Павел Сутин - Апостол, или Памяти Савла
– Какого еще корешка?
– Дима его з-з-зовут?!
У Дорохова стало сухо во рту.
– Да, – покорно сказал он. – Дима.
– Этот Дима твой – м-м-мудак, – зло сказал Лобода. – С татарами завязывался, т-т-теперь на армян вышел. Он с одним крупным б-б-барыгой перетирал… Амбарцумян, Размик, там, не помню, хуязмик… Костян его давно ведет. Костин человечек д-д-дунул, что этот барыга говорил с т-т-тем химиком… Тут я все понял! Это ты и есть т-т-тот химик!
– Сань, слушай…
– Это т-т-ты слушай! Костян хороший мужик, не крыса. Я ему откровенно все рассказал, посоветоваться чтобы, типа. Он говорит: б-б-быстро вразуми своего охеревшего писателя, чтоб он от этой темы п-п-подальше держался! Потому что, во-первых, армяне сейчас в п-п-плотной разработке. Они касательство имеют к делам по Д-д-дулевскому фарфоровому заводу и п-п-по Бронницкому заводу. А во-вторых, пусть этот химик вообще про золотарей забудет, его нахлобучат, и вся его химия к-к-кончится.
– Саня…
– К-к-колись – плавишь рыжье?
– Да все! Это уже забыто, Саня! Мне уже нет в этом интереса! Мне стажировка в Штаты светит, Саня!
– Сколько з-з-золота вы наплавили?
– Тридцать один грамм. Это на той неделе.
– А д-д-до этого?
– Грамм триста, может быть…
– «Г-г-грамм триста»… Нехило. Восемьдесят восьмая статья, часть т-т-третья. До десяти лет с конфискацией. Т-т-ты как ребенок, Миха… Я тебя сейчас просвещу. Значит так. МУР этим постольку п-п-поскольку занимается. Это называется «незаконный оборот валюты, драгоценных к-к-камней и металлов». Там все в одной статье. Вообще этим ОБХСС занимается. И еще там всякие серьезные инстанции. Техсплавы откуда п-п-прут, как ты думаешь? Из вычислительных машин. А вычислительные машины – г-г-де? Оборонка!.. Не, в научных институтах т-т-тоже. Но оборонка – в первую очередь. Это значит – что? Это значит – к-к-ка-гэ-бэ и Военная прокуратура.
– Саня… У меня сейчас совсем другие планы!
– Где ты с арами в-в-встречался? Ты по ямам ездил?
– По каким ямам?
– Если тебя нахлобучат, я помочь не смогу. И, честно т-т-тебе скажу, – не буду помогать. Я офицер милиции, Миха. Пусть мы с тобой дружбаны, и водку п-п-пьем вместе… Это не значит, что ты можешь з-з-закон нарушать. Но я т-т-тебе не это хотел сказать.
– Слушаю, Саня, – тихо сказал Дорохов.
Про дружбанов, водку и закон Лобода мог и не говорить.
– Ты п-п-пойми вот что. Это не твое, – глухо сказал Лобода. – Рано или п-п-поздно тебя примут. Тебя вычислят, рано или п-п-поздно. И примут, и закроют. Но главная твоя ошибка – т-т-ты не туда лезешь. Это ц-ц-целый мир, Миха, – барыги, золотари… А у тебя свой мир. Сеня там, Вова Гаривас, наука твоя, С-с-стругацкие, джитратал… Вот это твое. Когда человек в чужое суется, где ему б-б-быть не надо, где он н-н-не знает ни хрена, там ему башку снесут н-н-непременно!
В первый раз Дорохов видел, чтобы Лобода так психовал. Сашка даже заикался больше обычного.
– Миха, т-т-ты пойми – ты просто не оттуда. В этой среде серьезные дела д-д-делаются. Люди шляхом торгуют, слитки из техсплавов д-д-делают… Через м-м-московские ямы тонны золота п-п-проходят ежегодно…
– Сань, какие ямы? Я не понимаю.
