Кристиан Жак - Убитая пирамида
– А можно узнать ваше имя?
Он вел себя непростительно. Не представившись, он выказал себя невежей, достойным осуждения.
– Пазаир… Я один из судей этой провинции.
– Вы здесь родились?
– Нет, в фиванском районе. Я приехал в Мемфис совсем недавно.
– Я тоже там родилась!
Она радостно улыбнулась.
– Ваша собака уже закончила прогулку?
– Нет, что вы! Он неутомим.
– Тогда, может, пройдемся? Мне хочется подышать свежим воздухом, неделя выдалась изнурительная.
– Вы уже практикуете?
– Нет еще, я заканчиваю пятый год обучения. Сначала я училась аптекарскому делу и искусству приготовления снадобий, потом работала ветеринаром при храме в Дендере. Меня научили проверять чистоту крови жертвенных животных и лечить всех зверей от кошки до быка. За ошибки сурово наказывали – били палкой, как мальчиков!
У Пазаира сжалось сердце при мысли о наказании этой восхитительной плоти.
– Строгость наших учителей – лучшее воспитание, – продолжала она. – Когда учат по спине, урок запоминается навсегда. Затем я была допущена в школу целительства в Саисе, где получила звание «помогающей страждущим», после того как изучила и освоила на практике разные области врачевания – исцеление глаз, живота, ануса, головы, скрытых органов, жидких субстанций, хирургию.
– Чего же еще от вас хотят?
– Я могла бы стать врачом-специалистом, но это самый нижний уровень; я смирюсь с этим положением, если не смогу стать целителем. Специалист видит лишь один аспект болезни, лишь частное проявление истины. Боль в определенном месте не означает, что ты знаешь источник недуга. Специалист способен поставить только частичный диагноз. Стать целителем – мечта всякого лекаря; но испытание настолько сурово, что большинство отступает.
– Чем я могу вам помочь?
– Я одна должна предстать перед моими учителями.
– Да сопутствует вам удача!
Они пересекли поляну с васильками, где резвился Смельчак, и сели в тени красной ивы.
– Я так разговорилась, – посетовала она, – это не в моем обычае. Вы вызываете людей на откровенность?
– Это часть моей профессии. Кражи, задержки платежей, договоры о продаже, семейные ссоры, супружеские измены, нанесение телесных повреждений, неоправданные пошлины, клевета и тысячи других правонарушений – вот мои будни. Мне предстоит вести расследования, проверять показания, восстанавливать факты и судить.
– Это страшно тяжело!
– Ваша профессия не легче. Вам нравится лечить, мне нравится, когда торжествует справедливость; работать вполсилы было бы предательством.
– Терпеть не могу пользоваться обстоятельствами, но…
– Говорите, прошу вас.
– Один из моих поставщиков целебных трав исчез. Он человек неотесанный, но честный и сведущий; недавно мы подали жалобу вместе с другими лекарями. Может, вы могли бы ускорить поиски?
– Я постараюсь. Как его имя?
– Кани.
– Кани!
– Вы что, его знаете?
– Его силой привлек к работам управляющий имением Кадаша. Теперь он свободен.
– Благодаря вам?
– Я проводил расследование и суд.
Она расцеловала его в обе щеки.
Пазаир, не отличавшийся мечтательностью, почувствовал, как перенесся в один из райских миров, уготованных праведникам.
– Кадаш… знаменитый зубной врач?
– Он самый.
– Говорят, он был хорошим лекарем, но ему давно пора отойти от дел.
Зеленая обезьянка зевнула и прикорнула на плече у Нефрет.
– Мне пора идти, было очень приятно с вами поговорить. Вряд ли нам случится встретиться вновь; от всей души благодарю, что спасли Кани.
Она не шла – она танцевала; поступь ее была легка, фигура излучала свет.
Пазаир еще долго сидел под красной ивой, стараясь запечатлеть в памяти малейшее ее движение, самый мимолетный взгляд, тембр голоса.
Смельчак положил правую лапу хозяину на колени.
– А, ты понял… Я без памяти влюбился.
7
Кем и павиан явились в назначенный час.
– Вы готовы отвести меня к начальнику стражи сфинкса? – спросил Пазаир.
– Как прикажете.
– Этот тон мне нравится не больше прежнего: язвительность ничем не лучше агрессивности.
Замечание судьи задело нубийца.
– Я не намерен пресмыкаться перед вами.
– Будьте хорошим приставом, и мы поладим.
Павиан и его хозяин уставились на Пазаира; в двух парах глаз – сдерживаемая ярость.
– Пошли.
