Сьюзан Спанн - Клинок самурая (ЛП)
— Асикага-сан был не из тех людей, кому плотники что-либо объясняют.
В комнату вошел Акира.
— Служанка вернулась. Она ждет вас на кухне.
Глава 10
— Спасибо, что поговорили с нами, — обратился к Озуру отец Матео.
Плотник поклонился и вернулся к работе, тогда как Акира одарил иезуита неодобрительным взглядом.
Хиро с отцом Матео вышли следом за самураем в коридор, в котором, помимо двери в кабинет Сабуро, находились еще несколько седзи, большинство из которых оказались закрыты, скрывая помещения за ними.
С противоположного конца коридора они вышли из особняка на крытую веранду, примыкающую ко двору, посыпанному гравием. Крытая аллея вела к одноэтажной кухне.
Хиро опустил взгляд и увидел, как свои гета, так и гета отца Матео, ждущими хозяев на краю веранды рядом с третьей парой, размера Акиры.
Самурай проследил за взглядом синоби.
— Я приказал слуге принести наши сандалии.
Хиро кивнул и обулся. Акира с отцом Матео последовали его примеру.
Воздух принес дымный запах жаренного на гриле мяса. У Хиро урчало в желудке, пока он шел за Акирой по двору, а затем поднялся по двум деревянным ступеням, ведущим на кухню. Самурай открыл раздвижную дверь, за которой обнаружилась каморка для слуг.
Комната представляла собой помещение размером в шесть матов, где слуги ожидали распоряжений. Над главным очагом на цепи висел чайник. Пол был устлан татами, хоть и более низкого качества, чем в бакуфу. Деревянные панельные стены почти не заглушали звуки нарезки и стук посуды, доносившиеся из кухни.
У очага на коленях сидела женщина. На ней надето синее кимоно с оранжевым оби. Хиро решил, что ей около двадцати. У нее было необычное лицо: по отдельности черты лица привлекательные, но в целом не сочетающиеся. Полные губы перебивали ее миндалевидные глаза и волосы, хоть и глянцевые, но слишком спутанные, чтобы быть красивыми.
Она увидела Акиру и склонилась лбом к полу. Когда женщина выпрямилась, она заметила отца Матео. Служанка улыбнулась и сложила руки, будто в мольбе.
— Не смотреть! — приказал Акира.
— Прошу прощения. — Она опустила подбородок и уставилась в пол.
— У этих мужчин есть вопросы насчет убийства Асикага-сан, — сказал Акира. — Они хотят знать о том, как ты нашла тело.
Женщина кивнула. У нее покраснел нос, а на щеках выступили красные пятна.
Хиро знал, что отец Матео сможет разговорить женщину, но лишь в том случае, если Акира уйдет. Лишь немногие служанки обладали достаточной смелостью, чтобы говорить в присутствии самурая, и первая реакция этой девушки говорила, что она не из таких.
Хиро поклонился Акире.
— Миёси-сан, могу я попросить вас об одолжении? Я слышал, что в бакуфу хранятся записи обо всех посетителях. Вы не могли бы достать список людей, приходивших в сегунат вчера?
— Всех? — уточнил Акира.
— Всех, кто не ушел до заката, — ответил Хиро. — Приношу извинения за неудобства, но мы будем благодарны, если вы дадите нам эти данные до нашего ухода.
Акира нахмурился.
— Мы поймем, если вы это сделать не сможете, — добавил отец Матео. — Пожалуйста, подскажите тогда, к кому нам обратиться.
У иезуита был такой вид, словно ничего оскорбительного в его словах не было. Ни один самурай никогда не обвинил бы другого в слабости или некомпетентности без последствий. К счастью, из уст иностранца это прозвучало просто невежественно.
Хиро было интересно, обидится ли Акира.
Спустя мгновение, самурай коротко кивнул.
— Я смогу достать вам эту информацию.
Отец Матео поклонился.
— Мы у вас в долгу.
— Не уходите из комнаты, пока я не вернусь.
Акира развернулся на каблуках и покинул здание.
Как Хиро и надеялся, после ухода Акиры служанка расслабилась. Она расцепила руки и положила их на колени. На лице появилась неуверенная улыбка.
— Могу я предложить вам чай? — подняла она взгляд на отца Матео.
— Нет, благодарю. — Иезуит опустился на колени рядом со служанкой. — Могу я спросить, как вас зовут?
Хиро с одобрением отметил, что отец Матео сам не представился. Ни один самурай не стал бы называть свое имя женщине, что была ниже его по рангу. Немногие бы вообще спросили служанку, как ее зовут, хотя Хиро знал, что иезуит обязательно этим поинтересуется.
— Меня зовут Джун, — сказала она.
— Служите сёгуну? — спросил отец Матео.
— Я горничная в сегунате. — Ее взгляд уперся в пол. — Никогда сёгуна не видела. Это потому, что я некрасивая. Мой отец говорит, что я похожа на преисподнюю, а не на персик.
— Однако, персик может сгнить, а преисподняя вечна, — сказал отец Матео.
Хиро сомневался, что какая-то женщина клюнет на такую неуклюжую и очевидную лесть, но Джун покраснела и прикрыла улыбку руками.
— Мой переводчик и я пытаемся понять, кто убил Асикагу Сабуро, — сказал отец Матео. — Мы будем благодарны вам за любую помощь.
Глаза Джун округлились. Она покачала головой.
— Я не видела убийцу. Я ничего не знаю.
А потом прикусила губу.
— Не надо бояться, — сказал отец Матео. — Просто расскажите, что видели.
Женщина сглотнула и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
— Прошлой ночью я отнесла поднос в кабинет Асикага-сан. Он часто ел там, когда работал допоздна.
Сегодня утром, я пошла, чтобы забрать поднос. Асикага-сан не любит, когда у него в кабинете остается грязная посуда, — женщина помолчала. — Он был там, лежал на полу. Было столько крови…
Она подняла руки ко рту. Из покрасневших глаз потекли слезы. Ее плечи опустились от усилий сдержать рыдания.
Отец Матео подождал, пока она не восстановила над собой контроль.
Наконец она опустила руки и продолжила:
— Я закричала. Кто-то пришел и вытолкал меня из комнаты.
— Кто это был? — спросил отец Матео.
— Я не помню. Я плакала. Асикага-сан был мертв, когда я его нашла. И я не знаю, кто это сделал. И пусть его дух преследует меня всю оставшуюся жизнь, если я вру.
Дыхание Джун стало прерывистым. Пятна на щеках вспыхнули багровым.
Ее слезы казались настоящими, но Хиро решил, что рассказ выглядит отрепетированным.
Отец Матео молча подождал, пока Джун не восстановит свое душевное равновесие.
Хиро пришел в нетерпение. Разговор шел не так эффективно, как он надеялся. На самом деле, синоби был уверен, что девушка играет свою роль. Прежде чем он решил, как бы это доказать, отец Матео спросил:
— Вы можете предположить, кто убил Асикага-сан?
Девушка выглядела испуганной.
— Нет.
— Вы когда-нибудь слышали, что он с кем-то ругался?
Джун округлила глаза. Она покачала головой.
— Нет. Он был хорошим человеком.
«А ты врушка», — подумал Хиро, но возможности произнести это вслух у него не было.
Позади в сторону отъехала дверь. Вернулся Акира.
Глава 11
— Охрана сёгуна утверждает, что вчера вечером никаких посетителей не было, — сказал Акира. — Все дела были завершены, а посетители покинули комплекс за час до того, как ворота были закрыты на ночь.
Самурай прищурился, глядя на служанку.
— Она рассказала вам все, что вы хотели знать?
Джун опустила глаза в пол.
— Она очень нам помогла. — Отец Матео встал и оправил кимоно. — Больше вопросов у нас нет. Она не имеет отношения к преступлению.
— Это я и сам мог вам сказать, — ответил Акира. — Если вы закончили, я провожу вас к воротам.
Акира вывел их из кухни и повел через ухоженные сады, окружавшие бакуфу. Облака потемнели, в воздухе запахло дождем.
Когда они миновали пруд с кои, Хиро спросил:
— Охрана может подтвердить, что никто из чужих не мог проникнуть на территорию комплекса после заката прошлой ночью?
— Конечно, — сказал Акира. — Я лично опросил их сегодня утром. Никто не входил после того, как они закрыли ворота.
— Во сколько ушел Озуру? — поинтересовался Хиро.
Акира нахмурился, пытаясь вспомнить, о ком он говорит.
— Плотник? Охрана не может этого знать. Мастеровые пользуются воротами конюшни, которые закрываются после захода солнца. Любому, кто уходит позже, приходится встречаться с конюхом.
— С ним вы тоже разговаривали этим утром? — спросил Хиро.
— В этом не было необходимости.
— А мы можем сейчас поговорить с конюхом? — спросил отец Матео.
Акира повернул на запад и повел их по земляной тропинке, которая была достаточно широкой, чтобы на ней могли разъехаться два всадника.
Справа, в центре искусственного озера, за высокими стенами стоял личный особняк сёгуна. В отличие от бакуфу, где велись государственные дела и организовывались встречи, вход в личные покои сёгуна был строго воспрещен всем, за исключением самого сёгуна, его женщин и охранников.
