Фиделис Морган - Тщеславная мачеха
– Приемов? – Интересно, подумала Элпью, здесь пользуются теми же уловками, что и она в Лондоне?
– Я хожу на рынок еды, полученной не из первых рук, а потом предъявляю счет по ценам настоящего рынка.
– Не из первых рук? – изумилась Элпью. – А что это такое?
– Ну ты что! Это французское изобретение. Здесь в некоторых солидных домах, особенно при королевских дворах, на стол постоянно выставляют заведомо больше пищи, чем будет съедено. И поэтому оставшееся продают. Полагаю, кто-то нагревает на этом руки, учитывая, сколько всего уходит на сторону.
– А какая именно еда?
– Ну, например, помидоры. В богатых домах их используют только для украшения блюд, а крестьяне с удовольствием едят их, поэтому помидоры уходят очень дешево. В удачный день можно заполучить половину жареной курицы или несколько перепелок…
– Французские аристократы не едят помидоры?
– Они считают их ядовитыми! Красные – значит, опасные. Когда я приехала сюда, мне все поначалу казались ненормальными, но теперь я привыкла. Благородные господа ни за что не станут есть корнеплоды. Морковь, репа – исключительно крестьянская пища, а вот спаржа и горох – последний крик моды. Хозяйки пытаются готовить грибы. Нет такой части животного, которую бы не готовили – от языка до хвоста, и все это ярко украшают всевозможными цветными продуктами: петушиными гребешками, желудками, языками жаворонков, лимонами, морковью – и, разумеется, помидорами.
– Поскорей бы уж кто-нибудь появился, чтобы сменить меня на этом месте. – Элпью вытерла с лица пот. Рука у нее была черной от сажи. – А еще лучше, пусть моя госпожа опомнится, и тогда мы вернемся в Англию.
Закончив маникюр, Роджер повернулся к ним, поднял обе брови, окинул Пайп дерзким взглядом и удалился, попутно прихватив со стола морковку и на ходу вгрызаясь в нее.
– Домой? Это не так-то просто! – Пайп пристально посмотрела на Элпью. – Да ладно, здесь не так уж плохо. Я многому научилась и даже могу parlez vous.
– А что это такое?
– Немного говорю по-французски, ты что, не поняла? Необходимо для рынка. Торговцы там очень приветливые. Они тебе понравятся.
В кухню ввалился Джон и уселся на стол.
– Мне здесь все надоело. – Лукаво глянув на Элпью, он хмыкнул. – Иду вкусить городских удовольствий.
– Ничего подобного, Джон, – вскочила со стула Пайп. – Сейчас здесь за старшую я, и говорю тебе, наглый бездельник: ты никуда не пойдешь без разрешения лорда Уэкленда.
– Остынь, Пайп. Ни ты, ни твой Уэкленд мне не указ. Я иду в город выпить.
– Конечно, мальчик, но много ты не выпьешь, денег-то у тебя нет.
– Как-нибудь обойдусь. – Джон схватил свой плащ и направился к двери. – Спасибо тебе, Пайп, за совет, но увидимся завтра. Возможно! – Взглянув на Элпью, он хохотнул и вышел.
– Вы давно играете в карты, графиня? – Изабелла Мердо-Мактавиш откинулась на стуле, разглядывая свои карты.
– Разумеется, я играю в Лондоне. – Графиня смотрела в свои карты, не веря, что выигрывает. В Лондоне, играя со своей подругой, герцогиней де Пигаль, она никогда не выигрывала. Это лишь развлекало ее.
Вирджиния сидела в уголке и читала книжку. Графиня приглядывала за девушкой, которая, кажется, потихоньку стала обвыкаться. Во всяком случае, ворчала и раздражалась она меньше.
Изабелла бросила свои карты на стол и сдвинула горку ореховых скорлупок, служивших фишками, на сторону графини.
– Расскажите еще о леди Прюд, – попросила графиня. – Скверный характер у нее, полагаю, из-за того, что она старая дева?
– Au contraire [13], графиня. – Изабелла перетасовала и сдала карты. – Вскоре после революции Прюд вышла замуж за немолодого, но верного сторонника короля. Ее муж умер пять лет назад, но оставил ей титул и высокое положение при дворе.
– Видимо, не настолько высокое, как ей того хотелось бы.
– Вы проницательны, графиня. – Изабелла Мердо-Мактавиш вторично бросила на стол карты. – И вы снова выиграли.
– Она что-то припозднилась с замужеством, – заметила графиня. – Ей уже было по меньшей мере за сорок.
– Да вы посмотрите на нее! – рассмеялась Изабелла. – Дурной характер наложил отпечаток на ее лицо. По-моему, Прюд повезло, что она вообще кого-то нашла. Хотя думаю, в Лондоне она была богатой наследницей. Ну вот, вы опять меня обыграли. Подозреваю, что вы принадлежите к числу профессиональных картежников либо заколдовали карты.
