Алексей Фомичев - Сам без оружия
Имя Холодовой Белкин произнес с запинкой. Виновато посмотрел на Василия. Тот молчал.
— Кстати, Скорин мне все рассказал. И о себе, и о Диане. Вот…
— Не ругайся, — остановил его Василий. — Не надо. Что Скорин о себе сказал?
— Что был вором, Диана убила его брата, тогда, в трактире. Сюда приехал с нами, чтобы отомстить. Но мстить не стал.
— А ты что?
— А что я? Хватать его должен? Он тебя спас, документы вернул. И не убил нас… — поручик хмыкнул. — Его впору награждать!
— Где он сейчас?
Белкин усмехнулся.
— Он теперь большой человек!
…Съемки фильма Зинштейн продолжил сам. Вместе со Скориным и Брауном. Американец получил легкое ранение и быстро встал на ноги. Его энергия и настрой Зинштейна помогли закончить картину полностью. После этого съемочная группа уехала обратно в столицу. Браун уплыл домой в Америку.
— А документы я еще тогда отправил с фельдъегерем. Батюшин звонил сюда, в госпиталь, хвалил, обещал к наградам всех представить. Георгия посмертно.
Белкин опустил голову. Они помолчали.
— Его похоронили здесь. Памятник поставили.
— С ногой твоей что? — сменил тему Василий.
— А что? Матрос мне ее чуть не отстрелил. Крови много потерял, кость перебита. Лечили долго. Спасибо хирургу, не оттяпал. Я в честь него обещал сына назвать. Лежал долго, потом встал на костыли. А сейчас вот смотри — плясать скоро буду!
Он хлопнул по раненой ноге, улыбнулся. Потом добавил:
— Хирург обещал — через полгода полностью восстановится. Гимнастика, процедуры, ванны, массаж. А вот ты-то как? Сперва же все думали, что умрешь.
Василий отвел взгляд. Да, он был на краю смерти. Иван Антонович рассказал. Его привезли без сознания с признаками сильнейшего отравления. То ли противоядие было плохим, то ли яд очень хорошим, но Василий долго не приходил в себя. Однако доктор, используя последние достижения медицины вперемежку с народными средствами, вытащил его. Были сильно поражены печень, желудок, яд проник в селезенку. На теле выступила сыпь. Стали выпадать волосы.
Два месяца доктор бился за здоровье пациента. И все это время тот был без сознания или в забытьи. А потом остатки яда полностью покинули организм, и Василий быстро пошел на поправку.
— Приходил я к тебе, — сказал Белкин. — Но ты спал. Доктор говорил, что организм набирается сил и выгоняет яд.
— Теперь все в порядке. Уже встаю. Через пару-тройку недель на выписку.
— Вот это хорошо! Ладно, — Белкин встал, — пойду я. Мне долго сидеть у тебя запретили. Завтра зайду.
— Жду. И принеси яблок, что-то здорово хочется!
— Значит, точно поправился, — засмеялся Белкин.
Он дошел до двери, когда Василий вдруг спросил:
— Ты не знаешь, где похоронили Акину?
Белкин повернулся, стер улыбку с лица, едва слышно вздохнул.
— Рядом с Георгием.
— Но она же…
— Крещеная. В морге узнали, у нее крестик на груди был. И иконка нательная. Василия Святителя.
Василий сжал зубы, унял вспышку ярости.
— А как поняли-то?
Белкин скупо усмехнулся.
— Да ты первые дни и ночи в горячке твердил — Акина, Акина. Воеводин отправил запрос в Японию, в наше посольство. Оттуда подтвердили — вы были знакомы. Тут и дурак все поймет.
Василий молчал. Лицо Акины стояло перед ним. Она любила его всю жизнь, тайно крестилась, носила икону его святого тезки. Эх, вернуть бы время вспять!..
— Ей памятник хороший сделали. Мы со Скориным заказали. Потом посмотришь. Похоронена как раба божия Акина Шиджоевна. Кстати, Воеводин завтра придет, все остальное расскажет.
— Спасибо, Гриша…
Белкин потоптался и вышел, аккуратно прикрыв дверь.
…Воеводин действительно приехал утром. Василий встретил его в холле, выдержал изучающий взгляд, пожал руку.
— О здоровье спрашивать не буду, раз на ногах, значит, болезнь ушла. Давай о деле.
— Давайте, Дмитрий Викторович.
Воеводин был по-армейски краток и точен. Тела японцев отвезли в город для опознания. Вызвали консула. Тот бледнел, трясся, но признал только людей Идзуми. От остальных отрекся. Мол, чужие совсем и, может, не японцы.
Историю с похищением документов, попыткой подрыва тоннеля и захватом русских офицеров придержали. В столице не хотели раздувать скандал с Японией. Тем более что утечки информации не было. А незаконный визит Щепкина и Белкина в консульство оставили за скобками.
Только факт гибели сотрудников дипмиссии замолчать не удалось. Но японцы и это спустили на тормозах. Списали на нелегалов, мол, была перестрелка с бандитами, все погибли, и только подоспевшие русские остановили бой.
Убитых похоронили на японском участке кладбища по их традиции. И только Акину хоронили с почестями по-христиански вместе с Гоглидзе.
Документы давно уже в Петрограде, из Генштаба пришла благодарность за операцию. Сулили награды.
Что до Дианы Холодовой… она исчезла. Как, куда, когда — никто не знал. Розыск результата не дал. Как сквозь землю провалилась!
Тут Воеводин сделал паузу и внимательно посмотрел на Василия.
— Пока ты был без сознания, мы и не знали что думать. Может, просветишь?
Василий коротко пересказал последний разговор с Дианой. Воеводин слушал внимательно, не перебивал.
— Тогда все ясно. Все сходится. Германская провокация! Ах, как бы мы влипли, если бы им удалось!.. Чего молчишь?
— А что говорить? — пожал плечами Василий.
— В конце концов, она спасла тебя… Эх, женщины! То убивают, то спасают… что ж, будем искать дальше. Теперь хоть ясно где.
— Зря, — буркнул Василий.
— Это еще почему?
— Если не нашли сразу, то сейчас и подавно. Она давно не в России.
Воеводин пожал плечами.
— Дмитрий Викторович, не поможете?
— Что случилось?
— Мне бы на могилы… Георгия и Акины. Авто бы…
— А тебе можно выходить? — подозрительно спросил Воеводин.
— Денька через три. Я попрошу доктора. Надо мне…
Василий не пояснил, что именно надо, но Воеводин понял. Кивнул.
— Сделаем. Поправляйся!
…Через три недели Василия выписали. Последствия отравления прошли, организм восстановил силы. Только сыпь на животе еще не сошла, но доктор обещал, что пропадет через месяц. Дал мазь, микстуру и велел пить.
На голове образовались залысины. Иван Антонович успокаивал, мол, волосы вполне могут отрасти вновь. Но позже. Что-то внутри сбилось, вот и выпало немного.
Василий спорить не стал, но попросил цирюльника обрить голову почти наголо. Теперь привыкал к новому облику.
Белкин ходил без трости, но пока еще прихрамывал. Он усиленно разрабатывал ногу и даже начал бегать. Правда, хирург, узнав об этом, пообещал сломать обе, если не прекратит.
Воеводин взял им билеты в первый класс и лично посадил на поезд. Два солдата притащили корзины с морскими деликатесами, а подполковник вручил несколько бутылок коньяка и вина.
Когда поезд тронулся, Василий закрыл глаза и сидел так почти десять минут. Он вспоминал Акину и против своей воли Диану. Боль утраты и горечь предательства немного спали, но на душе еще было тяжко. И он надеялся, что это все пройдет к концу пути.
Эпилог
К Батюшину Щепкин прибыл ровно в девять часов. Полковник принял его сразу, встретил у дверей, усадил в кресло, предложил чай. Когда на столе зазвонил телефон, Батюшин коротко ответил, что занят, и попросил адъютанта ни с кем его не соединять.
Щепкин отметил некоторую нервозность полковника, чуть приглядевшись, понял, что тот явно не в себе. Причем сильно.
— Отдохнул? — задал вопрос Батюшин.
— Да. Вчера днем приехал и спал до утра.
— Это хорошо… — протянул полковник, глядя в сторону. — Хорошо. Где Белкин?
— Я отпустил его домой.
— Верно… Здоровье восстановил?
— Вполне. Готов к исполнению…
— Молодец, — полковник упорно не смотрел на Щепкина. — Мы тут подали представление о награждении вас за заслуги. Гхм!.. Но пока суд да дело, я выписал премии в размере годового оклада. Получишь в финчасти. И Белкину скажешь…
— Благодарю. — Щепкин не понимал, что с полковником. — Владимир Петрович, по документам…
— А что с ними? Получили и передали в Генштаб. Все в порядке.
— А расследование?
— Какое расследование? — полковник мельком посмотрел на Щепкина. — Азольцев застрелился, Холодова твоя… извини… Холодова исчезла. Выходы на германского резидента обрезаны… Пока что…
— А как же…
— Ты на улицу вчера выходил? — вдруг спросил Батюшин.
— Нет. С поезда сразу домой. А утром сюда… Что случилось?..
Батюшин наконец посмотрел прямо в глаза капитану.
— Ночью император отрекся от престола!
