Лора Роулэнд - Дворец вожделений
— Он так и остался трусом. Похитив госпожу Кэйсо-ин и всех нас, он понуждал сёгуна вместо него казнить Хосину. А на меня напал, чтобы ты убил его, потому что у него самого не хватило духу совершить сеппуку. Он предпочел умереть здесь, чтобы избежать суда, скандала и публичной казни.
— Трус может принести больше зла, чем многие храбрецы, — задумчиво проговорил Сано. Его лицо застыло, с клинка стекала кровь. — Не стоит печалиться по поводу его смерти. Идемте. Он пока останется здесь.
Прежде чем покинуть дворец, Рэйко наклонилась над алтарем и задула свечи.
Сано, Рэйко и детективы Иноуэ и Араи вышли из дворца и увидели, что площадь перед ним ярко освещена, полна народа и шумна, словно территория какого-нибудь храма во время праздника. Горели фонари. Солдаты бесцельно толклись, перевязывали легкие раны и попивали из фляжек саке, похваляясь своими подвигами во время операции на острове. Горстка людей Царя-Дракона, захваченных в плен, лежала на земле со связанными руками и ногами. В центре площади счастливые Мидори и Хирата суетились над своим ребенком. Тут же рядом с ними спали детективы Марумэ и Фукида, а госпожа Кэйсо-ин потчевала генерала Исогаи и сгрудившихся солдат рассказами о своих приключениях. Рэйко подбежала к Мидори, и они радостно защебетали. Канцлер Янагисава подошел к Сано.
— Наши люди продолжают прочесывать остров, — сказал он, — но, похоже, большинство похитителей либо убиты, либо схвачены. Вы нашли Данносина?
Сано кивнул, все еще находясь под впечатлением исповеди Царя-Дракона. Он считал, что еще до того, как очутился здесь, все знал о преступлениях, совершенных этим человеком, но убийство, ставшее их причиной, открылось с такой стороны, о которой он и не подозревал.
— Я убил его.
— Значит, наша миссия завершилась успешно, — подытожил Янагисава.
Но Сано так не думал. Его тревожил вопрос: что произошло с Рэйко во время пребывания в плену? Он посмотрел на Хирату, их взгляды встретились. Улыбка исчезла с виноватого лица его первого помощника. Сано понимал, что ему придется наказать Хирату за невыполнение приказа. И это омрачило сегодняшнюю победу.
Госпожа Кэйсо-ин похлопала в ладоши.
— Слушайте все! — приказала она. Толпа затихла, все взгляды обратились на нее. — Спасибо вам за то, что спасли меня. Но хватит тратить время, сидя на задницах и поздравляя друг друга. Меня тошнит от этого ужасного места. Поехали домой!
Поднялся одобрительный гул, но тут вступила Рэйко:
— Госпожи Янагисава все еще нет.
Все о ней забыли, включая и канцлера. Сано уже собрался организовать поиски, когда послышался голос Кэйсо-ин.
— Да вот же она!
Сано посмотрел, куда указывала Кэйсо-ин, и увидел госпожу Янагисава, стоящую у кромки леса. Ее волосы и одежда были в беспорядке, руки заломлены, трагическое лицо казалось предвестником надвигающейся беды.
ГЛАВА 32
Спустя четыре дня после нападения на дворец Царя-Дракона торговцы новостями носились с информационными листками по жарким, многолюдным районам Эдо.
— Мать сёгуна спасена от злого похитителя и вернулась домой! — кричали они.
Новость распространялась по городу, по окрестным кумирням звенели гонги и горожане возносили благодарственные молитвы судьбе, помиловавшей Кэйсо-ин. Облаченные в оранжевые халаты монахи ходили по городу, стуча в барабаны в честь освобождения своей покровительницы. В чиновничьем районе Хибия стражники выволокли из особняка судьи Уэды четырнадцать схваченных и закованных в кандалы подручных Царя-Дракона и потащили их налобное место. Официальные лица, присутствовавшие на процессе, ушли из зала суда. Судья Уэда поднялся с возвышения и подошел к Сано, который на процессе давал показания.
— Признателен вам за спасение дочери, — поблагодарил он. — Канцлер Янагисава заявил, что спасение заложниц — его заслуга, но мои источники не подтверждают этого. Я — да и многие другие — знаю, какую роль вы сыграли.
