Дмитрий Леонтьев - Петербуржская баллада
— Не думаю, — вздохнул я. — Такими вещами занимаются психи-одиночки. Сами они на порнодельцов не выходят — боятся огласки, а порнодельцам не выйти на них… Скорее всего, парень напился до невменяемости и попытался толкнуть одну из кассет…
— Денис, кто сегодня с похмелья — я или ты? Ты обратил внимание на запрашиваемую им цену? Вполне рыночная. Не сто рублей, не три тысячи. Пятьсот баксов. К тому же Алексеев сказал, что домашняя обстановка у этого хмыря более чем скромная. Даже видика нет.
— Тем более, — не сдавался я. — Имей место налаженное производство, этот тип купался бы в шампанском, а не продавал свой товар первому встречному.
— Вот и разберись, — потерял терпение Григорьев. — А я… Я тут подожду… Если вдруг помощь какая нужна будет.
— Ага, спасибо, — насупился я. — Справлюсь сам… Машины, разумеется, нет?
— Я даже свою в гараже оставил. Куда мне в таком состоянии за руль? Возьми частника, потом из оперативных расходов…
— Дождешься от вас, — махнул я рукой и, не прощаясь, вышел.
Постоял немного на свежем воздухе, приходя в себя после душного помещения, и направился ловить машину.
Остановившийся частник был точной копией подвозившего меня к отделу водителя: такой же сутулый, мозолистый, ворчливо-заботливый. Разве что машина была еще старее и потрепанней.
— Тяжело? — косясь на меня, поинтересовался он. — О-о, то-то! Во всем надо меру знать. Попробуй принять таблетку но-шпы, таблетку анальгина и две таблетки активированного угля. Надежное средство.
— А мне советовали стопку водки.
— Ерунда, — покровительственно заявил он. — Только усугубишь. Послушай опытного человека. Я раньше, бывало, ух как Новый год отмечал… Чего только наутро не перепробуешь… Да-а, нынче не так. Нынче Новый год и справлять-то неинтересно. Я только пару часиков за столом посидел — и на улицу, халтурить. Дома жена все равно бы все настроение испоганила. Вечно ей денег мало, стол бедный, у соседей все не так… Тьфу!
— У вас брата нет? — не удержался я.
— Есть, — удивился мужик. — Только он нездешний. На Валдае живет… А что?
— Да так… Просто спросил… Для поддержания разговора.
Остаток пути я слушал его воспоминания о том, как «было раньше», и как «стало сейчас». Кажется, хоть этот остался доволен своим попутчиком.
Сумрачного Алексеева я нашел в дежурной части. Он стоял неподалеку от камеры с задержанными и нервно курил сигарету за сигаретой.
— Где тебя черти носят, — набросился он на меня. — Три часа назад Григорьеву всю информацию отдал.
— Приехал, как только позвонили, — пожал я плечами. — А ты что, все это время меня здесь ждешь?
— Делать мне больше нечего, — огрызнулся он и, понизив голос, сообщил: — Гниду эту стерегу. Послал Дед Мороз подарочек на Новый год! Не углядишь: то ли сам умудрится повеситься, то ли его наши ребята… по «несчастному случаю» оформят. Не нравятся что-то мне их морды хитрые да перешептывания по углам… Хотя понять можно — у многих дети малые, а такое даже припомнить не могу. Казалось бы, все видел… Ан нет, не все. Такого еще не наблюдал. Положа руку на сердце, будь моя воля… Ты кассету видел?
— Не успел еще.
— Тогда пока и не смотри, — прищурился он на меня. — В твоем состоянии это противопоказано. Что, «добрый» Григорьев прямо из-за стола выдернул?
— Нет… Почти.
— Странно. Я думал, ты непьющий. Впрочем, дело твое. Мне так и вовсе не удалось бокал с «бургундским» поднять. А еще говорят, что как Новый год встретишь, так его и… Представляю, что меня ждет в наступающем году, если такое начало положено… Слушай, тут такое дело… Скорее всего, зря мы тебя выдернули. Молчит этот урод. Я-то думал, что к твоему приезду расколем, но… Крепкий орешек попался. В его положении немудрено в молчанку играть. Тут уж ни «чистосердечное», ни «помощь следствию» роли не сыграют… Чую: еще не один денек повозиться придется.
— Ты вот что. Ты все же дай мне его… Ненадолго.
Алексеев с подозрением покосился на меня:
— Зачем?
— Как — зачем? — даже удивился я. — Поговорить.
— У тебя дети есть?
— Нет… Ах, вот ты что подумал. Нет-нет, у меня в этом отношении нервы крепкие. Ничего твоему душителю не сделаю. С ним и без меня в камере разберутся. Просто поговорить хочу.
— Не станет он говорить. Но если есть желание, то… Не зря же ты сюда через весь город тащился.
Алексеев выделил мне кабинет и лично привел подозреваемого. Ничего особого в этом человеке не было. Мужчина как мужчина. Средних лет, среднего роста, коренастый, темноволосый. Разве что взгляд затравленный и какой-то болезненный. Но в его положении это неудивительно.
