Дмитрий Леонтьев - Дмитрий Леонтьев Петербуржская баллада
—Что?
— Они не поверят, — убежденно сказал он.
— Пойми, Михаил Игоревич, — вздохнул я. — Доказать все это — дело техники и нескольких дней. Как я уже говорил: машина, кассета. Директора этого я обязательно задержу. Суд, в конце концов.
— Суда не будет, — твердо сказал он. — Я до суда дожидаться не буду. Все равно один конец, так что уж там... А значит, и они до конца все равно не поверят. Может, сомневаться будут, но не поверят. Они меня совсем другим знают... А если человек твердо решился на такое, его остановить нельзя. Это я тебе точно говорю. Насмотрелся за время службы... Но все же об этом моем решении помалкивай, прошу тебя. Хотя бы в благодарность за то, что я тебе карты открыл.
— Благодарить мне тебя не за что, — сказал я. — То, что ты рассказал, — всего-навсего ПРАВИЛЬНО. Понимаешь? Там, — я кивнул в потолок, — может, это и зачтется. Потому как этим ты, весьма вероятно, несколько жизней спас. Они вряд ли остановятся, а другой может так не «кокетничать» с совестью. Но ты все равно подлец, Михаил Игоревич. Сам знаешь, что возможностей поступить иначе у тебя была целая куча. Мог уехать, мог в милицию заявить... В конце концов, мог этих уродов из-за угла перестрелять. Тоже преступление, но даже ты сам после него в петлю бы не лез. Чуешь разницу? Девочек тех ты травмировал на всю жизнь. Имитация это или нет, но для них — все всерьез. И родители их кастрировали бы тебя ржавыми ножницами, не вдаваясь в подробности твоей истории. Так что мешать тебе или отговаривать от принятого решения я не стану. Сам себя не отговори. Про него обещаю молчать. А уродов этих все равно задержу. Ты же понимаешь, иначе я просто не могу.
— Понимаю, — сказал он, — потому и рассказал... Только помни, что ты мне обещал: подтверждения этому у меня не проси. Больше я никому это повторять не стану. Сам знаешь, почему. Доказательства, думаю, найдешь. Они подонки, но не гении. Бизнес у них на поток поставлен, так что кассет хватает. Адрес запиши, где фирма эта расположена... И вот что... Я тебе к чему рассказываю... Девчонка твоя...
— Что? — насторожился я.
— Если я не путаю... Но вроде все сходится...
— Да не тяни же ты! — не выдержал я.
— С директором этим она сейчас.
— Врешь! — выдохнул я.
— А смысл? Как раз в это время у него такая появилась. И приметы все сходятся. Олей зовут, блондинка... Тоже такая... Ветер в голове. Он с ней несколько раз приезжал в офис... Но я не ревность в тебе вызываю. Понимаешь... Гнида он. На все способен. А девочка... не слишком умная. Рано или поздно, но рога ему наставит. И, если такое случится... Одной кассетой у него может стать больше.
Я вскочил с места.
— Ты куда? — спросил Капланюк, прекрасно зная ответ.
— К нему.
— В офисе его нет. Не забывай: Новый год на дворе. Дома тоже нет. Я, по случайности, знаю, где он сейчас отдыхает.
— Говори!
— Под Петербургом есть такие маленькие коттеджи-отельчики. Во Всеволожске бывал?
— Доводилось.
— Дай ручку и бумагу, я тебе нарисую, как это место найти. Место примечательное, не ошибешься. С умом дома сделаны, с фантазией. Если сауна, то не просто абы где, а прямо в номере, на балконе устроена. Очень все продумано. Где-то прямо в номере качели имеются, где-то...
— Да ты дело говори, мне эти подробности до фени! Рисуй!
— Я рисую... Я им туда перед самым Новым годом коньяки привозил и деликатесы всякие. Они числа с двадцать седьмого гулять начали, сами съездить уже не в состоянии, а я вроде как уже доверия заслуживаю, по их пониманию... Или просто вовсе за шестерку держать стали.. Никуда, мол...
Не дослушав, я выхватил у него из рук бумагу со схемой и бросился к выходу.
— Возьми с собой кого-нибудь! — крикнул мне в спину Капланюк. — Их двое. И они здоровые как лоси.
В коридоре меня поймал за рукав Алексеев:
— Что случилось? Узнал что-нибудь?
— Да. Позже расскажу. Времени нет. Все в масть — не сомневайся. Только несколько необычней, чем вы предполагали... Не обижайся, капитан, так карта легла, что это мое личное дело оказалось. Вечером все расскажу — обещаю.
— Помощь нужна?
— Нет, — ответил я, убегая. — Вечером позвоню... Спасибо!
Он что-то прокричал вдогонку, но я уже не расслышал. Выбежав на улицу, поймал частника и за совершенно бешеные деньги договорился о поездке под Всеволожск.
— У-у, запах-то какой... приятный, — благодушно заворчал третий «близнец»-водитель (клонируют их, что ли?). — Видно сразу: человек хорошо Новый год отметил. А я вот...
