трауба и его мягкий низкий голос нисколько не изменились, когда внимание было переключено на него одного. — Я всё ещё полагаю, что приглашение на передачу человека, торгующего сведениями о скаковых лошадях, ошибочно, и хотел быть там на всякий случай.
— Вы хотите сказать, что не знали, о чём будет говорить мистер Орчард?
— Я вообще ничего не знал об Орчарде. Однако сама идея мне казалась отвратительной.
— Если вы имеете в виду идею программы в целом, то я согласен. Однако мы собрались сюда не для этого. Вернёмся к передаче. Меня интересует ещё один фрагмент общей картины. Где находились стаканы, из которых должны были пить участники?
— На подносе в конце стола, — сказала Дебора Коппел.
— Того самого стола? Там, где они сидели за микрофонами? Кто поставил их туда?
— Нэнсили Шеперд. Единственный способ терпеть эту девицу — занять её каким-то делом. Ещё лучше было бы вообще её не пускать, но мисс Фрейзер против. Нэнсили Шеперд организовала крупнейший клуб девушек-поклонниц мисс Фрейзер в стране. Поэтому мы…
Зазвонил телефон. Я поднял трубку.
— Мистер Блеф, — доложил я Вулфу, употребляя одну из пятнадцати кличек, которые имел у нас звонивший.
Вулф поднёс трубку к уху, подав мне сигнал не класть свою.
— Да, мистер Кремер?
Саркастичный Кремер говорил так, словно во рту у него была сигара. Возможно, так оно и было.
— Каковы ваши успехи?
— Еле-еле. По-настоящему ещё не начал.
— Это плохо. Тем более что никто не платит вам за расследование убийства Орчарда. Так, во всяком случае, вы мне вчера сказали.
— Но сегодня кое-что изменилось. Завтрашние газеты всё вам расскажут. Извините, мистер Кремер, но я занят.
— Судя по полученным мною отчётам, в этом нет ничего удивительного. Кто из них ваш клиент?
— Узнаете из газет.
— Нет никакой причины…
— Причина есть. Я ужасно занят и начинаю ровно на неделю позже, чем вы. До свидания, сэр.
Тон Вулфа и то, как он бросил трубку, произвели впечатление на незваных гостей. Мистер Уолтер Б. Андерсон, президент «Хай спот», потребовал сказать ему, не звонил ли полицейский инспектор Кремер. И когда получил положительный ответ, очень огорчился. Он считал, что Вулфу не следовало быть столь грубым с инспектором. Это плохая тактика и проявление дурных манер. Вулф не стал обременять себя изложением своих взглядов, отделавшись парой слов. Но Андерсон взял его за горло. Он сказал, что ещё не подписал никакого контракта и, если Вулф будет продолжать в том же духе, то, может быть, ничего и не подпишет.
— Вот как! — Брови Вулфа чуть приподнялись. — В таком случае вам следует немедленно известить прессу. Не хотите ли воспользоваться телефоном?
— Господи, я очень хотел бы это сделать. У меня есть право…
— Мистер Андерсон, у вас нет вообще никаких прав, кроме того, что вам придётся заплатить мне свою долю гонорара, если я его заслужу. Вы находитесь в моём кабинете только потому, что я терплю ваше присутствие. Подумайте сами, я собираюсь взяться за дело, которое настолько сбило с толку мистера Кремера, что он хочет получить от меня подсказку ещё до того, как я начал им заниматься. Он не против моих грубостей, он настолько привык к ним, что, будь я вежливым, он потащил бы меня в участок как важного свидетеля преступления. Вы собираетесь звонить?