– Н-н-ну, это места, где рыжье п-п-продают… На Кавказе подпольные мастерские есть, цеха. Из низкопробного золота делаются изделия. П-п-потом это в комиссионки уходит, в ювелирные магазины, через спекулянтов расходится. Д-д-деньги там крутятся немереные. П-п-понимаешь, куда ты сунулся? А ты – п-п-профессор, ученый, тебе туда не надо! Ну да, ты что-то такое офигительное выдумал… Миха, ты г-г-глазом моргнуть не успеешь – тебя барыги повяжут по рукам-ногам.
– Убьют, что ли?
– А убивать н-н-не обязательно, – неожиданно спокойно сказал Лобода. – Есть много способов, чтобы человека заставить. Убивать т-т-тебя никто не станет. А п-п-пахать на барыгу будешь. А могут и п-п-приколоть. Если уже знаешь что-то. Или если планы кому ломаешь. Б-б-без шуток, Миха.
Лобода покопался в кармане «Аляски» и вытащил смятую пачку «Ту-134».
– Но это все д-д-детали, – сказал он, прикуривая. – Главное, что я т-т-тебе хотел сказать, – это не твое. Самое плохое с человеком случается, когда он лезет т-т-туда, где ничего не знает и не п-п-понимает. Вот если бы ты был другой человек, не интеллигент т-т-там, не ученый… Если бы ты был фарца, п-п-при делах, то я бы тебе п-п-просто сказал: Миха, посадят. И все. А т-т-там уже крутись, как хочешь… Не надо больше контачить с золотарями.
– Да я и не собирался… Честное слово, Сашка. Да, делали мы с приятелем металл… Но теперь мне это неинтересно. У меня книгу могут опубликовать, Саня.
– Ты интересный ч-ч-человек, – сокрушенно сказал Лобода и помотал головой. – И книжку ты пишешь, и рыжье п-п-плавишь. И в Америку ты собрался… Вот тоже, кстати – сегодня ты плавишь рыжье, а завтра расхотелось. Передумал, типа! Наигрался. Б-б-беспечный ты человек… Это для тебя игрушки – сегодня захотел, а завтра расхотел. Для тебя игрушки, а для д-д-других не игрушки. Осторожнее надо б-б-быть, Миха.
– Хорошо. Я все понял.
– Что ты п-п-понял?
– Все. Кончено с золотом.
– Г-г-где вы химичили?
– Квартиру сняли в Сокольниках.
– О! Квартиру сняли… Г-г-группа, производство. Полный букет… И п-п-продажа до кучи. Восемьдесят восьмая, часть четвертая… – Лобода опустил стекло, сплюнул. – Сворачивайте все. Мигом! Завтра же! Вывозите свое барахло – т-т-тигли там, реторты, философский к-к-камень… И чтоб ни ары, ни ассирийцы, ни цыгане про вас больше не слышали! И Костины стукачки тоже чтоб про вас б-б-больше не слышали!
– Будет сделано, – покорно сказал Дорохов.
– «Б-б-будет сделано»… Беспечный ты ч-ч-человек… Все, я поехал. Позвоню через пару дней.
– Пока, – сказал Дорохов. – Спасибо тебе, Саня.
– Химик… М-м-менделеев… Как ты меня огорочил, М-м-миха. Ты ж порядочный ч-ч-человек! Ну на хер ты в эту мурку б-б-блатную лезешь? Все, в-в-вали. Видеть тебя не м-м-могу… – Лобода перегнулся через Дорохова и открыл дверцу.
Дорохов вышел из машины. Сашка газанул, задние колеса прокрутились по снегу, и машина быстро выкатила на Полянку.
* * *«…высокопревосходительству
Луцию Кассию Лонгину, сенатору.
Приветствую Вас, мой господин Кассий.
Вы велели наблюдать за майором Нируцем, что возглавляет Гермес. Как хорошо Вы распознали нрав этого человека! Нируц именно таков, как Вы описали его. Авантюрист и себе на уме.
