Сумерки Эдинбурга - Лоуренс Кэрол

— Узнайте, не согласится ли она исполнять обязанности фотографа при полиции Эдинбурга.

— Обязательно. Благодарю вас, сэр.

Крауфорд проследил за тем, как Гамильтон с сержантом Дикерсоном выходят из кабинета, и только тогда тяжело опустился в кресло. Потом главный инспектор запустил обе руки в свою жидкую шевелюру и взглянул на загромождающую стол груду нескончаемых бумаг. День обещал быть долгим.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Согласно показаниям хозяйки Стивена Вайчерли, ее квартирант служил клерком у стряпчего на Джордж-стрит — улице в той части Нового города, что традиционно была местом скопления юридических контор. Иэн шагал вдоль рядов аккуратных дверей с блестящими бронзовыми табличками и такими же дверными молотками — разительный контраст с лабиринтами ветхих сооружений Старого города. Иногда Эдинбург начинал казаться ему не одним, а двумя совершенно разными городами, жители которых отличались друг от друга не меньше, чем обитатели двух отдельных континентов.

Наконец Иэн остановился перед зданием, бронзовая табличка на котором гласила: «Харли, Уикэм и Клайд». Подойдя к полированной двери, он трижды громко постучал. Изнутри — видимо, откуда-то из задней комнаты, — раздался приглушенный мужской голос:

— Иду! Минутку! — Иэн услышал шорох спешно перекладываемых бумаг и скрежет ножек отодвигаемого в сторону стула. — Я сейчас! — Вновь раздался шорох бумаг, прерванный гулким ударом чего-то тяжелого об пол. — Проклятье! — проворчали изнутри, а потом дверь внезапно распахнулась, и перед Иэн ом предстал джентльмен весьма примечательной наружности. Это был гномоподобный, вряд ли выше полутора метра ростом, человечек с искривленной спиной. Топорщащиеся темные волосы обрамляли длинное обветренное лицо с клювастым носом и водянистыми голубыми глазами. Судя по внешности, ему могло быть и сорок, и восемьдесят. Тщедушное тело облегал изящный редингот с тщательно повязанным галстуком и узкие полосатые брюки, причем все это — отличнейшего сукна. Контраст между дорогим костюмом и уродливым телом был вопиющим, однако Иэн ни на минуту не заподозрил своего визави в тщеславии — одежда, несомненно, была призвана прежде всего впечатлить клиентов.

Человечек пытливо осмотрел Иэна своими слезящимися голубыми глазками сквозь толстые стекла золотого пенсне.

— И? — наконец поинтересовался он с изысканным эдинбургским акцентом. — С кем имею честь?

Иэн показал свой значок:

— Инспектор Иэн Гамильтон, полиция Эдинбурга.

Обычно он не предъявлял значка, но, несмотря на малый рост и уродливое сложение, от этого джентльмена исходило чувство уверенной в себе властности.

— Ах да, конечно, — сказал тот, протягивая руку. — Юджин Харли, эсквайр.

Иэн пожал сухую тонкую ладошку с хрупкими прутиками костей под кожей.

— Не соблаговолите ли зайти, инспектор? — сказал мистер Харли. Его приятный голос был хорошо поставлен, а манера изъясняться изысканна.

Распахнув дверь, мистер Харли ввел посетителя в контору, где явно отчаянно не хватало клерка. Кипы бумаг и папок были всюду. Апелляции, ходатайства и бессчетное количество других документов были распиханы по гнездам для бумаг в нескольких бюро, громоздились на массивном дубовом столе и устилали пол, словно опавшие листья. Иэн понял, что шуршанье бумаг, которое он слышал, стоя у дверей в ожидании ответа, издавал Юджин Харли, пробирающийся к дверям через этот бумажный лес.

Однако самого хозяина эта картина, судя по всему, ничуть не смущала. Смахнув несколько листов с великолепного конторского кресла из дуба, он приглашающе взмахнул рукой:

— Изволите присесть?

— Благодарю вас, — кивнул Иэн, удобно устраиваясь на сиденье из зеленой кожи.

— Разрешите предположить, что вы здесь из-за Вайчерли? — Мистер Харли пристроился у края стола и скрестил руки на груди.

— Да, сэр.

Юджин Харли печально покачал головой:

— Несчастный парень… ужасная история. И бедная Кэтрин так убита горем, что осталась сегодня дома.

