Андрей Сеченых - Эхолетие
Февраль 1984, г. Лисецк
Лёшка стоял перед зеркалом и изучал слегка отекшее после сна лицо – брить или не брить? Вот в чем вопрос… А что может быть главнее в двадцать лет? Проблема состояла в том, что его подбородок год назад уже познакомился с безопасными лезвиями «Спутник» и «Нева». Последние, правда, получили в народе название «НЕВАжные». Может, поэтому, вместо желанной густой шкиперской бороды, под носом и чуть ниже щек росли редкие клочки мягких волос, которые в принципе можно было и не трогать, есть они или нет их, окружающие не заметят, как не замечают амёбу или инфузорию-туфельку без многократного увеличения под микроскопом. Именно в этом «незамечании» и была трагедия молодого еще человека. Он прекрасно помнил школьного друга Марка, которому начал завидовать еще в школе, в начале восьмого класса. Марк по фамилии Трахтенберг был коренаст, невысок, почти на голову ниже Лёшки. После летних каникул, первого сентября явился на школьную линейку с невообразимо роскошной бородой. Борода убила всех его одноклассников, Лёшка был в их числе. А Марк летал в районе седьмого – восьмого неба. Правда, недолго. Полет был оборван завучем Ниной Сергеевной. Точнее, всё началось с истеричной мамаши, которая левой рукой держала сына – первоклашку, а правой тыкала в сторону вальяжно-расслабленного Марка, не замечавшего ничьих взглядов, и нервно восклицала: «Смотрите, бородатый пионер!». Непонятно, что её так возбудило – курчавая окладистая темная бородка, или такого же цвета волосы, выглядывающие сквозь натянутую рубашку чуть ниже красного галстука, но дело было сделано – крики самки павиана привлекли внимания завуча, и та решительно задержала Марка после линейки:
– Это надо немедленно сбрить. – она сделала круговое движение рукой вокруг лица.
– Нина Сергеевна, ну почему? – взмолился Марк. – Это же естественно. На голове же тоже волосы растут. И никто их не бреет.
Но Нина Сергеевна была непреклонна и, пропустив справедливое замечание школьника мимо ушей, выдала на гора сентенцию приблизительно следующего содержания:
– Пионер и борода несовместимы.
Марк не сдавался:
– Нина Сергеевна, но нигде не написано, что пионеры должны брить бороду…
Однако та, недолго думая, вытащила главный козырь из колоды крапленых карт:
– Мне твоему отцу на работу позвонить?
Марк насупился:
– Нет, не надо, – но еврейское счастье видно не давало ему успокоиться, и он спросил, – а что, мне только бороду сбрить?
Нина Сергеевна удивилась:
– Ну да, а что еще?
Марк расстегнул верхние пуговицы на груди, и кусок алой материи растворился в зарослях золотистых, чуть выгоревших на солнце волос… Вопль завуча слышала вся школа. Отца Марка все-таки пригласили для воспитательной беседы, тот свою очередь провел ее с сыном. На следующий день, когда Марк приплелся в школу, все почувствовали – его побрили не только сверху, но и снизу…
Лёшка яростно намыливал щеки помазком и думал о том, что за такую бородку, как у Марка, не жалко было отдать лет десять никчемной жизни. Сам процесс бритья не занял больше минуты. Станком вверх, станком вниз, станком поперек. Можно было бы побриться и с завязанными глазами. Лёшка в принципе был доволен всем, что он получил от природы в подарок. Рост под метр девяносто, худощавость, густые темно-русые волосы в сочетании с приятной улыбкой и цепким взглядом серых глаз составляли суть его обаяния. Расстраивало только отсутствие бороды. «Ну ладно, – подумалось ему, – зато времени сколько экономлю». Самое приятное, что можно было получить от раннего утра в подарок, – чашка кофе и сигарета «OPAL» после завтрака. Расправившись с омлетом, он достал с кухонной полки приземистую круглую банку коричневого цвета с надписью «стопроцентный индийский натуральный кофе», открыл ее – и вся небольшая кухня наполнилась волнующим и прекрасным заморским ароматом. Помедитировав с чашкой и сигаретой минут десять у окна, он порадовался приходу ранней весны вместе с мальчишками, весело шлепавшими по лужам в ближайшую школу, резво натянул на себя джинсы, отцовский свитер, куртку, не забыл про спортивную сумку с конспектами и рысцой рванул к автобусной остановке. Радости утра на этом закончились. Теперь главное не опоздать на лекции в университет.
Алексей Самойлов родился почти двадцать лет назад в соседнем городе Каменске, где проживало чуть больше четырехсот тысяч человек, если не врали цифры последней переписи населения, в семье геологов. Романтичная такая профессия была. Минус был один, но существенный. За последние пять лет с родителями удавалось видеться пару раз в году. Так что свое воспитание он получал от них в основном в письмах и открытках. А по последним он даже получал образование в части географии – вся западная и восточная Сибирь в картинках. Реальным образованием и воспитанием Лёшки занималась его бабушка, Полина Сергеевна, которая после отъезда родителей в командировку оставила свою квартиру в Лисецке и немедленно перебралась к внуку в Каменск. В результате Лешка регулярно был накормлен, обшит и отутюжен. Бабушка была единственным человеком в Лёшкиной жизни, которая всегда была счастлива видеть своего внука. Всю свою воспитательную работу она построила без единого окрика и тем более оскорбления. Если внук делал что-то не так, она так укоризненно смотрела на него, что Лёшке этого хватало надолго, если не сказать навсегда.
Школьные годы пролетели незаметно. Еще вчера он пошел в первый класс, а сегодня был разбужен долгожданным прощальным школьным звонком. Наступило время принять первое самостоятельное решение – кем быть. Впрочем, всё и так уже было решено. Преодолев десятилетний рубеж прожитых лет, Лёшка раз и навсегда на вопрос: «Кем станешь, когда вырастешь?» отказался отвечать стандартно, как отвечали все его сверстники – «космонавтом, летчиком, моряком» по причине хронического гайморита, который его преследовал в межсезонье. И детский участковый врач, вдобавок, просто зазомбировала: да, не быть тебе моряком… Геологом, как родители, ему тоже решительно не хотелось быть. Все-таки, хоть иногда, надо жить в своем доме. Поскольку Лёшке учеба давалась крайне легко, бабушка настаивала, чтобы внук стал врачом, но Алексей отмёл и эту идею. Он не представлял себе, как можно весь день смотреть в рот, нос или копаться в чужих ушах. Резать скальпелем живых людей он бы тоже не смог, даже во имя их спасения. Явно выраженных талантов не было, за исключением одного, хотя, честно говоря, это вряд ли можно было назвать талантом. Он ясно видел и понимал причинно-следственные связи окружающего его мира. Лёшка заранее знал, что от него хотели одноклассники, учителя, соседи и просто друзья. Секреты для него перестали существовать. Если надо было решить какую-либо проблему, он умел на мгновение отключать мозг от внешних раздражителей, забыть про всё на свете и сконцентрироваться на двух предметах или явлениях, которые надо было связать. Он тогда еще не понимал, что существует анализ, оценка событий, прогноз и аналитика. Он просто анализировал, оценивал и прогнозировал не хуже дипломированных специалистов, а может, даже и лучше.
Еще мальчишкой он приблизительно знал, что и кому писала во время переменки на листке бумаги одноклассница Люська, прикрывая его ладошкой. Здесь не надо было быть семи пядей во лбу, достаточно было заметить её пару взглядов, брошенных на Ваську Свиридова, стоящего у открытого окна, а так же обратить внимание на то, как девчонка посмеивается при написании записки. Всё ясно: Васька – отличник, такие нравятся девчонкам. Это раз. Люська решила обратить на себя его внимание. Это два. Написать признание в любви она не решится, значит, текст будет приблизительно таким: «одна девочка ждет тебя во дворе после уроков, приходи один». Это три. Судя по тому, что она посмеивается, значит, сама она не придет, а понаблюдает со стороны. Это четыре. Записку передаст через подругу по парте – «только лично в руки и не говори от кого». Это пять. Но главное, отличникам безразличны их одноклассницы – есть дела поважнее – значит, Васька прочитает записку и выбросит её в окно. Это шесть. Иногда Лёшка проверял свои догадки, и когда Люська только начинала что– то шептать в ухо своей подруге, он выходил во двор и подходил к окну, где стоял Васька. Потом поднимал и расправлял вылетевший из окна комок бумаги: «таинственная незнакомка будет ждать тебя в столовой после уроков», поднимался в класс, подходил к Люське и тихо говорил: «вряд ли он придет». Призом был паралич, на полминуты поразивший девочку, которая не давала потом прохода ему весь день: «Кто сказал?» и «От кого узнал?».
Бабушка тоже обращалась к нему со всякими незначимыми вопросами, не предполагая истинные размеры потенциала собственного внука:
– Лёш, ключи от почтового ящика не видел? – Это значит в прихожей, на обычном месте их не было.
