Александра Девиль - Чужой клад
— Я не уверена, что вправе принимать ваше предложение. Вы не знаете всех обстоятельств моей жизни. А ведь мне грозит опасность. Однажды я стала свидетельницей преступления, и теперь убийца, если найдет меня, непременно попытается уничтожить. Ну а если при этом вы будете рядом со мной, то и вам грозит опасность. Наверное, я вообще не имею права связывать с кем-то свою судьбу, а должна спрятаться от всего мира в монастыре.
Голос Алексея прозвучал мягко и ободряюще:
— Не торопитесь с выводами, Полина. Расскажите мне все по порядку.
Он, улыбнувшись, притронулся к ее плечу, и этот его жест и улыбка показались Полине немного снисходительными.
— Вы мне не верите, сударь? Считаете все это фантазиями барышни, начитавшейся романов? Но со мной действительно произошла страшная история, о которой я не могу рассказать даже бабушке. Вы первый, кому я открою эту тайну. Ведь вы должны знать обо мне всю правду, если собираетесь соединить со мной судьбу.
— Надеюсь, это не связано с Киприаном? — нахмурился Алексей.
— Нет, вовсе нет! Здесь совсем другая история. Не так давно я ездила к аптекарю в Москву за лекарствами для бабушки. Заодно решила зайти и к Василисе, бывшей экономке Якова Валерьяновича Худоярского. Она известная знахарка, травница, и я хотела у нее тоже взять какие-нибудь снадобья. И вот, когда я к ней пришла…
Полина рассказала о случившемся в доме Пашкиных, умолчав лишь о том, что к Василисе ее привел страх перед беременностью.
Выслушав девушку с самым внимательным и серьезным видом, Алексей сказал:
— Вы действительно попали в страшную историю, дитя мое, но неужели вы думаете, что из-за этого я побоюсь на вас жениться? Я ведь боевой офицер и привык к опасностям. Вам совершенно нет надобности прятаться в монастыре, Полина. Став моей женой, вы будете под надежной защитой.
Полину вдруг охватило чувство спасительной уверенности, какое могло быть у изнемогающего пловца, внезапно подсаженного в лодку чьей-то сильной рукой. «Вот он — выход, вот выход из моего положения! — простучало у нее в голове. — Судьба не дала мне счастья, но я не пропаду, сумею сохранить свое лицо, свое достоинство! И не предам человека, который будет мне опорой». Она благодарно улыбнулась и сказала:
— Если вы искренни в своих словах, Алексей, то я согласна на ваше предложение.
— Я очень рад. — Он поцеловал ей руку. — Я также рад, что вы назвали меня по имени. В дальнейшем нам с вами надо будет обращаться друг к другу просто, как давним друзьям, и даже перейти на «ты». А теперь нам следует явиться к вашей бабушке и попросить у нее благословения. Что до меня, то мне за благословением не к кому обращаться. Родители умерли, а единственный близкий родственник — дядя Галактион, младший брат отца, живет где-то за Оренбургом и давно потерял связь с нашей семьей.
— А что занесло его в такую даль? Служба? — поинтересовалась Полина из вежливости.
— Нет. Дядя Галактион любил играть и промотал ту часть наследства, которую ему оставил дедушка. Тогда он кинулся за помощью к брату — то есть моему отцу. Но отец в то время уже лежал при смерти, а матушка рассорилась с дядей Галактионом и выгнала его вон. И дядя отправился на Урал искать золото и самоцветы. Не знаю, нашел ли, но к матушке моей больше не обращался.
— Но теперь, узнав о ее смерти, он, наверное, захочет к вам приехать?
— Не думаю. Вряд ли он пылает ко мне родственными чувствами, я его едва помню. Да и в наследстве ему ничего не принадлежит, он может рассчитывать только на мою добровольную помощь. Впрочем, может, я и помогу дяде, как единственному родственнику, если он окажется хоть немного порядочным человеком.
— Да. Мне с дядьями повезло больше, чем вам, — заметила Полина. — И я могу пригласить их на свою свадьбу… если она, конечно, состоится. Но я бы не хотела никаких пышных торжеств. После венчания — скромное застолье в кругу самых близких людей, и не более.
— Согласен. А где бы вы предпочли венчаться? Здесь, в приходской церкви, или в Москве?
— Мне все равно. Но вам, наверное, будет удобней в Москве. Ведь там вы сразу сможете уладить все дела по получению наследства.
— А здесь, в Лучистом или в Погожине, вы не хотели бы устроить праздник? — Он посмотрел на нее испытующим взглядом. — Может, вам будет приятно, чтобы Худоярский увидел вас богатой и независимой замужней дамой?
