Марджери Аллингем - Полиция на похоронах
– Видишь ли, Кэмпион, – вдруг сказал он, когда оба устроились в креслах. – Джойс угодила в самое сердце этой заварухи, что крайне неприятно – в частности, для меня.
Кэмпион кивнул.
– Понимаю. Выкладывай всю историю. Вы с мистером Сили были друзья?
Маркус удивленно поднял голову.
– Ну что ты. Разве Джойс не рассказывала? Сили был пренеприятным типом. Сомневаюсь, что он вообще с кем-нибудь дружил. Я не знаю ни единого человека, который бы хорошо к нему относился. Оттого все происходящее вдвойне неудобно. – Он умолк и нахмурился, однако через несколько мгновений взял себя в руки и продолжил: – Впервые я услышал о несчастье сегодня днем. Старуха Фарадей послала за моим отцом, но тот в отъезде, слава богу. Зимой он предпочитает другие места обитания. Я отправился в особняк и обнаружил все семейство в состоянии ажитации. Вернее, усиленно подавляемого брожения.
Маркус подался вперед и сверлил своего собеседника взглядом.
– Миссис Фарадей, разумеется, держала себя в руках. Это удивительная старуха, Кэмпион, удивительная! В гостиной, когда я приехал, сидели два инспектора сыскной полиции Кембриджшира, оба дрожали, как чистильщики ножей на балу. Ладно, рассказываю по порядку. Как ты знаешь, учеба начинается только в следующую среду, но даже во время каникул здесь трется пара-тройка каких-нибудь индийских студентов. Двое из них сегодня утром отправились на берег реки искать насекомых – и случайно нашли неподалеку от купален утопленника. Труп застрял в ивовых корнях. Возможно, он там пролежал несколько дней: погода стоит мерзкая и на речку никто в здравом уме не ходит. Студенты подняли тревогу. Приехала полиция, тело отвезли в морг. В бумажнике обнаружили визитную карточку с именем и часы с гравировкой. Разумеется, на всякий случай послали за родственниками, и Уильям Фарадей опознал тело.
Маркус умолк и мрачно улыбнулся.
– Это поразительно, но миссис Фарадей настояла на том, чтобы тоже поехать. Пока шло опознание, она сидела в машине. Подумать только! Ей восемьдесят четыре года. Тираниха и дракон, я сам ее боюсь. Но в морг поехала. Короче, Уильяма вызвали в полицейский участок, чтобы сделать заявление. И уже потом, когда мы все собрались дома, нам рассказали про пулевое отверстие. До того мы думали, что он утонул.
Кэмпион тоже подался вперед. Его светлые глаза за стеклами очков словно бы затуманились, тон по-прежнему был отсутствующий.
– Да, насчет пули… Что все-таки случилось?
Его собеседник помрачнел и весь скривился от воспоминаний.
– Эндрю прострелили голову. Я видел труп… Стреляли вплотную. Самоубийство, скажешь? Не-ет. Его связали по рукам и ногам, да и револьвер нигде не могут найти. Я сегодня встречался с главным констеблем графства. Он папин друг, чудесный старикашка – англо-индийская семья, все такое. Мы беседовали неофициально, разумеется, но он мне намекнул, что это совершенно точно убийство. Цитирую дословно: «Это убийство, мой мальчик, гнусное убийство».
На губах мистера Кэмпиона заиграла призрачная, едва уловимая улыбка, и он закурил сигарету.
– Послушай, Фезерстоун, я должен тебя предупредить. Я не сыщик, но готов помочь. Объясни только, какой помощи ты от меня ждешь.
Хозяин дома немного помедлил.
– Как бы это лучше объяснить… дело довольно щекотливое и тонкое, – наконец сухо произнес он. – Поначалу я надеялся, что ты поможешь мне избежать крайне неприятного скандала. – Он горько улыбнулся. – Видишь ли, Кембридж – одно из немногих в мире мест, где таинственное убийство твоего родственника или клиента до сих пор считается не только бедой, но и жутким моветоном. Конечно, дело давно вышло за рамки простого скандала, – поспешно добавил Маркус, – однако мне бы очень пригодился знакомый, который с нашей стороны оказывал бы помощь полиции, не будучи при этом связанным по рукам и ногам принятыми условностями и традициями. Эдакий поверенный, который бы внимательно следил за расследованием и при этом был бы – ты уж прости меня за столь возмутительное словцо, Кэмпион, – был бы джентльменом. Иными словами… – Он вдруг расслабился и заговорил почти непринужденно, даже искренне: – …отцу почти восемьдесят, работать он толком не может, а я порядком струсил.
Кэмпион засмеялся.
– Понял. Эта роль удается мне лучше всего – умелец на все руки. Надеюсь, я понравлюсь полиции. Они, как правило, не очень любят всяких наблюдателей и «помощников». Впрочем, у меня есть связи, как говорит многоуважаемый Лагг. Я готов помочь, но мне необходимо знать все о почтенном семействе и его членах. Как я понял, сейчас все подозрения лежат на дядюшке Уильяме?
Маркус не ответил, и он продолжал:
– Выкладывай все неприятные подробности. Я охоч до любой информации. Да и потом, не дай бог я ненароком, мотая хвостом и громко мяукая, вытащу на свет божий какой-нибудь семейный скелет.
Маркус взял кочергу и стал задумчиво тыкать ею в обугленное полено. От его чопорности не осталось и следа: перед Кэмпионом был голый беззащитный человек, скинувший броню хороших манер.
– Не будь мы хорошо знакомы, Кэмпион, – кстати, до сих пор не возьму в толк, почему ты так себя называешь, – я бы и не подумал тебя привлекать. Но меня просто до дрожи пугает почтенное семейство.
В его устах эти слова прозвучали многозначительно и зловеще.
– Там живет какое-то зло, – внезапно добавил Маркус, сверля собеседника взглядом ярких глаз. Искренность, с которой он это говорил, окончательно смыла остатки его напускной холодности. – Представь себе эту семью. Они лет на сорок отстали от жизни, по темпераменту все очень энергичные и напористые люди, но, увы, обделенные мозгами (не считая самой миссис Фарадей, разумеется). И вот эту пеструю толпу загнали в мавзолей, иначе не скажешь, где их держит в ежовых рукавицах престарелая мать – необыкновенная, ошеломительная старуха. Она установила в доме такие строгие порядки, что нам с тобой и не снилось, – такой муштры нет ни в одном учебном заведении. А деваться этим людям некуда, и никакой отдушины для подавляемых желаний, порывов, зависти, неприязни нет. Излить душу некому. Старуха распоряжается деньгами, ее слово – закон и истина в последней инстанции. Причем никто из домочадцев даже уехать не может: иначе им грозит голодная смерть. Зарабатывать себе на хлеб они не умеют. Страшно вообразить, что может случиться в такой атмосфере.
– То есть ты положительно уверен, что убийцу надо искать среди Фарадеев?
Прямо Маркус не ответил. Он провел рукой по волосам и вздохнул.
– Это ужасно. Эндрю даже не ограбили. Если бы у него забрали бумажник, от меня была бы хоть какая-то польза. Если бы он случайно свалился в реку по дороге домой, никто бы особо не расстроился. Но все это теперь исключено, я видел труп. Кто-то связал его по рукам и ногам и практически отстрелил ему голову. За полчаса до твоего приезда полиция сообщила, что пистолет до сих пор не найден. Боюсь, никаких сомнений быть не может. Как сказал главный констебль, «это гнусное убийство».
