Год Быка - Омельянюк Александр Сергеевич

Теперь решил попробовать и сам. Его целью было получить информацию о возможностях и путях печатания и издания своих трудов.

Платону, как новичку, дали слово первому. После краткого знакомства сидящих с новой персоной, он кратко поведал залу о своём творчестве и планах на будущее, прочитал три стихотворения и одну страницу прозы.

Руководитель клуба Виктор Александрович сразу предупредил новичка, что, независимо от качества, его труды подвергнутся критике, и чтобы он с пониманием на это реагировал. Тот согласился.

Стихи вызвали бурную реакцию графоманов. Платону послышалось из зала поспешно выкрикнутое от самых ретивых и ревнивых, опережающих позитивные оценки, в своё время не полученные ими в этом зале:

– «А Вас кое-где хромает рифма! А в одном месте Вы не правильно поставили ударение! А это стихотворение… детское! А это тоже… простое!».

На что Платон только и успевал возражать:

– «А в стихосложении допускается перемещение ударения, как раз ради сохранения рифмы! А стихи я пишу разные. Для Вас специально начал с простых, далее будут посложнее и непонятнее!».

Активность в основном проявляли двое: седой симпатичный мужчина из левой от Платона колонки рядов, и неопределённого возраста худая женщина из середины зала.

Разговор невольно коснулся и Жана Татляна. Руководитель поинтересовался его возрастом и местом обитания. Платон кратко пояснил.

Однако худая, без возраста, бесцеремонно влезла, возражая Платону, с пеной у рта утверждая, что Татлян живёт во Франции, и она это читала из его интервью.

Платон не успел разубедить дурочку с самомнением, так как в этот момент седой, и теперь уже не такой симпатичный, вдруг вообще ошарашил выступающего:

– «А он вообще спел только одну песню, и стал знаменит!».

Тут уж почитатель Татляна совсем было решился дара речи.

Его выручил Виктор Александрович, предложив автору познакомить зал со своим произведением.

Но после прочтения автором одной страницы своей прозы зал почему-то замер. Воцарившую тишину прервал вопрос седого о некоторых, упомянутых персонажах, родство которых с главным героем не было озвучено на этой, первой странице новой главы его романа.

Платон объяснил, что эта часть является продолжением множества предыдущих частей романа, и читатели уже должны быть знакомыми с ними.

Платон также утвердительно ответил на вопрос худой без возраста об обнаруженных ею иронии и сарказме в его произведении, и похожести на творчество Полякова.

Далее стали выступать со своими творениями и другие члены клуба.

Платон внимательно слушал и иногда ужасался. Но были и очень приличные выступления, особенно в прозе, в частности женщины средних лет, некоей Галины. Постепенно у Платона сложилось и первое впечатление.

Большинство самолюбивы, считают себя гениями, наделяя себя правами учить других, править тексты начинающих пописывать.

Платон стал очевидцем, как некая Надежда возвратила соседке Платона по ряду Ирине Дмитриевне её произведение со словами:

– «Я вам текст полностью переделала!».

Во, дура! – не зная сути, подумал Платон.

После выступления той, Платон подтвердил своё мнение о ней, добавив и свой голос в общий гул возмущённых и рекомендующих голосов якобы её коллег:

– «Хочу Вам заметить, что роса не может подсыхать! Она жидкость, вода, и испаряется. А высыхает поверхность чего-либо, на которой она была, например, травы, пола, земли и прочего. А сохнет то, что было пропитано водой, влагой!».

Платон заметил, что многие, видно самые крутые писатели и поэты, не могли обойтись без буквально подколки выступающих, которые и так волновались и стеснялись.

Платону понравились также стихи Сергея – мужчины средних лет.

Но особенно порадовал истинный, и уже печатающийся, поэт Александр Кашин – подтянутый, симпатичный мужчина весьма зрелого возраста.

А до него послушали выступление также нового кадра – певицы жанра «авторская песня» Маргариты, спевшей под гитару несколько песен собственного сочинения.