— Я не стремлюсь произвести впечатление на Худоярского! — вспыхнула Полина. — Может, это вы хотите что-то доказать Илларии? Тогда лучше сразу признайтесь в этом и мне, и самому себе.
— Вы напрасно сердитесь, Полина. Я вырвал эту женщину из своего сердца навсегда. Она мне ненавистна. Скорее застрелюсь, чем позволю ей снова затянуть меня в свои сети.
Полина заметила, как сжались кулаки Алексея, а на лице его появилось жесткое и мрачное выражение. Она сказала дрогнувшим голосом:
— Признаюсь, такая ненависть меня даже пугает. Она опаснее, чем равнодушие, потому что… потому что может перейти в любовь.
— Вас пугает моя ненависть к Илларии или ваша к Киприану? — Алексей бросил на девушку косой взгляд. — Насчет меня можете не беспокоиться. Моя ненависть не такого рода, чтобы перейти в любовь.
— Неужели это после моего рассказа вы так сильно возненавидели Илларию?
Он несколько секунд молчал, словно не решаясь открыться собеседнице, потом заговорил отрывисто и резко:
— Не только. Давеча побывав в ее доме, я вдруг подумал, что именно она могла отравить мою мать. Я заметил на столике у Илларии флакон с нюхательной солью и вспомнил, что матушка тоже пользовалась такими флаконами. А ведь Иллария однажды посещала наш дом в Погожине. Матушка как раз отлучилась в церковь, меня тоже не было, а в доме царила суета, готовились к отъезду в Москву. Кто-то из слуг привел Илларию в гостиную, предложил подождать барыню. Но гостья не дождалась хозяйки и скоро уехала. В тот день, я думаю, у Илларии была возможность заглянуть в матушкину комнату и поменять у нее на столе флакон. Ей ведь не терпелось поскорей добраться до моего наследства…
— Но это всего лишь подозрения, — неуверенно возразила Полина. — Сотни женщин пользуются подобными флаконами.
— Да, это подозрения, я ничего не могу доказать, но и отделаться от этой мысли не могу… Сегодня был момент, когда я хотел убить Илларию… — Он снова непроизвольно сжал кулаки.
— Не сходите с ума, Алексей. — Полина осторожно накрыла его сжатый кулак своей ладонью. — Я все-таки думаю, что Иллария не могла этого сделать. А если сделала, то Бог ее накажет, рано или поздно. Но вы не берите на себя роль высшего судии.
— Вы верите в Божье возмездие, милая барышня. Как бы я хотел тоже в это верить… Но, однако же, не будем изводить себя горькими подозрениями и пустыми мечтами о справедливости. Осуществим то, что в наших силах. Итак, я сделал вам предложение, вы его приняли, теперь дело за Анастасией Михайловной. Ведь без ее согласия вы вряд ли на что-то решитесь.
— Да, это так.
— Тогда пойдемте.
Они направились к дому, но вдруг на полдороге Полина остановилась и сказала:
— Боюсь, что для бабушки это будет слишком неожиданно. Я должна ее подготовить. Вот что, Алексей. В вашем присутствии мы с ней не сможем поговорить откровенно, поэтому я сперва объясню ей все наедине, а потом уже позову вас.
Оставив Алексея в гостиной, Полина направилась в бабушкину комнату.
Анастасия Михайловна уже встала после своего послеобеденного отдыха и с некоторым удивлением взглянула на взволнованное, раскрасневшееся лицо внучки.
— Что с тобой, Поленька? Ты как будто чем-то смущена?
А еще мне показалось, что к нам кто-то приехал.
— Да, бабушка, у нас гость.
— Гость? — нахмурилась Анастасия Михайловна. — Это из-за него ты разволновалась? Не тот ли это гость, которого я и на порог не пущу?
— Нет, бабушка, это вовсе не Киприан, — быстро ответила Полина. — Его бы я и сама на порог не пустила. Но к нам приехал Алексей Дуганов.
— Приехал все-таки? Это хорошо. Значит, Иллария не до конца его окрутила. Где он, в гостиной? Сейчас выйду с ним поговорю.
— Нет, погоди, я прежде должна тебе кое-что сказать. Полина села рядом с бабушкой на диван и погладила ее руку. — Ты только не волнуйся, пожалуйста, и прими эту новость спокойно.
— Какую новость? — насторожилась Анастасия Михайловна.
— Алексей Дуганов сделает мне предложение, и я его приняла. Теперь мы с ним ждем твоего благословения.
— Предложение сделал? Томская сперва удивленно подняла брови, а потом слегка нахмурилась, — А что это он так скоропалительно? И ты тоже слишком быстро согласилась Уж не назло ли Худоярским вы хотите пожениться?
Бабушкина прямота не лучшим образом подействовала на Полину, и девушка ответила с некоторой досадой:
