Дочь палача и черный монах - Пётч Оливер

– Мы обнаружили этот подвал, когда взялись строить театр, – сказал Боненмайр и принял протянутый братом Лотаром факел. – Старая церковная кладовая, во время Великой войны она, видимо, служила укрытием, а потом про нее забыли. Сначала я собирался вызвать землекопов с кладбища, чтобы те засыпали подвал. Но потом решил, что здесь можно установить механизмы для сцены и хранить костюмы. А теперь…

Настоятель шагнул к одной из надгробных плит и провел по ней ладонью.

– Я чувствую, что мы совсем близки к цели, – прошептал он.

– И это, по-вашему, часовня Святого Иоанна? – недоверчиво спросил брат Натанаэль. – Почему вы так уверены? Монастырю сотни лет; не исключено, что это какая-нибудь другая забытая крипта.

Настоятель покачал головой и указал на надгробные плиты.

– Взгляните на записи! – прошептал он. – Это могилы настоятелей и других духовных лиц монастыря. Я уже рассматривал даты смерти, самым последним значится 1503 год. А часовню перед церковью построили в 1511-м! То есть восемью годами позже. Здесь не может быть совпадения! Я уверен, мы находимся в крипте бывшей часовни Святого Иоанна. За те годы, пока здесь бушевала война, про нее просто забыли!

Он принялся простукивать плиты.

– Осталось только отыскать вход в тайник. Предлагаю…

Над ними что-то скрипнуло, и Боненмайр насторожился. Затем что-то грохнуло, словно на пол уронили тяжелый мешок.

– Брат Йоханнес! – прокричал настоятель. – Что ты там вытворяешь?

Монах ничего не ответил.

– Йоханнес, я тебя спрашиваю, будь ты неладен!

Снова тишина.

Настоятель повернулся к брату Натанаэлю.

– Посмотри-ка, все ли там в порядке. У нас нет времени на всякие пустяки.

Натанаэль кивнул и, зажав кинжал в зубах, вскарабкался по канату на сцену.

Боненмайр тем временем стал прохаживаться вдоль плит и разглядывал изображенные на них скрещенные кости и черепа. На некоторых попадались монахи с закрытыми глазами и скрещенными руками. Римские цифры на каждой плите указывали дату смерти.

Возле одной особенно ветхой плиты Боненмайр вдруг остановился.

– Странно, на эту надпись я до этого внимания не обратил, – проговорил он и провел пальцами по поверхности плиты. – Настоятель с таким именем мне неизвестен. – Он наклонился поближе. – И годы не совпадают.

Он вытер пыль с надписи, чтобы легче было прочесть буквы под скрещенными костями.

– Что это значит? – пробормотал Боненмайр. – Быть может, это почтенный Гораций Туррис, умерший в 211 году от Рождества Христова?.. Римский офицер, что нашел здесь последнее упокоение?

Брат Лотар усердно закивал.

– Ваша правда, настоятель.

– Болван! – Боненмайр сердито покосился на монаха. – Этот монастырь старый, но не до такой степени.

– Тогда, быть может, стерлась М для обозначения тысячи, – быстро добавил брат Лотар, чтобы исправить свою оплошность. – И не должно ли стоять MCCXI, то есть 1211 год от Рождества Христова?

Настоятель покачал головой.

– Тогда стерлись бы и остальные числа… Нет, здесь что-то другое. Дай свой факел, живо!

Озадаченный монах отдал ему свой факел и стал смотреть, как Боненмайр вывел надпись на пыльном полу.

– H. Turris. CCXI, – пробормотал настоятель и сосредоточенно уставился на имя с нацарапанным под ним числом.

Внезапно его осенила какая-то мысль. Он принялся чертить буквы в пыли, снова их стирал, и так раз за разом. Брат Лотар, сбитый с толку, следил за его действиями.

– Ваше преподобие, что, ради всего…

– Закрой рот и лучше посвети мне вторым факелом, – проворчал Боненмайр.

Монах молча поднял факел, оставленный Натанаэлем, и стал наблюдать, как в пыли из-под руки настоятеля появлялись и тут же исчезали новые буквы.

Наконец его преподобие остановился. Он довольно щурил глаза в тусклом свете, ухмылялся, как школьник, и указывал на буквы на полу. Под именем и датой смерти стояло всего два слова.

Очень известных слова.