Платону понравился её много октавный голос, а само пение напомнило пение Галины Бесединой.

Проходившую мимо него, и не сводившую с него своих карих глаз, девушку он вполголоса с доброжелательной улыбкой подбодрил:

– «Молодец!».

В своём заключительном выступлении Александр Кашин проиллюстрировал свою подборку информации по заданной на прошлом занятии теме «Смысл жизни».

Многие пытались примазаться к его успеху, дополняя с мест докладчика. Они щеголяли друг перед другом в цитировании классиков.

Лучше сказали бы это от себя, своими словами! – молча сокрушался Платон.

Эта тема вызвала в сознании Платона свои мысли:

Обсуждать и искать смысл жизни не имеет смысла! Ибо, если люди будут знать его, то все будут жить одинаково, и станет крайне скучно! И жизнь потеряет смысл. То есть найденный смысл потеряет смысл! А вообще-то, по серьёзному, смысл жизни в воспроизводстве человечества, то есть в любви! И в поиске его, этого смысла!

Занятие, длившееся три часа, незаметно подошло к концу.

А ещё до его начала Ирина Дмитриевна продиктовала Платону номер своего телефона с тем, чтобы потом сообщить ему номер телефона издательства, заинтересованного в печатании больших произведений.

Уходя, он хотел кое-что расспросить руководителя, но выронил из своих непослушных рук скоросшиватель и задержался собиранием рассыпавшихся по полу листов в скользких файлах.

Уже при выходе из библиотеки Платон машинально взглянул в зеркало, словно посмотрев на себя, увидев в нём… поэта и писателя.

На улице Платон долго блуждал по многочисленным лабиринтам своего сознания, пытаясь понять происшедшее. И в этом поиске он опустился так далеко, что машинально пропустил два своих автобуса.

Следующий раз Платон посетил занятия клуба только в ноябре.

На этот раз разговор пошёл обстоятельнее.

На вопрос, а как Вам удаётся так много писать, Платон без обиняков ответил:

– «Я специально выбрал работу, полезную не только для моих оконечностей, но и с наличием, во-первых: свободного времени; во-вторых: позволяющую голове во время этой работы думать о чём-то другом, например, сочинять!».

Тут же вскочила одна из клубом рождённых филологов:

– «А Вы неправильно употребили слово «оконечностей»! Надо говорить «конечностей»!».

– «Уважаемая калека! – надеясь быть плохо расслышанным некоторыми, начал Платон ответное хамство – Я же уже всех предупредил, что в мои тексты, в слова надо вдумываться, а не проглатывать их пачками, как, например, в популярном бульварном чтиве!» – продолжил он нравоучение.

– «Да! Есть конечности: верхние – руки, и нижние – ноги. Но у любого тела есть ещё и другие выступающие части – оконечности. Особенно у мужчин!» – кончил Платон под всеобщий хохот.

Но прения продолжились, а Платон отбивался:

– «Да! Я грешу повторениями. Поэтому всегда текст перечитываю и заменяю повторяющие слова на синонимы. Но где-то может и пропустил? Это у меня от пребывания в плену от смысла предыдущей строки».

– «Но у Вас в тексте периодически встречаются просто парадоксы!?» – вдруг проснулся самый старый – Борис Ефимович.

– «Да! Жизнь часто удивляет нас своими парадоксами. А я их просто фиксирую» – объяснил автор очевидное.

– «И потом, у Вас какой-то диалект… бульварный, что ли!? Вы наверно хороших книг мало читаете?!» – вдруг вскочил возмущённый неизвестный.

– «Да! Вы угадали, попали в точку. У меня действительно диалект жителя Бульварного кольца! И я не люблю читать книги, где все герои сплошь говорят правильным языком автора! Таким книгам я не верю!» – гордо ответил тому Платон.

Тут же один из известных неизвестных Платону членов Союза писателей подошёл к нему, и, обсыпая его различными литературными терминами, стал яростно критиковать несчастного.

На что ошалевший сразу ответил им опущенному: