Эрл Гарднер - Летучие мыши появляются в сумерках
– Сколько лет Еве?
– Около двадцати пяти, я полагаю.
– А ее мужу?
– Он старше ее на десять лет.
– Что они говорят по поводу денег, которые должны были бы находиться в бумажнике?
– В том-то и дело, – сказал Милберс, – что я не говорил с ними об этом.
– Почему же?
– Я бы не хотел обидеть их, но думаю, что этот вопрос следует обсудить.
– Вы что, хотите, чтобы я обсуждала его? – с неожиданным вдохновением спросила Берта.
– Так точно, миссис Кул.
– Что ж, это моя стихия.
– В этом отношении я – плохой помощник, – констатировал Милберс.
Берта взглянула на него изучающе и согласилась:
– Да, представляю себе, если еще управляющая относится к определенному типу людей.
– Вы абсолютно точно это отметили, – подтвердил Милберс, сцепляя и расцепляя пальцы рук. – Именно определенного типа.
– В письме говорилось о пяти тысячах долларов, которые он хотел иметь под рукой. А еще другие пять тысяч?
– Еще пять тысяч предназначались для участия в аукционе редких книг. Но он заболел и не смог пойти туда. Однако в банке мне сообщили, что эти деньги он назад не возвращал. Так что, я полагаю, миссис Кул, мой кузен в момент смерти должен был иметь в своем бумажнике десять тысяч долларов.
Берта сложила губы трубочкой и просвистела несколько тактов, затем вдруг спросила:
– Каково ваше состояние?
– Какое отношение это имеет к делу?
– Хочу получить полную картину.
Кристофер Милберс после некоторого колебания, осторожно подбирая слова, начал говорить:
– У меня есть ферма в Вермонте. Я получаю кленовый сахар и сироп, продаю их по почте. На жизнь мне хватает, хотя должен признать, что живу я весьма скромно.
– Ваш кузен покупал что-нибудь у вас?
– Да, ему нравился мой сироп. Изредка я посылал ему образчики новых сладостей – последний раз это случилось буквально за неделю до смерти. Трудно все-таки говорить о нем в прошедшем времени…
– Большая партия товара?
– Нет. Определенно нет. Продавая сладости, никогда не стоит посылать их в избытке – ровно столько, чтобы их можно было бы только попробовать.
– Вы отпускали ему товар в кредит?
– Я записывал его долг в специальный учетный лист и брал за это тридцать процентов надбавки, когда же он расплачивался наличными, я снимал со стоимости товара два процента.
Берта растопырила пальцы так, что получилась буква «V».
– Другими словами, вы были так же близки, как ножки этой буквы.
Милберс улыбнулся:
– Жаль, что вы не знали моего кузена. Боюсь, его собственная рубашка вряд ли была близка ему.
– Да? А управляющая?
Лицо Милберса слегка омрачилось.
– Это именно то, что меня беспокоит. Она, несомненно, хотела, чтобы он стал зависим от нее. Я ее немного боюсь.
– А я – нет, – сказала Берта. – Идемте.
Глава 8
Нетти Краннинг с покрасневшими от слез глазами подала руку Берте Кул и предложила:
– Проходите, миссис Кул. Извините, но я была просто в шоке, для всех нас это страшный шок. Моя дочь, Ева Ханберри, а это мой зять, Пауль Ханберри.
Берта вторглась в гостиную с деловым видом и решительно потрясла руку каждому.
Нетти Краннинг была женщиной в возрасте сорока с небольшим лет, уделяющей много внимания своей внешности и культивирующей хорошие манеры, однако в ней отсутствовала жеманность, она стремилась быть настоящей леди при любых обстоятельствах.
Ее дочь Ева, хорошенькая брюнетка, имела правильные черты лица, у нее были тонкие крылья носа, дугообразные брови, немного обидчивый рот, большие черные глаза, оттененные длинными ресницами; эти глаза, казалось, были готовы в любой момент, если представится подходящий случай, загореться от переполнявших их хозяйку чувств.
Пауль Ханберри, напротив, являл собой «пустое место» мужского рода, полностью подавленный присутствием рядом с собой этих двух ярких, близких ему женщин. Он был среднего роста, среднего веса и не производил никакого впечатления. Позднее Берта Кул написала в своем письме Дональду Лэму: «Вы могли бы посмотреть на этого парня дважды и не заметить его».
Кристофер Милберс решил держаться в тени Берты Кул, он шел позади нее, как ребенок следует по пятам своей матери, когда она решительно направляется в школу, чтобы разобраться с преподавателем дисциплины, которую она лично ни во что не ставит. Берта, не теряя времени, сразу же приступила к делу.
– Итак, господа, – сказала она, – это не просто визит вежливости. Мой клиент, Кристофер Милберс, хотел бы уточнить некоторые обстоятельства.
– Ваш клиент? – переспросила холодно миссис Краннинг, хорошо владея собой. – Следует ли из этого, что вы – адвокат?
– Нет, – ответила тотчас же Берта, – я – детектив.
– Детектив?!
– Именно так.
– Боже мой! – вырвалось у Евы Ханберри.
Ее муж выдвинулся слегка вперед.
– Что за странная идея приводить сюда детектива? – спросил он грозно, хотя, казалось, сам нуждался в некоторой поддержке исчезающего мужества.
– Я здесь, – сказала Берта, – по поводу пропажи десяти тысяч долларов.
– Что?
– То, что вы слышали.
– Вы, – спросила миссис Краннинг, – подозреваете нас в исчезновении этих денег?
– Я никого не подозреваю, – ответила Берта. И потом добавила весомо: – Пока.
– Не могли ли вы быть так любезны и объяснить, что вы имеете в виду? – потребовала Ева Ханберри.
– Когда Харлоу Милберс умер, в его бумажнике было десять тысяч долларов наличными, – пояснила Берта.
– Кто это сказал? – спросил Пауль Ханберри.
– Я, – объявил Кристофер Милберс, выходя из-за спины Берты. – И я собираюсь доказать это. Мой кузен собирался приобрести несколько редких исторических книг. В силу некоторых обстоятельств, которые мы не будем сейчас обсуждать, ему потребовались наличные деньги. Поэтому в день его смерти у него должны были быть десять тысяч долларов.
– Хорошо, значит, он спрятал их где-нибудь, – сказала миссис Краннинг, – потому что в бумажнике их не было.
– Не может быть, – настаивал Милберс. – Он всегда хранил пять…
Берта Кул отпихнула его назад и в наступившем молчании спросила:
– Откуда вам известно, что их не было в бумажнике?
Миссис Краннинг обменялась взглядами с присутствующими, она медлила с ответом.
Ева Ханберри с возмущением вступилась за мать:
– Боже мой, я полагаю, что, поскольку мы несем ответственность за все происходящее в этом доме, мы имеем право взглянуть на вещи, которые остались от умершего, не правда ли?
– Мы должны были выяснить, кто его родственники, – подал свой голос Пауль Ханберри.
– Как будто вы не знали этого прежде, – заметил Кристофер Милберс.
Берта Кул воинственно продолжала:
