Вацлав Павел Боровичка - Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1
Доктор Бенджамин Вэнс был сотрудником Института судебной экспертизы. При вскрытии он установил, что Элис Персик задушил человек, скорее всего мужчина, в пальцах которого заключена невероятная сила. Манос когда-то мальчиком работал в кондитерской. От постоянного замеса теста руки его окрепли, а пальцы стали как клещи. Но и это обстоятельство еще ничего не доказывало.
Полицейские тогда же на рассвете обыскали окрестности и обнаружили на Тридцатой улице за мусорным ящиком пакет, завернутый в газету. В нем находилась вторая туфля Элис Персик, дамская шляпка, два мужских носовых платка и мужская майка. На бумажном кульке, в котором был найден чулок убитой, стоял штамп G 12 Е 1. Кулек был предназначен для упаковки винных бутылок. Следователи обошли все магазины, торговавшие вином, и дневные бары, расположенные между Тридцатой и Пятьдесят девятой улицами, и на Сорок первой нашли магазин, где продавали португальское вино «Риверсайд». Это была редкая марка, ни в одном другом магазине это вино не продавали. Вероятно, Манос купил его именно здесь. Но продавцы не могли вспомнить грека, и этот след не привел к разгадке.
Прокурор Пагнусс и инспектор Хоторн снова поехали в комнату Маноса. На этот раз им помог случай. Был вечер, и они не сразу нашли выключатель. Поэтому Хоторн зажег фонарик. Луч света случайно упал на линолеум. Недалеко от кровати на полу были два светлых пятна, на первый взгляд органического происхождения: высохшая слюна или другое выделение человека. Они вырезали куски линолеума и отправили их в Институт судебной экспертизы для исследований. Там выяснилось, что это высохшая вспененная слюна. Такая обычно вытекает изо рта задушенной жертвы. Удалось также установить группу крови. Слюна принадлежала человеку с группой крови «А». Эта группа была у Элис Персик.
Когда провели экспертизу мужской майки и обоих носовых платков, то установили, что они принадлежали человеку с группой крови «В», какая была и у Джона Маноса. Если у Маноса была кровь группы «В», а выделения на полу его комнаты принадлежали человеку с группой «А», то грек лгал, утверждая, что его никто и никогда не посещал. Если Манос лгал, то для этого у него должна была быть причина. Естественно, эти выводы еще ничего не доказывали, однако подозрение усиливалось. Но подозрение – не доказательство вины.
Маноса допрашивали целыми неделями, но он все время твердил одно и то же: «Я ничего не делал, ко мне в комнату никто не приходил». Затем его познакомили с результатами экспертизы, даже не рассчитывая, что он что-нибудь поймет. Однако Джон Манос сознался. 25 октября 1943 года убийца предстал перед нью-йоркским судом, и судья Фреш приговорил его к тюремному заключению сроком от шести до двадцати лет. Во время судебного разбирательства полностью прояснилось, как и почему произошло убийство Элис Персик.
В ночь с 30 на 31 марта 1943 года Джон Манос встретил Элис Персик на улице. Он утверждал, что перепутал ее с одной знакомой. Аккуратный грек не был затворником, и возвращаясь по утрам домой, иногда приглашал к себе кого-нибудь из женщин легкого поведения, прогуливающихся по улицам. Эти визиты происходили где-то между тремя и пятью часами утра и потому он не опасался, что о них станет известно владельцу дома. Соседи в это время уже давно спали, и все в доме считали грека добродетельным и порядочным мужчиной.
Элис Персик согласилась подняться в комнату Маноса. Однако уже в комнате, при свете грек обнаружил, что ошибся. Эту женщину он не знал и не захотел даже разговаривать с ней, потому что она была пьяна.
– Я не знал, что мне делать. Она не хотела уходить. Я ее выпроваживал, а она не хотела уходить. Взяла бутылку «Риверсайд», села на кровати и стала пить. Я боялся, что она начнет шуметь. Сказал ей, чтобы вела себя тихо. Но она смеялась, как клоун. Затем стала размахивать бутылкой, и я испугался, что она разобьет окно. Она пела и кричала. Я схватил ее за шею, чтобы она замолчала. Она упала на пол и осталась лежать. И уже не шевелилась.
Весь день Манос провел в комнате с покойной, сказав соседям, что плохо себя чувствует и не хочет, чтобы его беспокоили. За это время он решил, как избавиться от убитой. Дождался ночи. Когда погасли окна больницы, находившейся на противоположной стороне улицы, он вытащил труп на улицу. При этом у мертвой потерялась туфля. Манос засунул туфлю в карман, где уже лежали нижняя рубашка и два носовых платка, которые он собирался выбросить. А также шляпа, упавшая с мертвой на лестнице. Убийца оставил труп у лестницы и отправился дальше, выбросил подобранные вещи, завернув все в газету. Манос положил пакет в первый попавшийся мусорник. Окольным путем грек вернулся домой, заметил, что при транспортировке с одной ноги покойницы снялся чулок. Манос поднял его на лестнице, пошел в свою комнату и положил чулок в кулек от вина. Кулек он выбросил недалеко от трупа. Манос вспомнил, что Элис Персик пила из бутылки и оставила на ней свои отпечатки пальцев. Поэтому он тщательно протер бутылку и пошел выбросить ее в мусорник. Ему казалось, что он идеально замел следы. Но он ошибся. Хотя эксперты и не представили полиции безоговорочные доказательства его вины, однако результаты экспертизы вывели убийцу из состояния душевного равновесия, и он сознался.
ДЕЛО ЛЖЕЦА СМИТТИ
Рамси, в котором не насчитывается и десяти тысяч жителей, находится примерно в пятидесяти километрах от центра Нью-Йорка. Он состоит из дешевых семейных домиков, выстроившихся вдоль дорог, ведущих к лесу и полю. Пуллис-авеню – деревенская дорога с деревянными виллами по обе стороны, Фардейл-авеню – тоже не проспект, и Чапел-роуд начинается и оканчивается в поле. Здесь есть еще «трэйлёр-ранч» – несколько взятых на прокат жилых вагончиков, где живут те, у кого нет своего дома. Они просто обставлены, к ним подсоединено электричество, подведена вода, обогреваются они нефтью. В одном из таких вагончиков в 1957 году жил двадцатитрехлетний Эдгар Смит со своей девятнадцатилетней женой Пэт, урожденной Хортон, и маленькой дочуркой Пэтти-Энн. Она родилась в 1956 году на рождество.
Эдгар Смит был бездельником и никчемным человеком, работал только тогда, когда заставляла нужда, а в остальное время шатался по пивнушкам и приятелям. Он ничего не умел и ничему не хотел учиться, однако жил со своей женой и ребенком в согласии. Никто и никогда не слышал, чтобы Пэт жаловалась на него. Ей помогала ее мать. Похоже было, что они не голодали, а Смитти, как прозвали его приятели, даже иногда мог сам заплатить в бильярдной за пиво. На большее он был не способен.
Энтони Зелински было сорок пять, его жене Марии – сорок два года. У них росли три дочери – восемнадцатилетняя Мэри, пятнадцатилетняя Виктория, тринадцатилетняя Мирна и одиннадцатилетний сын Энтони. Виктория была, что называется, дерзкой девчонкой. Красилась, как эстрадная «звезда», экстравагантно одевалась и задирала парней. Поговаривали, что у нее был любовник. И даже не один. Дома об этом тоже подозревали. Не случайно поэтому, когда в ночь с 4 на 5 марта 1957 года она не вернулась домой, и ее стали искать, Зелински-старший воскликнул в сердцах:
– Если я найду Вики у кого-нибудь в постели – прибью.
Сначала ее разыскивала старшая сестра Мэри со своим женихом Джорджем Селфом. Они объехали все улицы и переулки, побывали в трактирах. Безрезультатно. Затем на поиски отправились отец Зелински и его супруга. Они тоже вернулись не солоно хлебавши. Когда рассвело, а Вики по-прежнему не появилась, в половине восьмого они сели в машину и поехали искать дочь. Но сначала остановились возле полицейского участка, заявили об исчезновении Виктории и оставили сержанту ее фотографию.
Они проехали Фардейл-авеню до самого перекрестка с Ча-пел-роуд. Заметив что-то, отец Зелински вдруг затормозил.
– Это туфелька Вики, – сказал он.
– Правая, – добавила мать и заплакала.
Через несколько десятков метров они нашли платок, затем пучок окровавленных волос и, наконец, вторую туфельку. Отец Зелински зашел в ближайший дом и позвонил в полицейский участок. Было десять минут десятого. Полицейская машина появилась через десять минут. Начали осмотр окрестностей. Сначала подобрали ее золотую цепочку с кулончиком в виде сердечка, а немного поодаль, в старом карьере, на камнях, обнаружили ее труп.
Она лежала скрючившись на камнях, вокруг остатки снега, на ногах – белые носочки, левый наполовину снят. Голубые джинсы, свитер, задранный до самой шеи, лифчик сорван. На правой груди – следы укуса. Казалось, что вся челюсть отпечаталась на белой коже. Вики Зелински размозжили голову, и часть мозга вытекла. Детективы Джеймс Стюарт и Фрэнк Синатра подошли к уже появившимся у карьера зевакам и попросили тех, у кого были с собой фотоаппараты, сделать снимки места происшествия, поскольку в уголовной полиции графства Берген не было собственного фотографа.
В Рамси и его окрестностях чудовищное убийство произвело сенсацию. Никто из старожилов не помнил столь гнусного преступления. Потому в карьере спустя некоторое время столпилось множество любопытных, и они затоптали все следы. Следователям удалось лишь зарисовать следы протекторов, отпечатавшиеся на снегу и размокшей земле, обвести мужские следы и сделать всего два гипсовых слепка: следа мужчины и покрышки автомобиля. Кто-то сказал, что это должен быть мужчина с явным неправильным прикусом, и полиция с самого начала стала разыскивать мужчину с беличьими зубами, а встревоженные жители Рамси и окрестностей окрестили неизвестного убийцу упырем.
