Макс Кратер - Последний еврей Багдада
В общей суете никто на него даже не взглянул. Рядом с шагавшим во главе колонны исполином шел приземистый смуглый человечек, державшийся, несмотря на свой невеликий рост, весьма гордо.
— Ты как будто избегаешь меня, Ферзан, — обратился чужеземец к сидящему в повозке, когда они поравнялись.
Тот, кого индус назвал Ферзаном, высунулся наружу, и сокол смог бегло осмотреть и его. Приятным зрелище это не было: деформированная голова седока чем-то смахивала на череп той самой гадюки, которой сегодня утром лакомились птенцы Кееек-кееека.
— Напротив, Парс, я приехал, так как хочу поговорить с тобой.
— Ты уже говоришь, но услышать я хочу не это, а то, когда мне заплатят.
— С этим возникли небольшие трудности. Деньги прибыли из Персеполя в Вавилон, но доставят их сюда не скоро, а между тем сражение будет или сегодня вечером, или завтра на рассвете. Наша разведка нашла передовые разъезды Александра. Его лагерь должен быть где-то за теми холмами. Ты и твои слоны не подведете ведь меня? Я выполнил обещание. Твой человек свободен.
Запряженная четверкой коней повозка вильнула в сторону. Животные пугливо поглядывали на хвостатого гиганта.
— Верно, — отозвался старший махаут, — только ему успели выжечь клейма на запястье и за ухом. Что прикажешь теперь делать с этим?
— Тут я был бессилен. Таковы правила. Он же был продан как раб, а потом уже подарен тебе. Ты волен освободить его.
— Я волен настаивать на оплате. Когда мы уже увидим обещанные деньги?
— Буду с тобой откровенен, махаут. Дарий не совсем доверяет нам. Но после победы все переменится. Конечно, если твои слоны не побегут также, как тогда, во время показательной стычки.
— Они не побегут. Поставьте нас против греческой фаланги и мы сомнем ее. Все вокруг только и ботают о том, что первыми в бой ринутся тысячи колесниц. Пусть так. Но пусть, когда их уничтожат, пойдем мы. А кавалерию персов и их союзников надо разместить подальше от нас. Лучше всего на флангах. Иначе мои слоны распугают лошадей.
— Я поговорю сегодня с царем и сообщу тебе результат. Макута, правь туда.
Сокол взглянул в ту сторону, куда, обращаясь к возничему, указал змееголовый, и увидел огромный шатер, который как раз устанавливали солдаты. Чуть в стороне от него в землю зачем-то вкапывали бревна. Смышленой птице это показалось странным. Она пружинисто оттолкнулась от крыши повозки и полетела прямо к шатру. Уселась на квадратную деревянную площадку на самой его вершине, притаилась и стала наблюдать.
Весь лагерь, который уже начали возводить по правое и левое крыло двуногие, был отсюда прекрасно виден. Впереди, неподалеку от бревен стояла пара клеток на грубых деревянных телегах. В одной сидели два изможденных пленника, в другой — три. Один из них сразу же привлек внимание необычным цветом своей шевелюры. Огненно рыжая, она, даже пребывая в сильно запущенном виде — спутанная и пыльная, производила впечатление. Обладатель странных волос дрых самым натуральным образом, очевидно, наплевав на царящий вокруг ажиотаж. Его сосед делал вид, что скучает, но при этом то и дело поглядывал по сторонам, видимо, тщательно изучая место, в которое их привезли.
Этот второй время от времени ощупывал рукой собственную поясницу. Он явно там что-то прятал. Охранники, что клевали носами возле клетки, ничего, конечно, не замечали, но Кееек-кееек смог без труда разглядеть кончик веревки, сплетенной из оторванных от одежды лент. Один ее конец, судя по очертаниям, заканчивался удавкой. Сокол хорошо знал, что это. При помощи таких петель мальчишки из соседней деревеньки, той самой, что называлась Верблюжьим домом, ловили глупых голубей и других несмышленых птичек. Стоило лишь неосторожно приблизиться к ловушке да наступить в кольцо, как оно тут же затягивалось на лапках.
Вдруг выражение лица пленника резко переменилось. Из безразлично-отстраненного оно стало напряженным и даже немного злобным. Со стороны шатра к клетке неторопливо приближался тот самый возничий, которого Ферзан назвал Макутой.
— Вас прибьют к этим столбам, — произнес он, подойдя к пленникам, и протянул руку в том направлении, где вовсю шла работа по установке незамысловатых конструкций.
Слова эти были произнесены не очень громко, но Кееек-кееек от рождения отличался не только прекрасным зрением, но и неплохим слухом.