— Ну, вы тут общайтесь, а я в коридоре погуляю, — сказал Алексеев. — Позовешь, когда закончите.
— Спасибо, — поблагодарил я, и Алексеев вышел.
— Как вас зовут? — спросил я мужчину.
— У вас все записано, — хриплым голосом отозвался он. — А говорить я все равно ничего не стану. Хоть убейте.
— Не собираюсь я вас убивать, — ответил я. — И документов я не читал. Я из другого отдела, и вызвали меня по вопросу распространения порнографии.
Он аж вздрогнул, и я понял, что интуиция Григорьева на этот раз не подвела.
— Моя фамилия Строев, — представился я. — Денис Васильевич. Капитан третьего отдела. «Полиция нравов». Слышали о такой? Извините, что сразу не назвался… Честно говоря, состояние такое, что… постновогоднее.
— Заметно, — буркнул он.
— Да? Плохо. Это не очень красиво с моей стороны — допрашивать вас в таком виде. Но я полагал, что у меня будут нормальные выходные дни. Нас обычно в праздники не тревожат.
— Слышал я про эту игру. Добрый следователь и злой следователь, — кисло усмехнулся он. — Сначала отволтузили, теперь ангелочка похмельного прислали…
— Думаете, у меня есть силы и желание в игры играть? — спросил я. — Честно говоря, мне по баобабу — что с вами было и что будет дальше. Если все это ваших рук дело, то играть в «доброго следователя» у меня тем более нет желания. Меня волнует то, чтобы эти кассеты не пошли гулять по городу. Не потому, что я такой блюститель нравственности, а потому что подобное порно смотрят лица с весьма специфической психикой. И я уже сталкивался с последствиями, которые вызывает к жизни эта дрянь. «Человек с бульвара Капуцинов» — не такая уж сказка, как может показаться с первого взгляда… Много еще таких кассет по городу гуляет?
Он молчал, угрюмо глядя на носки своих ботинок.
— Где вы работаете? — спросил я.
Он рыскнул глазами в мою сторону и промолчал.
— Я это узнаю через полчаса, — сказал я. — А оперативники проведут экспертизы, доказывающие вашу причастность к убийствам…
Мне не понравилась его улыбка: какая-то болезнен-но-ехидная, презрительная. Не должен убийца так улыбаться. Впрочем, что я знаю о маньяках? Может, они именно так и ухмыляются… поначалу.
— Так как же вас все-таки зовут?
— Миша… Михаил Игоревич Капланюк, — поправился он. — Там все записано. А больше я ничего не скажу.
— Почему?
— Вы все равно ничего не поймете.
— В убийствах? Нет, — признался я. — Это не моя специфика. Как и изнасилования. Мое дело — порнография.
— Вот именно! — с неожиданной злобой сказал он. — Где ж вы раньше были, профессиональные вы наши?! Салонов этих по городу, как… Деньги как на печатном станке делают. Сколько вы с каждого имеете?
— По штуке баксов в месяц, — разозлился и я. — А еще Пьер Вудмен долю засылает за право на нашей территории работать. Хотел еще Тинто Брас под нашу «крышу» встать, да в цене не сошлись!
Он как-то разом сник. Я тоже замолчал и потер пальцами ноющие виски.
— Первый раз в жизни так напился, — зачем-то признался я вслух. — Ненавижу праздники!
— А я люблю, — тихо сказал он. — Всегда так хорошо справляли… Я, жена, дочка… Уютно так, по-домашнему… Теперь все… Конец…
— Кто ж тебе мешал и дальше их справлять? Или не мог без этого… Скажи, Михаил Игоревич, ты действительно это… больной?
Он расхохотался так, что даже слезы на глазах выступили. Отсмеявшись, посмотрел на меня с каким-то любопытством.
— Больной? Да, наверное. Только больной мог на это пойти…
— Так вы признаетесь?
— Я?! Нет, ни в коем случае. У тебя сигаретки не найдется?
Я протянул ему пачку «Петра Первого».
— Видать, и впрямь доли с этих фильмов не имеете, — криво усмехнулся он, прикуривая. — Иначе бы «Мальборо» курили или «Парламент».
— А ты, в таком прибыльном деле участвуя, что ж так живешь? — в ответ съязвил я. — Дома на Канарах не имеешь, лимузин с водителем у отдела не ждет, адвокаты дорогие в прихожей не толпятся. Кассеты первому встречному предлагаешь…
— Да, это я дал промашку, — сумрачно признал он. — Совсем пьяный был, через раз соображал… Дочка мечтала куклу одну получить, а у меня в последнее время… Наперекосяк все… Потому и водка так подействовала… По-дурному… Замечал, что, когда в хорошем настроении пьешь, да с радости, можно хоть литр одолеть — и ни в одном глазу. А когда на сердце дерьмо, то и от бутылки пива под забор свалиться можно.
