Сьюзан Спанн - Клинок самурая (ЛП)
Ичиро посмотрел на Хиро.
— А вы? Как вас зовут?
Синоби поклонился.
— Я Мацуи Хиро, писарь и переводчик отца Матео.
Мальчик перевел взгляд с Хиро на священника.
— Он неплохо говорит на нашем языке.
— Простые фразы, да, — предоставил Хиро простое объяснение. — Но часто не понимает более тонких оборотов.
Ичиро задумался. Спустя мгновение он кивнул и продолжил:
— У вас акцент Провинции Ига. Вы знакомы с Ито Казу? — мальчишка нахмурился. — Казу не убивал моего отца.
Хиро с удивлением воззрился на Ичиро.
— А кто-то сказал, что он это сделал?
Прежде чем парень успел ответить, его мать предупреждающе опустила руку ему на плечо.
— Мой сын, должно быть, услышал слова посланника, — сказала она, — того, который доставил вести о смерти мужа. Он заявил, что Сабуро был убит кинжалом Казу.
— Казу этого не делал. — Ичиро говорил и выглядел как маленький самурай.
Хиро решил так к нему и относиться.
— Почему вы считаете, что он невиновен?
Первой заговорила Нацуко.
— Казу был репетитором Ичиро.
— Он им и остается. А я не нуждаюсь в том, чтобы женщина говорила за меня. — Ичиро стряхнул с плеча руку матери. — Вы не знаете Казу так же хорошо, как я. Он достойный человек.
Ладони Ичиро сжались в кулаки. Он посмотрел на каждого из мужчин по очереди, осмелятся ли они оспорить его слова.
— Неужели? — Хиро решил, что реакция мальчишки весьма интересна. Несмотря на свои размеры, Ичиро не выглядел ребенком.
— Вы мне не верите. — Ичиро расправил плечи. — Мне четырнадцать. Я готов для гэмпуку.
Он помолчал. Кулаки сжались крепче, а губы вытянулись в тонкую линию, когда юноша сделал глубокий и медленный вдох.
— То есть, был бы готов, если бы мой отец был жив и одобрил бы рекомендации Казу.
— Мне очень жаль, — сказал Хиро. — Пожалуйста, примите мои соболезнования.
Синоби поразила сдержанность мальчика, особенно учитывая сложившиеся обстоятельства.
— Спасибо, — ответил Ичиро. — Я рад, что мне выпала возможность поговорить с людьми, расследующими смерть отца. Я не поверю в виновность Казу. Я знаю его лучше, чем вы все вместе взятые, и я уверен, что он этого не делал.
Хиро решил, что такая преданность удивительна, тем более, что Казу никогда не рассказывал про Ичиро. Однако он никогда не рассказывал про работу. Синоби и не должен.
Хиро ощутил укол сожаления, что позволил Казу сбежать. Невиновный должен был остаться и защищать себя. Но в предрассветной путанице казнь казалась неизбежной. Сейчас Хиро был уже не так в этом уверен. Однако и в невиновности Казу он больше уверен не был.
Отец Матео поклонился Акире.
— Благодарю вас за помощь. Мы оставим вас, чтобы вы могли сопроводить семью Асикага-сан, а сами вернемся после полудня, чтобы продолжить работу.
Мужчины обменялись поклонами, и Хиро с отцом Матео покинули комплекс.
Весь путь до реки Камо они проделали в молчании. Когда они шли по мосту, отец Матео спросил:
— Что думаешь? Мальчик прав насчет Казу?
Именно этот вопрос терзал Хиро всю дорогу от сёгуната.
— Казу заявляет, что Сабуро не убивал. Пока у меня нет оснований думать, что он лжет. Я больше волнуюсь о том, что нужно найти убийцу до того, как прибудет посол господина Оды.
— Три дня, — сказал отец Матео. — Может, сёгун даст больше времени?
— Шансов нет, — ответил Хиро, — и если мы не найдем настоящего убийцу, Хисахидэ казнит меня.
«А, вероятно, еще и тебя».
— Тебя? — всплеснул руками отец Матео. — Он такого не говорил.
— Не открыто, но смысл был ясен. Сёгун желает получить труп убийцы, чтобы впечатлить посланников господина Оды. А невиновный труп выглядит так же, как и труп виновного.
— Но почему именно ты? — спросил отец Матео. — Я знаю, закон разрешает возлагать вину на родственников того, кто виновен. Теоретически, клан должен заплатить за преступление, но вас с Казу ничего не связывает.
— Мы оба из Провинции Ига, мы дружим. Этого достаточно.
— Ты строишь подобные предположения, основываясь на словах Хисахидэ? — спросил отец Матео.
— Я не строю никаких предположений, да мне и не нужно. Все и так очевидно.
— Для самурая, возможно. — Отец Матео расстроенно покачал головой. — Людям стоит выражаться более четко.
Хиро пожал плечами. Японцы живут не так.
— В таком случае, — продолжил священник, — Казу лучше рассказать всю правду.
Отец Матео больше ничего не сказал, но Хиро подумал о том же.
— Несомненно, — сказал синоби, — я окажусь в весьма незавидном положении, если Казу все-таки убил Сабуро и оставил меня одного нести наказание вместо себя.
Глава 13
На веранде Хиро с отцом Матео обнаружили Ану, которая орудовала метлой, словно монах-воин. Она поднимала вверх тучи пыли с такой силой, что синоби задумался, что же в очередной раз вызвало у нее ярость.
Заметив мужчин, Ана уперла руку в бедро, что для кое-кого не предвещало ничего хорошего. И Хиро не сомневался, для кого именно. По мнению Аны, иезуит ничего плохого сделать не мог по определению.
Синоби решил было пробежать по списку обычных претензий, но тот оказался пуст. Сакэ домой с тех пор, как Ана выбросила его фляжку в пруд с кои, демонстрируя свое отношение к алкоголю, он не приносил. То, что он синоби, она тоже не знала.
И тем не менее, она наблюдала за приближением Хиро так, как смотрит мать на провинившееся дитя.
— Хм, — хмыкнула она, когда Хиро дошел до веранды. — Ты же говорил, что твой друг уезжает.
— Он и уехал. — Хиро помолчал. — Вернулся что ли?
Его окатило волной облегчения. Если Казу не уехал из Киото, они все еще могут держаться за иллюзию его невиновности.
— Ну, не о Гато же я сейчас говорю, — сказала Ана.
— Когда Казу вернулся? — спросил отец Матео.
— Через несколько минут после вашего ухода, — ответила Ана. — Я приняла его за монаха в этом дурацком наряде. Он прошел в дом, даже не постучавшись. Когда я попросила его уйти, он снял шляпу и сказал, что подождет вас.
— И ты ему позволила? — Хиро надеялся, что Ана разрешила Казу остаться. Ему нужно было поговорить с юным синоби раньше Хисахидэ.
Ана нахмурилась, отчего морщинки вокруг ее глаз стали глубже.
— Я не хотела. Но он пригрозил, что расскажет соседям, будто бы отец Матео отказал в пище монаху, оказавшемуся в беде. Я не могла позволить, чтобы он говорил подобные вещи!
Хиро не смог сдержать улыбку. Из-за преданности Аны ею оказалось очень легко манипулировать.
— Я приказала ему ждать у очага, — сказала она, а потом добавила: — И еды я ему не дала.
В ее словах прозвучало торжество. В глазах Аны, отказать человеку в пище — подвергнуть его серьезному наказанию.
— Луис вернулся? — Отец Матео постарался, чтобы вопрос прозвучал обыденно, но Хиро уловил в его голосе нотку беспокойства. Торговцу нельзя доверить секрет Казу.
— Еще нет, — ответила Ана.
Хиро скинул сандалии и ступил на веранду.
— Я поговорю с Казу. Долго он здесь оставаться не может.
— Хм, для него же так будет лучше. Ты и так уже навлек достаточно неприятностей. Твой дружок-бродяга мне тут не нужен.
Ана подняла метлу и возобновила уборку.
Хиро нашел Казу возле очага. Рядом с ним лежала и шляпа-корзина.
— Прости меня, Хиро, — Казу встал и поклонился. — Сёгун выставил охрану на всех дорогах. Они проверяют всех, даже монахов.
— Я рад, что ты не уехал, — сказал Хиро. — Ты должен вернуться в сегунат.
— Чтобы меня там казнили? — Казу затряс головой. — Нет уж, спасибо.
С крыльца донесся голос Аны:
— Луис-сан, добро пожаловать домой!
Хиро предупреждение оценил.
— В мою комнату. Немедленно.
Казу схватил шляпу-корзину и скользнул в открытую дверь комнаты Хиро, исчезнув за ней. Синоби последовал за ним. Он успел добраться до дверного проема, когда в общую комнату вошел Луис.
Лицо торговца выглядело еще более красным, чем обычно, словно его камзол и рукава с буффами сговорились задушить хозяина. Узкие шерстяные бриджи не скрывали недостатков тучных ног Луиса.
Как и всегда, португальская одежда торговца казалась Хиро глупой и неудобной.
Луис посмотрел на Хиро.
— Твой народ и ваши невозможные требования, — проворчал он. — Почему вы никак не можете понять простых вещей?
Хиро приподнял бровь, глядя на торговца.
Луис хлопнулся на татами и растянулся у очага, тяжело вздохнув. Как обычно, он занял место хозяина напротив входа.
— Ана! — крикнул он. — Чай!
Хиро услышал громкое шуршание метлы по веранде. Ана не обратила никакого внимания на крик Луиса.
Отец Матео потрогал чайник, висящий над очагом.
— Здесь есть вода. А у тебя в комнате есть чай, не так ли?
