Герд Нюквист - Травой ничто не скрыто...
— А ваш брат… — спросил полковник Лунде. — Он тоже в курсе дела?
— Он врач, — ответил я. — Все, что я сказал о Карле-Юргене Халле, полностью относится и к моему брату. Он умеет хранить профессиональную тайну. Кроме того, мы с ним привыкли всякое дело обдумывать вместе. Мы, что называется, дополняем друг друга.
— Понимаю. — Он задумался. — Вы будете здесь эти первые дни, доцент Бакке? Я хочу сказать, днем и ночью?
— Днем и ночью, — ответил я. — Если я понадоблюсь кому-нибудь, пусть приходит сюда. Инспектор Халл и мой брат уже звонили мне: я сказал, чтобы они приезжали сюда, мы побеседуем здесь. Вечером они приедут.
В глазах полковника мелькнул испуг.
— Еще… еще что-нибудь случилось?
— Не знаю. Ни с тем, ни с другим я не разговаривал с прошлой ночи. Но у нас еще не было времени сопоставить наши наблюдения. Мы сделаем это сегодня вечером.
— Гостиная в вашем полном… — начал полковник Лунде.
— Мы посидим здесь, — сказал я.
— Не знаю, куда запропастились моя жена и дочь: обе еще не вернулись из города. Но ужинаем мы в восемь вечера. Минута в минуту. Так что если вашему брату и инспектору Халлу будет угодно…
— Нет, благодарю вас, полковник Лунде. Мы не будем ужинать. Мы просто немного потолкуем втроем. В этой комнате.
В его взгляде все отчетливее проступала растерянность. Впервые в жизни мне довелось столкнуться с человеком, который в столь короткий срок — за какие-нибудь сутки — утратил свою самоуверенность чуть ли не до конца. Он походил на полковника, которого не позвали на заседание генерального штаба, где должен обсуждаться его собственный проект нового воинского устава.
— Я… я посижу в библиотеке. Я попыта… я посижу и почитаю…
— Благодарю вас, полковник Лунде.
Он вышел из комнаты.
Я стоял у окна и смотрел на город, расстилавшийся внизу. Сгущались сумерки, на улицах вспыхивали огни, одна жемчужная нить за другой. Световые рекламы издали напоминали крохотные мерцающие самоцветы: красные, зеленые, желтые. Стоя у окна, я пытался определить, на каких именно улицах сверкали нити жемчуга и самоцветы. Но это оказалось нелегко. Видно, надо было свыкнуться с домом и его расположением.
Интересно, долго ли я буду жить в доме полковника Лунде?
Несколько дней? Неделю? Месяц? Или еще дольше?
В саду еле слышно шелестели высокие деревья. Лохматая ветка ели мягко ударялась о стену дома рядом с моим окном.
Долго ли?
Этого я не знал, Я знал лишь, что пробуду здесь до тех пор, пока не обнаружу человека, который пытался убить маленькую фрёкен Лунде. И неожиданно меня осенила мысль: ведь тот, кто пытался это сделать, вполне способен повторить попытку. А что если на этот раз она удастся?
Я отвернулся от окна и зажег свет. Яркая лампа со стеклянным абажуром свисала прямо с середины высокого потолка. Электрический провод был укреплен в гипсовой розетке — из тех, что напоминали мне пирожные с кремом, когда я был мальчишкой. Я зажег также две другие лампы. Две затейливые медные лампы: одна на ночной тумбочке, другая на письменном столе.
Раздался стук, и на пороге появилась Люси. Закрыв за собой дверь, она вошла в комнату.
— Кто, черт подери, предложил тебе здесь поселиться, Мартин? Полиция?
Мне не нравится, когда женщины употребляют крепкие выражения.
— А с какой стати полиции предлагать мне поселиться здесь, Люси?
Она пожала плечами. Затем медленно пересекла комнату, сбросила туфли и растянулась на вязаном покрывале моей кровати.
Сброшенные туфли у кровати — это зрелище может быть очень волнующим. Смотря, правда, по тому, кому принадлежат туфли. Но Люси меня не интересовала — в туфлях или без таковых. Мне не нравилась ее томная развязность. Как это я в свое время мог в нее влюбиться? Правда, тогда мне было пятнадцать лет.
— Полиция вовсе не предлагала мне здесь «поселиться», как ты говоришь. Меня попросил об этом твой муж.
— Мой муж?..
Ее голубые глаза сверкнули. Потом она задумалась, накручивая на пальцы свой пергидрольный локон.
— Не думала я, что пострадает она… Но если так, тебе, наверное, поручили присматривать за мной. Не кажется ли тебе, что это все равно, что пустить козла в огород?
— Ты себя переоцениваешь, Люси.
В голубых глазах мелькнул ледяной блеск.
— Так за кем же ты будешь присматривать?
— Ни за кем я не буду присматривать. Я должен заниматься с Викторией. Твой муж хочет, чтобы она сдала экзамены на аттестат зрелости.
— С Викторией?.. Мне нравится Виктория. Единственное разумное существо в этом старом доме, населенном призраками.
— Значит, хорошо, что я здесь, — сказал я. — Виктория сможет сдать экзамены и получит аттестат зрелости.
Люси сползла с постели и снова надела туфли.
И снова она особым змееподобным движением изогнула спину и выпятила бедро. Весьма эффектно, если только вам нравится женщина, которая это делает.
— Моя комната в другом конце коридора, Мартин. Первая дверь направо. Заходи, если тебе что-нибудь понадобится.
Что я мог ей ответить! Она нисколько не походила на беззащитную девицу, которой грозит опасность.
Карл-Юрген сидел на старинном стуле возле бюро, Кристиан расположился удобнее — в плюшевом кресле, а сам я пристроился на краю кровати. Карл-Юрген не случайно выбрал именно это место. Он всегда садился так, чтобы держать всех в поле зрения.
— Сначала я поговорю с вами двумя, — сказал он. — А потом мы спустимся к трем остальным. Прежде всего я хотел бы узнать, зачем тебя пригласили в этот дом, Мартин.
Я все ему рассказал.
— …так что я здесь в роли гувернантки, — заключил я. — Но истинная причина вот в чем: полковник Лунде считает, что Виктории угрожает опасность.
— Какого рода опасность, Мартин?
— Понятия не имею.
— Что сказал полковник Лунде о Виктории? Я имею в виду, что он произнес — слово в слово?
— Он сказал… что же он сказал?.. Ах да, он сказал: «Виктория меня тревожит».
— Чрезвычайно интересно, — заметил Кристиан со своего плюшевого кресла. — Выбор слов весьма интересен.
Карл-Юрген зажег сигарету. Затем он снова принялся за меня.
— А всю первую половину дня, Мартин, ты потратил на поиски каменотеса?
_ Да, — сказал я. — И я нашел его раньше, чем ты.
Кому ты поручил это дело?
— Эвьену и Стену. Нашел его Эвьен.
— Это потому, что ему досталась вторая половина телефонного списка, — сказал я.
— Да. Но ты его опередил. Для чего ты отправился к каменотесу, Мартин?
— Для того же, для чего ты отрядил туда двух полицейских агентов. Мы исходили из одних и тех же соображений. Но я полагал чисто психологически, что у меня больше шансов на успех, чем у сержанта Эвьена. Что ему удалось узнать?