— Кэтрин?..

— Племянница. Помогает мне вести практику и прибирается в конторе. Как видите, — сказал мистер Харли, обводя помещение рукой, — без ее помощи нам не обойтись.

— То есть экономкой в вашей конторе служит ваша же племянница?

— Я стараюсь держать дело, так сказать, в семейных рамках, — вы же видите, документы тут повсюду. Осторожность лишней не бывает, так ведь? — спросил Харли со скрипучим смешком, похожим на звук плохо смазанной дверной петли.

— Полагаю, вы сможете сообщить мне, как я могу связаться с ней? — Иэн занес имя девушки в свой блокнот.

— Несомненно, — кивнул мистер Харли. — Она живет у меня. Бедняжка уже заневестилась, когда моего несчастного брата с супругой унесла холера, и с тех пор о ней забочусь я. А поскольку собственных детей у меня нет, Кэтрин стала подлинной отрадой моей жизни, — при этих словах в уголках его светло-голубых глаз появилась влага.

— А ваши партнеры? — быстро спросил Иэн. Ему нравился старый джентльмен, и он не хотел ставить беднягу в неловкое положение, доводя до слез перед малознакомым человеком.

К его удивлению, при этих словах лицо стряпчего искривила ухмылка.

— Ах да, — сказал он, — мои партнеры!

— Мистер Уикэм и мистер Клайд?

Юджин Харли коротко кашлянул:

— Они не существуют… А точнее говоря, не являются людьми.

— Прошу прощения?

— Это имена моих кошек. — Мистер Харли хрипло засмеялся, низко наклонившись вперед, отчего что-то громко хрустнуло в его неестественно изогнутой спине.

Иэн хотел было встать и предложить ему свой стул, но поведение пожилого джентльмена завораживало, и он остался сидеть, боясь испортить момент.

— Видите ли, инспектор… Гамильтон, да? — глянул на него старик. Иэн кивнул. — Вы не поверите, как успокаивающе действует на людей табличка с несколькими именами. Это придает заведению ауру респектабельности, вызывает доверие.

— Так значит, вся ваша юридическая фирма — это лишь вы с племянницей да несчастный мистер Вайчерли?

— Именно так. Возможно, вы удивитесь тому, как редко наши клиенты интересуются местопребыванием мистера Уикэма и мистера Клайда, но такова уж загадочная природа человека. Вы не возражаете, если я потреблю немного табака?

— Отнюдь, — ответил Иэн, полагая, что старик хочет закурить трубку или сигарету, но мистер Харли извлек из кармана редингота маленькую табакерку и мягко заправил себе в ноздри по щепотке табака. Запрокинув голову, он чихнул с такой силой, что наблюдавший за этим Иэн испугался, как бы тщедушное тельце не разлетелось на части. Однако бренная оболочка мистера Харли оказалась гораздо крепче, чем думалось. Вытерев нос огромным шелковым платком, он вновь воззрился на посетителя.

— Ну вот, подбавил в кровь огоньку! Так-то лучше! — сказал он, эффектным взмахом возвращая платок в карман редингота. — Так о чем бишь я?

— Вы рассказывали о своей племяннице.

— Ах да! Милая Кэтрин! Боюсь, смерть бедного Вайчерли стала для нее серьезным потрясением. Между нами говоря, парень, думаю, ей весьма нравился. Этим утром она не захотела покидать свою комнату, так что я вынужден был оставить ее на попечение экономки и пришел сюда один.

— Не заметили ли вы чего-нибудь необычного в поведении мистера Вайчерли за последние дни?

— Ничего такого и не припомню, он выглядел вполне… Впрочем, нет, кое-что было. Возможно, это сущая мелочь, однако…

— Продолжайте.

— Утром того дня, когда он погиб, почтальон принес письмо.

— Вы не заметили от кого?

— Увы — нет. Но я видел, как Стивен вскрыл его, и заметил, что он обеспокоен. Потом он спрятал письмо в карман.

— Мистер Вайчерли ничего не говорил вам про это письмо?

— Боюсь, что нет.

— А еще кто-нибудь мог видеть, как он его получил?

— Кэтрин, моя племянница, — она уже была здесь.

— Вы видели, как он уходил отсюда в тот день?

— Нет, остаток дня я провел на квартире у адвоката, а когда вернулся, молодого Вайчерли здесь уже не было.