Эрл Биггерс - Черный верблюд
Тарневеро поднял руки.
— Я попрошу вас начать с меня, — сказал он. — Полагаю, вам придется обыскать всех присутствующих.
Чан улыбнулся.
— Уж не настолько я бездарен. Я не допускаю мысли, что лицо, нанесшее мне удар, продолжает хранить письмо при себе.
Тарневеро опустил руки. Не было никакого сомнения в том, что он придавал письму очень большое значение и не был согласен с выводами Чана.
Инспектор внимательно осмотрел лампу. Шнур от нее тянулся к розетке у пола.
Выдернутый штепсель являлся доказательством того, как прост был по своему замыслу план преступника. Наступить на шнур, выдернуть штепсель — и лампа должна была погаснуть.
Вздохнув, Чан зажег лампу.
— Не стоит напрасно тратить время на бесплодные поиски письма. Я предпочту побеседовать с каждым из вас и выяснить, что он делал сегодня в две минуты девятого, — сказал он. — Мистер Баллоу, вы мне более знакомы, чем остальные, поэтому позвольте начать с вас. Не угодно ли вам сообщить, в качестве кого вы находитесь здесь?
— Чего ради я должен вам отвечать? — высокомерно произнес Вильки.
— Произошло убийство, — нахмурился Чан. — Я отдаю должное положению, занимаемому вами в обществе, и все же настаиваю на том, чтобы вы ответили на мой вопрос.
— Нас с женой пригласила мисс Фен, — нехотя ответил Баллоу. — Мы с ней старые друзья.
— Вы были знакомы еще в пору вашего пребывания в Голливуде?
— Да.
— Ваша супруга в прошлом актриса?
— Совершенно верно… И что же?
— Вильки, почему ты так резок? — вмешалась Рита. — Совершенно верно, инспектор, я снималась в фильмах, мое артистическое имя — Рита Монтень… И если мне будет позволено упомянуть об этом, то имя мое пользовалось известностью.
Чан поклонился.
— Иначе и быть не могло при вашей внешности. Позвольте спросить, как давно вы замужем?
— Три года.
— До замужества вы жили в Лос-Анджелесе?
— Разумеется.
— Быть может, вы вспомните, не бывал ли мистер Баллоу до вступления с вами в брак в Лос-Анджелесе?
— О, да. В течение нескольких месяцев он одолевал меня просьбами о том, чтобы я пожертвовала своей артистической карьерой.
— Какое все это имеет отношение к смерти Шейлы? — недовольно проворчал Баллоу. — Инспектор, я полагаю, что вы преступаете границы своих полномочий. Берегитесь, мое слово обладает весом…
— Простите, — мягко прервал его Чан. — В какое время вы прибыли сюда сегодня вечером?
— В половине восьмого, — ответил Баллоу. — Мы были приглашены к половине девятого. Приглашение было передано по телефону, и моя жена, по своему обыкновению, оказалась недостаточно внимательной.
— В половине восьмого, — повторил инспектор, не дав Рите возможности возразить мужу. — Я попрошу вас рассказать, что вы делали с момента вашего прибытия на виллу.
— К чему все это? — кипятился Беллоу. — Уж не думаете ли вы, что я убил Шейлу? Честное слово, вы вынудите меня сообщить о вашем поведении кому следует. Знаете ли вы, кто я?
— А кто ты такой? — вмешалась Рита. — Почему бы тебе не ответить на вопрос инспектора?
Она повернулась к Чану.
— Мы прибыли сюда в половине восьмого и после краткой беседы с Шейлой отправились на пляж взглянуть на купающихся. Я полагаю, это было без четверти восемь.
— И как долго вы пробыли там?
— Я была там, пока Джессуп в половине девятого не позвал нас в дом. Примерно за десять минут до этого пришел ван Горн.
— Значит, в две минуты девятого вы находились в обществе вашего мужа на пляже. Не слышали ли вы криков?
— Нет, не слышала. За исключением возгласов и смеха купающихся, но ведь вы имеете в виду нечто иное.
— Благодарю, это все, о чем я хотел спросить вас.
В гостиную тихо, как тень, вошла Юлия.
Чан поклонился.
— Добрый вечер, мисс. Надеюсь, вы извините мое присутствие. К сожалению, до сих пор я не имел чести быть представленным вам. Быть может, вы позволите спросить, кто вы?
Бредшоу приблизился к инспектору и объяснил, каково положение Юлии в доме Шейлы Фен.
— Примите мое искреннее соболезнование, — сказал Чан, — но формальности ради я вынужден спросить вас, Джим, что вы делали сегодня вечером?
— Я приехал сюда часов в шесть. Примерно без двадцати восемь, перед тем как отправиться купаться, мы видели здесь в последний раз мисс Фен. Она беседовала с супругами Баллоу и с мистером Джейнсом.
— Итак, вы намеревались идти купаться…
— Да, купание было великолепно, да простится мне эта маленькая реклама нашего пляжа. С той минуты и до того, пока не раздался гонг Джессупа, мы с Юлией не расставались.
— И все это время вы были в воде?
— Нет, разумеется. Мы выходили на берег. С нами были миссис Баллоу и ее муж. Правда, мистер Баллоу удалился несколько раньше, но зато к нам присоединился ван Горн.
— Значит, в две минуты девятого мисс Юлия и вы могли быть только в воде или на пляже?
Обернувшись к девушке, Чан спросил:
— На мисс Фен были сегодня восхитительные орхидеи?
— Да.
— И, несомненно, они были приколоты к платью булавкой?
— Разумеется.
— Быть может, вам запомнилось, что это была за булавка?
— К сожалению, нет. Но она сказала, что пройдет к себе в спальню за булавкой. Возможно, горничная знает…
— Не можете ли вы сказать, кто прислал мисс Фен орхидеи?
— Человек, приславший цветы, не указал своего имени, но Шейла узнала почерк. Она сказала, что орхидеи прислал ей ее бывший муж. Он находится в настоящее время в Гонолулу и служит в одном из театров.
— Это Боб Файф, он играет в Королевском театре, — пояснила Рита. — Шейла была очень молода, когда вышла за него замуж и, насколько мне известно, продолжала и после развода питать к нему теплые чувства.
Аллан Джейнс встал и, закурив сигарету, нервно зашагал по комнате.
— Покинутый муж, — задумчиво произнес Чан. — Нечто подобного можно было ожидать. Его следовало бы оповестить о случившемся и пригласить сюда.
— Вы хотите, чтобы я позаботился об этом? — спросил Джим.
— Да, прошу вас.
Когда Бредшоу вышел, инспектор сказал:
— А теперь продолжим нашу, к сожалению, безрадостную беседу. Мистер ван Горн, если не ошибаюсь, вы актер?
— Как будто, — улыбнулся тот. — Ваша осведомленность весьма лестна для меня.
— Вы живете в Голливуде?
— Да, вот уже почти одиннадцать лет.
— А что вы делали раньше?
— Вел романтическую жизнь. Можете осведомиться об этом у моего секретаря.
— Я предпочел бы услышать это от вас.
— В таком случае мне придется признаться, что я прибыл в Лос-Анджелес после окончания колледжа, невинный, как младенец. Я собирался строить мосты, но этому помешала моя внешность.
