Борис Акунин - Ф. М.
Саша молча его перекрестила. Он мысленно сделал то же самое – не помешает.
– Ну хватит уже, пора! – поторопила изнывавшая от жажды действия Валентина. – Шеф, за мной!
Как и во время «флангового маневра» на Рублевке, сейчас ассистентка была в своей стихии.
Она выскочила из машины и стала почти невидимой.
– Через забор перелезть сможете?
Ловко вскарабкалась, бесшумно спрыгнула с той стороны и просунула сквозь железные прутья сложенные ковшом руки, чтобы Фандорину было на что опереться.
Тот тоже перелез через изгородь, хоть и менее грациозно. Оглянулся назад.
В машине было темно. Молодец девочка. Спряталась.
– Со двора, – шепнула Валя.
Стремительной тенью прошмыгнула через аллею, прижалась к стене главного корпуса. Ника старался делать всё в точности так же.
Обзавестись костюмом ниндзя он как-то не удосужился. Был в обычной одежде: пиджак, брюки, мокасины. Только белую рубашку, чтоб не выделялась в темноте, сменил на одну из Валиных маек – черную, с пессимистической надписью «Life sucks».
Свернули за угол.
В глубине территории, освещенный лунным светом, серел ангар, в котором находилась «палата» Олега. «Один, без присмотра», вспомнил Николас. Может быть, всё же следовало предупредить Сивуху? Что, если мальчику угрожает опасность?
Ничего, сейчас всё выяснится.
– Раз, два, три, четыре…. – Валя вычисляла по окнам кабинет главврача. – Вон там. И свет горит.
– Но как мы попадем на третий этаж?
– Спокойно, шеф. Для воинов ночи преград не существует.
Остановившись под пожарной лестницей, начинавшейся на уровне второго этажа, помощница достала из рюкзака моток бечевки с крюком на конце. Раскрутила, кинула – и зацепила с первой же попытки. Подтянулась, села на перекладине. Спустила вниз металлическую раздвижную секцию.
Николасу вроде бы осталось только перебирать руками-ногами, но оказалось, что лазить по пожарной лестнице – дело непростое. Она скрипела, качалась, а расстояние в метр от края лестницы до балкона на третьем этаже без Валиной помощи магистр вообще не преодолел бы.
Наконец он кое-как перевалился через перила и перевел дыхание. Надо же, а считал, что находится в неплохой физической форме.
Валя тем временем ощупывала раму темного, запертого окна.
– Шайзе! Стеклопакет. Придется пожужжать…
Из рюкзачка был извлечен маленький ящичек с инструментами; из ящичка – миниатюрная дрель. Валя просверлила отверстие в углу рамы. Вставила какой-то штырь, повернула – и окно с легким скрипом отворилось.
– Где ты только этому научилась? – прошептал Николас – не с осуждением, а с восхищением.
– Кабинет Зица справа, через три окна, – прикинула помощница, идя через комнату (кажется, это была процедурная) к двери. – Теперь очень-очень тихо.
Они выскользнули в неярко освещенный, совершенно пустой коридор.
Валя не ошиблась: чтоб добраться до кабинета со знакомой табличкой, нужно было миновать три двери.
Теперь, когда до цели оставалось всего ничего, сердце Николаса стало вести себя несолидно: заныло, заметалось.
Прыганье через забор и лазанье по пожарной лестнице было похоже на игру, но сейчас придется вступить в контакт с живым человеком. Очень возможно, опасным. А еще хуже, если ни в чем не повинном. Вдруг вся пресловутая дедукция гроша ломаного не стоила? Что, если Марк Донатович не хитроумный злодей, а тот, кем он кажется: уважаемый ученый, врач от Бога, исцелитель больных душ.
– Валя, подожди, – слабым голосом позвал Ника ассистентку, прижавшуюся ухом к двери, но та уже повернула ручку.
В секретарской было светло, но пусто. Грозной Карины, которую Николас опасался еще больше, чем Коровина, слава Богу, на месте не оказалось.
Валентина перебежала по мягкому паласу к следующей двери, ведущей непосредственно в кабинет. Прислушалась. Попробовала повернуть рукоятку – нет, дверь была заперта.
«Здесь он, здесь», показала ассистентка жестом.
Что это за звуки?
Из кабинета доносилась тихая, ритмичная музыка. Опять, что ли, йогой занимаются?
– А что если секретарша тоже там? – шепнул Николас в самое ухо Валентине. – Жалко, теперь не делают замочных скважин, в которые можно заглянуть.
Помощница почесала нос сквозь черную маску.
– Не проблема.
Из чудесного рюкзачка появился необычного вида шнур: на одном конце пластиковая трубочка, на другом плоская металлическая заклепка с крошечным стеклянным кружочком посередине.