Было раннее утро и улицы понемногу оживали: хозяйки оживленно болтали, водоносы разносили драгоценную влагу, ремесленники открывали свои мастерские. Благодаря павиану толпа расступалась.
Начальник стражи жил примерно в таком же доме, как у Беранира, правда, не столь нарядном. На пороге девочка играла с деревянной куклой; увидев обезьяну, она испугалась и с криком убежала внутрь. Сразу же вышла разгневанная мать.
– Зачем вы пугаете ребенка? Уберите это чудовище!
– Вы супруга начальника стражи сфинкса?
– По какому праву вы меня допрашиваете?
– Я судья Пазаир.
Серьезный тон судьи и поведение павиана заставили хозяйку дома притихнуть.
– Он больше здесь не живет; мой муж – тоже ветеран. Это жилище нам выделила военная администрация.
– А вы знаете, куда он уехал?
– Его жена казалась расстроенной; когда мы встретились во время ее переезда, она что-то говорила о доме в южном предместье.
– Точнее ничего не знаете?
– С чего бы мне лгать?
Павиан рванул поводок, женщина сделала шаг назад и уперлась в стену.
– Правда, ничего?
– Нет, клянусь, ничего!
***
Чтобы отвести дочь в школу танцев, секретарю Ярти пришлось отпроситься из конторы в середине дня, но зато он пообещал занести в администрацию провинции отчеты о делах, разобранных судьей. За несколько дней Пазаир решил больше проблем, чем его предшественник за полгода.
Когда зашло солнце, Пазаир зажег несколько светильников; ему очень хотелось покончить поскорее с десятком конфликтов с налоговой службой, которые он разрешил в пользу налогоплательщиков.
Все, кроме одного, касавшегося судовладельца по имени Денес. На его деле старший судья провинции собственноручно написал: «Не давать хода».
Вместе с ослом и собакой Пазаир отправился в гости к своему учителю, посоветоваться с которым ему было некогда с тех самых пор, как он обосновался в Мемфисе. По дороге у него все не выходила из головы странная история с начальником стражи, потерявшим не только престижную работу, но и казенное жилище. Что же кроется за этим потоком неурядиц? Судья велел Кему выйти на след ветерана. Не поговорив с ним, Пазаир не станет утверждать перевод.
Смельчак то и дело чесал правый глаз левой лапой; Пазаир осмотрел пса и увидел явное раздражение. Старый лекарь сумеет его вылечить.
Дом был освещен; Беранир любил читать по вечерам, когда стихает городской шум. Пазаир толкнул входную дверь, спустился вместе с собакой в прихожую и обомлел. Беранир был не один. Он беседовал с женщиной, чей голос судья не мог не узнать. Она, здесь!
Пес проскочил у хозяина между ног и стал ласкаться.
– Заходи, Пазаир!
Судья, сделав над собой усилие, последовал приглашению. Его взгляд был прикован к Нефрет. Она сидела скрестив ноги перед старым лекарем и держала большим и указательным пальцами льняную нить, к которой был подвешен кусок гранита ромбовидной формы[20].
– Нефрет – моя лучшая ученица, судья Пазаир. Теперь, когда все знакомы, может, выпьешь свежего пива?
– Ваша лучшая ученица…
– Мы уже встречались, – сказала она, явно забавляясь.
Пазаир возблагодарил судьбу: увидеть ее снова было для него верхом блаженства.
– Нефрет скоро предстоит пройти последнее испытание, и тогда она получит право применять свое искусство, – напомнил Беранир, – поэтому мы отрабатываем упражнения по биолокации, необходимые для того, чтобы верно поставить диагноз. Я уверен, она станет превосходным врачом, потому что умеет слушать. Кто умеет слушать, тот правильно действует. Слушать – это самое главное, нет большего сокровища. И дает нам его одно лишь сердце.
– Разве тайна целителя не в знании сердца? – спросила Нефрет.
– И эта тайна откроется тебе, когда ты будешь этого достойна.
– Я бы хотела отдохнуть.
– Непременно.
Смельчак почесал глаз. Нефрет это заметила.
– Мне кажется, ему больно, – сказал Пазаир. Пес дал себя осмотреть.
– Ничего страшного, – заключила она, – простые капли – и все пройдет.
Беранир тут же принес лекарство; глазные болезни случались нередко, и средств от них было достаточно. Подействовало снадобье быстро; отек прошел, пока девушка гладила Смельчака. Впервые Пазаир позавидовал своему псу. Он поискал предлог, чтобы ее задержать.
Беранир подал великолепное пиво, сваренное накануне.
– У тебя усталый вид; судя по всему, работы хватает.
– Я столкнулся с неким Кадашем.