Crux Christi…

– H. Turris. CCXI значит Crux Christi, Святой крест, – проговорил настоятель. – Анаграмма. Они просто переставили буквы местами… Будь прокляты эти тамплиеры со своими загадками! Но теперь все кончено. – Он кивнул на плиту. – Разбивай же ее.

15

Приглушенные голоса за дверью становились все громче и громче, пока вдруг не смолкли. Симон затаил дыхание. Он уверен был, что слышал голос настоятеля Боненмайра. Что, если они добрались по тайному проходу до часовни Святого Иоанна? Но лекарю показалось, что они шли гораздо дольше… Он утратил всякую способность ориентироваться. Приложив палец к губам, он велел девушкам притихнуть. Через некоторое время до них начали доноситься удары кирки. По ту сторону двери кто-то, судя по всему, долбил стену.

Симон осторожно толкнул дверь. Вопреки ожиданиям, покрытая зелеными пятнами створка немного приоткрылась и затем застряла. Лекарь заглянул в щель, но не смог ничего разглядеть, кроме нескольких бесформенных обломков, которые загораживали обзор. Симон налег плечом на низкую дверь, она заскрипела и стала понемногу поддаваться. Удары с той стороны не прекратились. Теперь Симон вполне отчетливо слышал голос настоятеля.

– Быстрее, быстрее! Там проход! Давай же, осел проклятый!

Откуда-то сверху вдруг послышался оглушительный грохот. Что-то большое и тяжелое, должно быть, опрокинулось на пол в комнате над ними. Голос Боненмайра умолк на мгновение, а затем загремел еще громче:

– По мне, так пусть там хоть небо на землю падает. Нас это сейчас не должно волновать. Ломай дальше!

Наконец щель стала настолько широкой, что Симон и его спутницы могли в нее протиснуться. Недалеко от двери стояла старая полка, за которой они и спрятались. Оглядевшись по сторонам, лекарь насторожился. В ящиках грудились маски с крючковатыми носами, пыльные парики, искусственные бороды и изъеденные молью одежды. Рядом с полкой Симон обнаружил необычное устройство, какого прежде он никогда не видел. К маленькой тележке крепилась на веревке перевернутая набок бочка, из которой торчал рычаг. Сама бочка была обернута в полотно. Симон потер глаза. Куда же они попали? Уж точно не в часовню Святого Иоанна. Или все-таки в нее?..

Лекарь осторожно выглянул из-за полки. Взору его открылось заваленное всяким хламом подземелье, посреди потолка зияло небольшое отверстие, из которого свисали натянутые веревки, которые спускались к деревянной платформе на полу. В углу Симон разглядел одного из монахов из библиотеки. Тот колотил киркой по надгробной плите, а рядом стоял Августин Боненмайр и торопливо сгребал обломки в сторону. Когда отверстие стало достаточно большим, настоятель подобрал рясу и влез в него.

– Дай сюда факел, быстрее!

Монах протянул Боненмайру факел, и всего через пару мгновений из-за плиты раздался крик:

– Пресвятая Богородица, мы нашли его! Мы действительно его нашли!

Боненмайр зашелся в истерическом смехе. Брат Лотар, сгорая от любопытства, полез вслед за своим настоятелем. Когда монах скрылся в отверстии, Симон подал знак своим спутницам, и они все вместе подкрались к разбитой плите. Сантиметр за сантиметром лекарь стал пододвигаться к краю отверстия.

Наконец он отважился заглянуть внутрь.

Стиснув кинжал в зубах, брат Натанаэль выбрался из люка на сцену и только теперь понял, что забыл внизу факел. Он выругался: в зрительном зале было темнее, чем у дьявола в заднице! У брата Йоханнеса остался при себе светильник, но он пропал – а вместе с ними и его хозяин.

– Брат Йоханнес! – прокричал Натанаэль. – Ты здесь?

Голос его разнесся под высокими сводами, но ему никто не ответил.

Натанаэль припомнил, что перед спуском в подвал видел подсвечники в нишах возле сцены. Почти вслепую он начал пробираться в ту сторону и нашарил рукой бронзовый канделябр. Негнущимися от мороза пальцами монах достал из-под рясы огниво, которое всегда носил при себе, и зажег пять свечей. Это потребовало некоторого времени, зато теперь он, пусть и смутно, но мог разглядеть сцену и зрительный зал. Брата Йоханнеса нигде не было видно.