Элизабет Редферн - Музыка сфер
— Джонатан, — пропыхтел он наконец, — мне кажется, ты свернул не туда. Это дорога к Хангерфордской верфи, а не к Стрэнду.
Джонатан продолжал идти вперед, будто не слыша. Минуту спустя, когда они поравнялись с узким, зажатым высокими стенами закоулком, Джонатан внезапно остановился и указал туда.
— Идем, — сказал он решительно и свернул в темный проем. Кроуфорд следом за ним сделал несколько нерешительных шажков и остановился.
— Нет, — сказал он, озираясь, — это же тупик…
Но прежде чем он успел хотя бы подумать о том, чтобы пойти назад, Джонатан молниеносно обернулся, схватил его за плечи и повернул к стене.
— А теперь скажите мне, мистер Кроуфорд, — начал он, — скажите мне подробно, что происходит, хорошо? Ты думаешь, что я дурак, и да, возможно, во многих отношениях так и есть, но не настолько же я дурак, чтобы поверить, будто покойник способен на убийство.
Кроуфорд, ниже и слабее Джонатана, задыхался от страха.
— Не понимаю, о чем ты! — Он тщетно пытался высвободиться, обдавая лицо Джонатана кислым дыханием.
— Думаю, ты понимаешь, прекрасно понимаешь! — Джонатан, кипя яростью, стиснул его плечи еще сильнее. — Ральф Уоллес сознался в караульне в убийстве Присс и Джорджианы, как ему было велено — так ведь? Так ведь? Так ведь? Но Ральф не мог убить Розу, потому что к тому времени сам уже был покойником. И Розу убил Карлайн. Как и всех остальных.
Кроуфорд сказал презрительно:
— Карлайн? Никогда про него не слышал. Ты несешь вздор.
Джонатан мотнул головой.
— Я видел, как ты разговаривал с ним.
Вот тут Кроуфорд позеленел, а Джонатан продолжал безжалостно:
— Убийцей был Карлайн. Ведь так? Он душил этих несчастных девушек, чтобы вернуть французские золотые, которыми оделил их Гай де Монпелье. А приказания ему отдавал ты, лишь бы заставить их замолчать любым подходящим способом.
Кроуфорд теперь весь трясся, но продолжал молчать. Джонатан встряхнул его сильнее, и голова Кроуфорда ударилась о стену с тошнотворным стуком. Парик съехал ему на лоб. Он застонал, и из закушенной губы потекла кровь. Джонатан подтянул его повыше.
— Признавайся, черт тебя возьми!
Кроуфорд облизнул губы.
— Ему не поручали их убивать, — прошептал он. — От него требовалось только вернуть золото. И все. Но он потом объяснил, что, только убив, их можно было заставить замолчать. Сначала никто не догадывался, как ему это нравится.
Джонатан стиснул плечи Кроуфорда в новом приливе ярости. Кроуфорд прохныкал:
— Я не виноват. И вначале я же предупреждал тебя, чтобы ты не вмешивался…
— Боже Милосердный! — Джонатан утер обшлагом мокрый лоб. Кроуфорд тут же попытался высвободиться, но Джонатан тотчас снова прижал его к стене. — Как давно этот сумасшедший состоит на английском жалованьи?
Кроуфорд боязливо посмотрел по сторонам.
— Я не могу тебе сказать. Я ничего не могу тебе сказать, потому что я не знаю…
Джонатан оттащил его от стены и приготовился швырнуть об нее.
— Не надо! — простонал Кроуфорд. — Ты меня убьешь…
— И убью. Отвечай, черт тебя побери! Как долго?
— Почти два года, — простонал Кроуфорд.
— Два года? — повторил Джонатан, не веря своим ушам.
— Да. Так мне сказали… Когда его уволили из флота, он устроился на Портсмутскую верфь. Видимо, он завербовался в осведомители и посылал доносы в Военно-Морское ведомство обо всех темных делишках, которые там творились. Он хорошо выполнял свою работу.
— Все это время! — прошептал Джонатан. — Все это время…
— Но затем, год назад, его высекли за воровство…
— Его высекли за изнасилование, — задыхаясь, перебил Джонатан. — Он напал на невинную девушку и надругался над ней.
— Не может быть!
— Это правда. Позднее она наложила на себя руки. Карлайну за такое полагалась смерть, но его хозяева в Лондоне позаботились, чтобы дело замяли. Они знали, какая он мразь, и все-таки использовали его.
Кроуфорд снова затрясся.
— Я не знал. Клянусь, я только исполнял приказы. Прошлым летом мне было велено доставить его в Лондон, поместить к Монпелье для их защиты. И я только тогда познакомился с ним. Я знал лишь, что он умен, осведомлен в звездах и телескопах, и он хотел работать на нас…
Ярость вновь застучала в висках Джонатана.
— И ты предоставил убийце свободу в Лондоне.
— Говорю же тебе, поначалу я не знал! Дай в любом случае эти девки были ничем не лучше шлюх. Они знали опасность своего занятия.
Джонатан взмахнул кулаком и ударил его в рот.
— Одной из них была моя дочь.
Кроуфорд съежился от ужаса. Из его губы вновь потекла кровь.
— Не-е-ет…
— Прошлым летом. Она была первой.
— Но… я думал, твоя дочь умерла в июне…
— Ты что, хочешь сделать вид, будто Карлайн ее не убивал? — Джонатан снова занес над ним кулак. — Ты все еще стараешься оградить гнусного убийцу?
— Нет-нет, — прошептал Кроуфорд. — Но Карлайн приехал в Лондон в начале июля…
— Ты подлый лжец. Это был июнь, говорю тебе. Потом были убиты еще пять. Еще пять ни в чем не повинных девушек. И все это время Карлайна оберегали люди вроде тебя.
Кроуфорда всего трясло.
— Я не знал. Клянусь, я не знал, что он делает, пока не погибла девушка из «Голубого колокольчика». Я думал, она была первая. А потом было поздно остановить его, слишком поздно обличить…
Джонатан все еще держал его за воротник.
— Да. Слишком поздно, потому что экспедиция в Бретань уже готовилась к отплытию. Ты и те, кому ты служишь, хотели, чтобы Ротье предал ее республиканцам — так ведь? И потому Карлайна требовалось оберегать, а Ротье позволять действовать и дальше в слепом неведении двойного предательства, которое он совершал… Скажи мне, Кроуфорд, кто стоит за всем этим?
Кроуфорд не ответил, и Джонатан опять его встряхнул.
— Англичане, которые хотели, чтобы экспедиция потерпела неудачу, так? Англичане! Отвечай мне! Я хочу услышать это от тебя. Англичане…
Лицо Кроуфорда было вымазано потом и кровью, его напудренный парик совсем перекосился, и тем не менее его глаза, когда он посмотрел на Джонатана, исполнись странного пыла.
— Это люди, чьи сердца преданы истинным интересам Англии, — наконец прошептал он. — Мудрые люди, Джонатан, гораздо мудрее, чем такому, как ты, дано понять, тебе с твоим пьянством, и твоей жалкой семейкой, и твоим презрением к людям вроде меня…
Стиснув руками ему горло, Джонатан заставил его замолчать.
— Будь ты проклят, Кроуфорд, будь ты проклят вместе с теми, кто тебе приказывал. Тысячи погибли из-за них. И моя дочь… — Его голос надломился. Наконец он сказал: — Тебе за это мало умереть.
Кроуфорд, пытаясь вырваться, прохрипел:
— Я не могу дышать… Пусти… Я задыхаюсь.
И Джонатан понял, как просто было бы его убить.
— Значит, ты понимаешь, каково было бедным девочкам, когда Карлайн затягивал свою удавку на их шейках. Кто отдавал тебе приказы? Кто? Я хочу услышать это от тебя.
Он чуть-чуть ослабил хватку. Кроуфорд сипел и кашлял, глотая воздух. Вглядываясь в него, Джонатан произнес:
— Непин, так? Он устроил все это один или Дандес тоже знал?
Лицо Кроуфорда посерело, когда руки Джонатана вновь вцепились ему в плечи, однако он посмотрел на него со злорадством:
— По-моему, ты задаешь слишком много вопросов, Джонатан.
— Отвечай!
Но теперь губы Кроуфорда были запечатаны крепко. Наконец он проявил проблеск упрямого мужества.
— В таком случае я считаю твое молчание за «да», — выдохнул Джонатан. — И мне придется решить, что дальше делать с тобой.
Кроуфорд снова затрясся. Он облизнул губы и пошарил глазами по сторонам.
— Поберегись, Эбси, — сказал он со всей убедительностью. Дыхание его было кислым, смрадным. — Вспомни, чему ты обязан верностью.
— Верностью? Мою дочь убили!
Губы Кроуфорда скривились в чуть заметном, но явном презрении. Джонатан ударил его кулаком в живот, и Кроуфорд nepei нулся пополам, давясь кашлем и желчью. Джонатан рывком поставил его на ноги.
— Последний вопрос, черт тебя побери. Как пересылались сообщения Ротье?
— А ты не догадался? — Кроуфорд все еще задыхался, но в его вопросе прозвучал вызов.
— Догадался, о чем?
— Твой братец. Он был курьером, Джонатан.
Теперь настала очередь Джонатана похолодеть от ужаса.
— Ты же не хочешь сказать, что Александр знал об этом… этом предательстве?
Кроуфорд посмотрел на него с горькой злобой.
— Ах, если бы это было правдой! Но нет. Твой братец слишком глуп для таких тонкостей. Он понятия не имел, что делает. Дурень!
Джонатан встряхнул Кроуфорда с такой силой, что его голова вновь ударилась о стену. Кроуфорд охнул от боли.