— Досточтимый канцлер любит приписывать себе чужие заслуги, — усмехнулся Сано.
— Я знаю, что вы вернули себе расположение сёгуна, — заметил судья Уэда.
— На какое-то время, — ответил Сано.
— А Хосину освободили из тюрьмы?
— Сёгун издал указ два дня назад — как только мы вернулись в Эдо и доставили ему госпожу Кэйсо-ин вместе с головой Царя-Дракона в качестве доказательства, что похититель понес кару.
— Интересно, каковы теперь отношения между Хосиной и канцлером Янагисавой, — сказал судья Уэда. — Но они должны быть рады, что кризис миновал. А мы можем радоваться, что младенец Хираты-сан остался жив. Ведь сегодня в полдень будут праздновать день присвоения ей имени, не так ли?
— Да, — подтвердил Сано. — Вы придете?
Судья кивнул.
— Когда я вчера навестил дочь, она показалась мне задумчивой и подавленной, — помолчав, сказал он. — Как она себя чувствовала сегодня утром?
— Так же. — Беспокойство о Рэйко терзало душу Сано. — Она не рассказывает мне, что с ней произошло в плену, только в общих чертах обо всех женщинах. Я даже не знаю, как ей удалось вывести их из дворца. И она вся в синяках. Она вам ничего не говорила?
Судья Уэда покачал головой.
— Но у меня есть кое-какие подозрения, — мрачно проговорил Сано.
Он вспомнил измятую постель в спальне Царя-Дракона, а рядом с ней женское белое нижнее кимоно. Каким образом Рэйко узнала, где искать Царя-Дракона? На что ей пришлось пойти по принуждению или от отчаяния? Он гнал от себя мысли о том, что могло случиться между мужчиной и прекрасной женщиной, которую он похитил.
Ярость, ревность и беспомощность кипели в душе Сано подобно расплавленному металлу.
Встревоженное лицо судьи Уэды показало, что он догадывается, о чем думает муж его дочери.
— Хотите совет?
— Хочу, — вздохнув, ответил Сано.
— Дайте ей время, чтобы открыться вам, но не забывайте, что некоторых тайн лучше не касаться! Помните, что ее душа верна вам, как всегда. Не судите за то, что с ней сделал какой-то безумец. Не позволяйте ему разлучить вас в тот момент, когда вы особенно нужны друг другу.
Сано был признателен за этот мудрый совет, который упредил его намерение форсировать опасную тему.
— Спасибо вам, досточтимый тесть.
Он ушел, довольный, что ему не нужно призывать Рэйко к ответу, тем более в преддверии другого разговора, который угрожал отношениям почти столь же важным для него, как семья.
В имении канцлера Янагисавы солнце щедро освещало пышную садовую зелень. Но в воздухе висел дым погребальных костров. Усыпавшие гравийные дорожки листья и увядающие цветки лилий предвещали неумолимый конец лета. Цикады звенели, не уставая напоминать об этом.
Госпожа Янагисава и ее дочь Кикуко стояли, держась за руки во дворе жилой половины и смотрели сквозь листву сливового дерева на канцлера. Тот сидел на веранде, угрюмо глядя вдаль. Госпожа Янагисава в первый раз увидела мужа с тех пор, как они вернулись домой. После штурма острова Царя-Дракона и во время путешествия в Эдо он не сказал ей ни слова. Его безразличие глубоко ранило ее. Рэйко говорила, что похищение заставит мужа осознать свою любовь, но этого не случилось. Как она ненавидела Рэйко за эту пустую надежду! Она была рада ее спасению и при этом сожалела, что та не утонула.
Начальник полиции Хосина, обходя угол веранды, направился к канцлеру. Кровь госпожи Янагисава закипела от ненависти к этому человеку, узурпировавшему расположение ее мужа. Она увидела, как канцлер напрягся, повернувшись к Хосине, и даже величественные манеры не могли скрыть его радость.
— Со счастливым возвращением, — приветствовал канцлер Хосину.
— Я пришел за своими вещами, — холодно ответил тот.
— Ты съезжаешь? — нахмурился канцлер.
— Да, — бросил Хосина.
Она не могла поверить, что кто-то может отказаться от счастья быть с ее мужем, но сердце госпожи Янагисава расцвело от радости. В конце концов, похищение принесло ей кое-какую пользу.