– Что это?
– Оптоволоконный объектив. Полгода назад купила, за конкретные бабки. Я вам показывала, не помните?
Нет, Николас не помнил. Валя была помешана на технических новинках и вечно покупала всякую шпионскую дребедень, которая «могла пригодиться в деле», но до сих пор как-то ни разу не пригождалась.
– Вещь! – похвасталась она. – Глядите, просовываем плоским концом в щель под дверью, чуть-чуть… Смотрим в видоискатель.
Она подвигала пластиковую трубочку туда-сюда и вдруг присвистнула, причем довольно громко, так что Николас пихнул ее в бок.
– Ты что! – зашипел он. – Услышит!
Губы ассистентки расползлись в плотоядной улыбке.
– Ага. Услышит он… Вот, шеф, полюбуйтесь.
Она сунула Нике видоискатель.
Сначала Фандорин увидел – резко, в отличном фокусе – стену с многочисленными фотографиями. Ага, это справа от письменного стола.
Нашел стол.
Доктора за ним не было.
Порыскал объективом туда-сюда.
– Левее и ниже, – подсказала Валя.
Левее и ниже, насколько помнил Николас, должен был находиться кожаный диван.
Именно там главный врач и обнаружился. Его секретарша тоже – сидящей сверху.
– Это уже не йога, а камасутра. – Валентина хихикнула. – Доклад он пишет, как же. Повезло нам. Момент идеальный, возьмем врасплох.
Она вернулась к выходу, выключила свет в приемной. Это потому что в кабинете горит одна настольная лампа, сообразил Ника. Врываться из ярко освещенного помещения в полумрак неправильно. О, Господи, что сейчас будет!
– Может быть, все-таки как-нибудь по-другому… – нервно начал он.
Поздно.
Валентина разбежалась, подпрыгнула и мощным ударом ноги вышибла дверь кабинета – что-что, а это она умела. Сгруппировалась, приземлилась на корточки, снова оттолкнулась и с размаху ударила коровинскую секретаршу ребром ладони по затылку, каратистка даже не успела обернуться. Будто сорвавшаяся с ниток марионетка, она опрокинулась с дивана на пол и осталась лежать.
– Шеф, ваш выход, – обернулась к двери Валентина, и Николас переступил порог кабинета. Даже блистательному Эрасту Петровичу вряд ли когда-нибудь удавалось войти в помещение столь же эффектно.
Голый Марк Донатович съежился на диване, в ужасе глядя на привидение в черном. Увидев Фандорина, закричал с явным облегчением:
– Ой, это вы! А я подумал кто-нибудь из пациентов. У меня тут буйных хватает. Кто это с вами?
– Моя ассистентка, – сурово произнес Николас. – Моему появлению вы, кажется, не очень удивились?
Зиц-Коровин потянулся за одеждой.
– Вы же частный детектив или что-то в этом роде? Я понимаю, вас наняла моя жена{33}. Вы выполнили свою работу, застали меня, так сказать, на месте преступления. Но только зачем бить Кариночку? Это, знаете, уже бандитизм.
– Я ее вырубила, чтоб не набросилась, – сказала Валя. – Или стрелой отравленной не пальнула.
Марк Донатович застыл с носком в руке.
– Какой еще стрелой? Вы бредите? Она умеет стоять на голове и заниматься любовью в позе лотоса, она чемпион Москвы по бесконтактному карате, но, уверяю вас, Кариночка – милейшее существо, мухи не обидит. Как вам не стыдно! Вы не имели права применять насилие! У вас отберут лицензию!
– Хватит дурака валять! – рявкнул выведенный из себя Николас. – Вы нам лучше про фри-масонского бога расскажите. И про любищинский коллектор. Не изображайте удивление, вы должны были знать, куда девались трупы. Ведь этой девчонки, – он кивнул на неподвижное тело, лежавшее на полу, – десять лет назад у вас не было. Были какие-нибудь другие. Мальчики, или девочки, или мужчины с хорошими навыками убийства. У нас в стране со времен Афганистана полным-полно профессионально подготовленных убийц с расстроенной психикой и отличной внушаемостью. Вы использовали их, чтобы подчинить своей воле Сивуху. Крутили этим «вольным каменщиком», как хотели. Опутали по рукам и ногам: тут и фри-масонские «чудеса», и больной сын. Что вы здесь делаете с Олегом? Он, действительно, так болен или это всё ваши фокусы? Молчите?
Главный врач, действительно, молчал. С одной стороны, это было неудивительно – ошарашен, растерян, раздавлен. Но почему тогда взгляд доктора делался всё спокойнее, а движения всё уверенней? Застегнув последнюю пуговицу на рубашке, Коровин присел на корточки возле голой секретарши, как ни в чем не бывало пощупал ей пульс.