– Vive les femmes anglaises! – провозгласил плотный мужчина в пышном парике, которого графиня ранее видела в саду, когда он громко кричал на девушку. Сейчас, успокоившись, он стоял с бокалом красного вина у камина. – Elles sont formidables! [14]
Его спутник, высокий джентльмен в желтом бархатном камзоле и рыжем парике, поднял свой бокал.
Графиня вежливо улыбнулась им, искоса глянув на Вирджинию.
– Толстяк – маркиз де Бешамель, – сказала Изабелла. – Он главный повар короля Франции. Сюда маркиз наведывается, чтобы опробовать на нас свои рецепты, прежде чем представить их в Версале, не рискуя вызвать гнев всемогущего Людовика.
В предвкушении изысканного ужина у графини заурчало в животе.
– Хорошо, что мы с вами играем не на деньги. – Изабелла снова сдала карты и недовольно смотрела на те, что достались ей. – Потому что платить, без сомнения, пришлось бы мне.
Как же она об этом не подумала? С такими скверными игроками, как эта шотландка, она может зарабатывать на жизнь игрой. Графиня снова посмотрела на свои карты. И в этот раз она вряд ли проиграет. Леди Анастасия жеманно улыбнулась французам.
– Сегодня вечером мне просто везет.
– Не тратьте на них усилия, – сказала Изабелла. – Они ни слова не понимают по-английски.
– А этот высокий зачем здесь? – Графиня сделала ставку. – Учится у него кулинарии?
– Нет. Это барон Люневиль, версальский придворный. Он приезжает сюда, потому что терпеть не может зеленый горошек.
– Простите?
– Оттуда многие приезжают в Сен-Жермен, спасаясь от горошка, потому что ненавидят его. А в Версале горошек в большой моде. Более того, там все с ума сходят по горошку.
– Но ведь всего несколько месяцев в году.
– О нет. Чтобы угодить королю, который обожает горошек, огородники нашли способ выращивать его почти круглый год. Предполагается, будто все должны есть этот горошек корзинами, чтобы доставить королю удовольствие. Насколько я знаю, многие из этих несчастных французов запихивают в себя горошек, а потом идут в соседнюю комнату и выблевывают его. – Она залилась серебристым смехом. – Я так и вижу версальский дворец – весь в ярко-зеленых пятнах рвоты.
– Какая гадость! – Графиня положила свои выигрышные карты, спрашивая себя, все ли у леди Мердо-Мактавиш в порядке с головой. Но слова о запихивании чего-либо в рот напомнили ей о разговоре, который она этим утром услышала под дверью. – Прюд переселила меня в мансарду. Я вот что хотела спросить: кто мои соседи? Кто живет у самой лестницы?
– Уиппингемы. Странная парочка. Кажется, они предаются самым причудливым развлечениям. Очень таинственная пара. Наверняка предложат вам участвовать в их маленьких «играх».
– Ах! – Графиня перетасовала колоду. – По-моему, я что-то такое и слышала.
– Ну да, конечно, вы же теперь наверху, с нами! Уверена, вам будет приятно узнать, что я тоже живу в бедном квартале, графиня. В одной из комнат мы могли бы поставить стол, раздобыть пару перьев и немного поработать вместе. – Попалась! Графиня уронила карты и глубоко вздохнула. – О Господи, я увидела ваши карты, графиня! – победоносно воскликнула леди Мердо-Мактавиш, и в этот момент на другом конце двора зазвонил колокол. – И, думаю, на этот раз я выиграю. – Она положила валета. – Возможно, вы могли бы дать мне совет. Обычно я пишу сказки, но мне бы хотелось перейти к более…
– Коммерчески выгодному жанру? Попробуйте написать кулинарную книгу или руководство о том, как украшать дом. На подобные издания сейчас большой спрос.
– Нет. Я собиралась сказать «к более серьезному литературному жанру». У меня есть идея романа, и мне интересно ваше мнение.
– А! – Графиня заерзала. Вряд ли удастся спастись бегством от того, что последует за этими словами. – Если это такая хорошая идея, не лучше ли вам хранить ее в тайне?
– Не говорите глупостей, графиня. Вы профессионал, и вам я доверяю. Ну так вот… Я родилась сразу после гражданской войны и была воспитана в воцарившейся вслед за ней мирной обстановке. Потом разразилась вторая революция, и католикам пришлось бежать. Я оказалась здесь, пожила в мире, потом и тут была война, а теперь снова наступил мир, и я хочу описать все это.
– Есть ли у вас название для столь захватывающего повествования? – усмехнулась графиня.
– Это всего лишь рабочее название. – Изабелла наклонилась поближе к собеседнице и понизила голос, чтобы никто их не подслушал. – «Война и мир», я думаю.