— Знаю, — грубо оборвал я. — Посидел часа полтора и халтурить поехал. Дома жена своим ворчанием все равно праздник отметить бы не дала.
— Да, точно, — удивленно протянул водитель. — Откуда вы знаете? Раньше...
— Все не так было, — безжалостно закончил я. — Бедней, но веселее. А похмельный синдром лечат либо холодной водкой, либо активированным углем с анальгином.
Водитель опасливо покосился на меня и замолчал. Я не хотел его обижать, но мне надо было подумать, не отвлекаясь на пустую болтовню. По большому счету, вариантов у меня не было. Привлекать к задержанию знакомых оперов или коллег по отделу значило бы открыть свою тайну на всеобщее обсуждение и насмешки. Пытаться вызвать ОМОН или привлечь иные силовые структуры было несколько сомнительно. Они и в будние дни не слишком торопятся, что говорить о праздниках. Дважды за всю мою службу мне доводилось вызывать группы захвата. Не знаю, как в боевиках, а лично на моей памяти они приезжали часа через два, а то и три. К тому же их участие также не давало гарантию конфиденциальности: задерживать-то будут всех, попробуй потом отпусти кого-нибудь, не допросив... Вывод был печален: задерживать этих уродов надо самому. Задерживать срочно, пока не успели уничтожить улики, пока не пришли в себя после новогоднего загула, и... пока есть шанс тихо отпустить эту чертову кошку... Сложность была в том, что оружия у меня не было, а подозреваемые вполне могли быть вооружены. К тому же если хотя бы половина того, что Капланюк рассказал о том бугае, правда... Но других вариантов я не видел.
Разобиженный водитель высадил меня возле мотеля, принял деньги и уехал, даже не пересчитав мятые десятки и пригоршню мелочи. Кстати, на обратную дорогу денег у меня не оставалось, но в данный момент меня заботило не это.
Хорошенькая девочка за стойкой портье приветливо улыбнулась мне, но улыбка превратилась в кислую гримаску, когда я продемонстрировал удостоверение.
— Майор Строев. Третий отдел, — представился я. — В каком номере у вас остановился Сергей Петрович Папанин?
— Я не знаю, могу ли...
— Можете! — твердо заявил я. — И как можно быстрее. Не наживайте себе неприятностей.
Она с сомнением посмотрела на меня, морща хорошенький носик от исходящих от меня водочных «ароматов», но все же сверилась с какими-то бумагами и ответила:
— Седьмой номер. Это на втором этаже. Подождите минутку, я сейчас позову администратора...
— Пусть поднимается прямо в номер, — на ходу бросил я. — И вы приходите. Попозже. Понятыми будете.
Отыскав нужный номер, я, не обращая внимания на гуляющих по коридору постояльцев, приложил ухо к двери. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что я попал по назначению. В номере на полную громкость орал магнитофон, и сквозь песни Глюкозы доносились подбадривающие крики:
— Давай, девочка, станцуй для нас! Жми, Оленька, мы в экстазе!
— Везет кому-то с похмельем, — проворчал я и, отойдя на несколько шагов, с короткого разбега вышиб плечом дверь.
«Новый год удался» — так могли бы сказать постояльцы этого номера (если не принимать во внимание мой визит и последующие за ним нюансы). Симпатичное когда-то помещение было захламлено до полного разгрома. Пустые бутылки громоздились даже на стоящем посреди комнаты бильярдном столе. (Капланюк не соврал: номера здесь были оборудованы и впрямь несколько необычно для отеля. Впрочем, подобные отели были настолько специфическими, что удивляться, в общем-то, не приходилось.) На бильярдном столе танцевала полуголая блондинка, весьма симпатичная, несмотря на следы недельного загула, явственно проступавшие на ее мордашке. На огромной кровати раскинулся кряжистый детина в белом халате, с бутылкой шампанского в руках. При моем появлении он сел, недоуменно тараща заплывшие от пьянства глаза.
— Это еще что такое? — изумился он.
— Папанин? — коротко спросил я, косясь на даже не пытавшуюся прикрыть просвечивающую сквозь пеньюар грудь блондинку. На лице девицы не было и тени испуга, лишь детское любопытство и даже какая-то затаенная радость от предвкушения предстоящего шоу.
— Ну, — подтвердил мужчина, — и что?
— Милиция. Одевайтесь.
Зря я таращился на эту стриптизершу-любительницу. Облегчение от того, что ею оказалась не моя жена, едва не обошлось мне слишком дорого. С медвежьим ревом откуда-то сбоку на меня прыгнула двухметровая стокилограммовая туша. Предупреждал же Капланюк! Да и в номере я слышал ДВА мужских голоса... Ах, женщины, женщины, как же расслабляюще вы действуете на мужчин! Не из суеверия не берут вас на корабли и не из жалости на войну. Ну, о чем еще можно думать, когда вы рядом? Ваше ли это достоинство, или наш недостаток, но от мужской работы вас надо держать подальше...