— И это будет не простая казнь, — продолжил Макута, — вы послужите делу прогресса. Впервые нам предстоит испытать новацию, придуманную лично мной. На столбе, как, наверное, вам известно, умирать можно несколько часов. Некоторые мучаются и сутки, но не больше… А тебе разве не интересно?!
Неприятный человек обращался к рыжему, который если и проснулся, услышав обращенную к пленникам речь, то не подал виду. Более того, он перевернулся со спины на бок и даже захрапел. Макута постучал кулаком по деревянным перекладинам клетки, но дополнительного внимания к себе все равно не привлек.
— Ну, если тебе так угодно, Леон, то спи, конечно, — продолжил он, — дольше проживешь во время казни. А ведь именно на это и нацелено мое изобретение. Оно поистине гениально. К столбам сверху будут приделаны перекладины. Получится конструкция в форме буквы «Тао». Кажется, так она у вас, греков, называется.
Макута начертил в воздухе букву «Т».
— К этим-то перекладинам и приколотят ваши руки. Но это еще не все. Под ноги я придумал приделать уступ, к которому прибьют ваши ноги и на который вы сможете опираться. То есть тела не будут висеть вертикально, вы сможете привставать при необходимости. Ну и как вам такая идея? Здорово ведь, верно? Эксперимент очень важен, так как позволит выяснить, сколько сможет продержаться человек на таком вот столбе! Думаю, пару дней — не меньше, а может даже три. В любом случае весь ход сражения вы будете обозревать собственными глазами. И, вот ведь парадокс, вы, обреченные на мучительную смерть, проживете дольше, чем ваши соотечественники, так опрометчиво вторгшиеся в наши земли. Вы увидите, как доблестные воины Дария будут вырезать их тысячами, как их будет топтать его непобедимая кавалерия, как их будут рвать на части его боевые псы, как, наконец, их, орущих от ужаса, будут насквозь протыкать бивни наших слонов.
— Проткни себе задницу, персидская обезьяна, тебе ведь не привыкать, — отозвался рыжий, который, как выяснилось, все же проснулся.
Возможно, он и не спал вовсе, а просто так демонстрировал свое презрение. Коварство и жестокость Макуты, и правда, вызывали отвращение. Пленные — сделал вывод сокол — греки, а эти тысячи и тысячи людей, так бесцеремонно нарушившие покой долины, где жил Кееек-кееек, стало быть, персы и их союзники.
Птица вновь взглянула в ту сторону, где стояли столбы, и, действительно, солдаты вынули их из ям и стали прибивать к верхним частям перекладины.
Макута в ответ на дерзость Леона лишь хищно ухмыльнулся.
— Позови сейчас же старшего из тех увальней, что возятся возле столбов, — обратился он к одному из трех солдат, охранявших клетку, тому самому, что стоял ближе всех, — бегом!
Когда тот бросился исполнять приказ, возничий и палач повернулся так, чтобы его не видела пара оставшихся стражников, и быстро что-то зашептал.
Как ни прислушивался Кееек-кееек, но до него долетали лишь обрывки фраз.
— …после захода луны, — произнес Макута.
— …но …помогаешь? — спросил также тихо сосед Рыжего грека.
— …деньги не нужны, Элай. Нужны гарантии… Мы выяснили численность войска Александра. Вас, греков, мало, но македонец очень горяч. Он рвется в бой. А Дарий слаб и труслив.
— …слоны, — на этот раз требовательно сказал грек.
— …готов бежать… Парс терпелив, но не глуп. …платы за свои… и своих животных… Эгиби… Перевернули вверх дном, но ничего…
Получалось так, сообразил Кееек-кееек, что владельцу диковинных животных Ферзан обещал заплатить, но что-то у него сорвалось, и денег достать теперь неоткуда. Макута же не прочь был предать своего господина и начальника, и ночью, после захода луны должны были произойти некие события. Сокол зевнул, широко разинув мощный крючковатый клюв. По всему выходило, что к гнезду ему сегодня вернуться не удастся. Надо же досмотреть, чем тут все закончится.
Почти состоявшийся предатель тем временем для виду погрозил кулаком обеим клеткам и, так и не дождавшись старшего, за которым отправил солдата, проворно двинулся сам на его поиски.
Элай и Леон о чем-то тут же зашептались, но расслышать что-либо на этот раз было уже совершенно невозможно.
Вдруг по долине как бы пронеслась невидимая волна. Невидимая для любого другого внешнего наблюдателя, но только не для зоркого Кееек-кееека. Он-то успел заметить несколько десятков гонцов, которые подобно муравьям по только что образованным между тысячами палаток и походных телег дорожкам метнулись в разные стороны, поднимая тревогу. Войска начали строиться.