Двум писарям резидентуры было велено передавать в мою канцелярию копии всех распоряжений и отчетов Нируца. (Полковника Светония я не стал посвящать в свое тайное расследование; по Вашему справедливому замечанию, он и впрямь подпал под обаяние Нируца.) Каллиграф отдела Гермес доносил обо всем, что смог услышать. Но и в его донесениях я не нашел ничего дурного о Нируце. Майору в последние недели случалось отправлять своих людей для мер крайних и решительных. Так, к примеру, он направил лейтенанта Минуша в Вифанию для уничтожения отряда зелотов. Мой доноситель сообщал, что Нируц с капитаном Малуком вели разговоры о секте галилеян. Я побывал в крепости Антония и говорил там с арестованным проповедником Амуни. После я велел отвезти проповедника на свою виллу. Решив поначалу, что эти галилеяне имеют общее с зелотами Галилеи, я трижды подолгу разговаривал с Амуни, облекая допрос в форму любезной беседы. Проповедник оказался законным человеком. Он мечтатель и говорун, вроде иеванимских риторов. От него вреда не будет. Но хочу привлечь Ваше внимание к галилеянам. По словам Амуни, в Тире их уже много. Секта эта мирная (однажды лишь они устроили беспорядок на храмовой площади, о том было в предыдущем письме). Но уж очень много их стало в Тире, мой господин Кассий. Знаю, что и в Иоппии их немало, и в Хайфе. Так нет ли опасности в умножении этих галилеян?
А из последних событий примечательно вот что. В Ерошолойме произошел случай скандальный и позорный – дезертировал офицер из уроженцев.
Было это так. В город прибыла центурия под предводительством Траяна Агерма из Дамаска. Тот Агерм слывет любимцем Луция Вителлия. Усиление Ерошолоймской резидентуры, по словам Светония, было необходимо, поскольку в Вифании зелоты разгромили отряд лейтенанта Минуша. По разумению Светония, следовало громко покарать негодяев-зелотов близ Ерошолойма и в других местах Провинции, дабы Служба показала себя во всей силе. Светоний и Нируц задумали поход в Тир. Нируц вызнал, что в окрестностях Тира зелоты устроили два лагеря. Я тайно встретился с одним из декурионов центурии Агерма. Этот человек – сармат, гражданин Рима, служил под началом легата Квинтиллиана и был разжалован за мародерство. Я говорил с ним и обещал, что он вновь сможет служить в Четвертом Легионе, коли донесет обо всем, что произойдет в походе на Тир.
Центурия Агерма направилась в Тир через Антипатриду и Кесарию Палестинскую. Миновав гору Кармил и выйдя к Кане, центурия остановилась для отдыха. Там Малук оставил центурию. Он намеревался, якобы, опередить остальных, чтобы прибыть в Тир незамеченным и встретиться с агентами. Когда отряд Агерма подошел к Тиру, то был встречен городской милицией. Агерма препроводили в магистрат, где был центурион Агриппа Руф. Он сказал, что в магистрат города Тира поступила жалоба на самоуправство Агерма. Горожане, сказал Руф, ручаются, что в окрестностях города нет зелотов, и просят центуриона защитить их от произвола. Им-де стало известно, что Агерм намеревается незаконно арестовывать некоторых из горожан. Делегаты заверили Руфа, что те горожане, за которыми прибыл Агерм, послушны властям Провинции, принсепсу, народу и сенату Рима. Агерм утверждал, что его отряд совершает обычный рейд и просит лишь фуража и пристанища для своих людей, а назавтра покинет город. Центурион ответил Агерму, что смета Тирского гарнизона не рассчитана на центурию из Дамаска, и будет лучше, ежели отряд Агерма уйдет из Финикии. Агерм пришел в бешенство и надерзил центуриону. Потом он вышел за городские ворота и увел отряд в Птолемаиду. Он отправил письмо Нируцу (что было в том в письме, Друз не знает) и ушел со своими людьми в Батанею. Куда же делся капитан Севела Малук, неизвестно. Спустя несколько дней после бесславного похода на Тир я узнал, что Малук успел предупредить людей из галилеянской общины Тира. Оказалось, что Малук послал в Тир стражника. Преступного сговора в этом нет, я полагаю. Стражник и теперь думает, что выполнял законный приказ своего командира. Полковник Светоний допросил стражника сразу же по возвращении его в Ерошолойм. Тот показал, что по велению капитана Малука отвез в Тир письмо для горожанина Менахема бен Юта. Парня того зовут Гума Зокир, в Ерошолоймской резидентуре его знают как исправного стражника. Я велел Светонию не наказывать его. Более того, я посоветовал полковнику повести себя так, чтобы исправный молодец и далее считал, что честно выполнил законный приказ.
