Рафаэль Абалос - Гримпоу и перстень тамплиера
— Лабиринт, о котором говорится в манускрипте Аидора Бильбикума, может быть лабиринтом образов на этих великолепных витражах. Думаю, мы должны поспешить, пока солнце не село окончательно, если хотим узнать, где именно нужно посеять зерно, чтобы пророс цветок, — сказала Вейнель, рассматривая многоцветье витражей.
Они начали с круглой розетки над северным входом; этот витраж изображал деву, окруженную царями и пророками. Затем перешли в боковой придел, изучая один за другим ряды витражей, которые словно поднимались от земли к небу, излагая последовательность событий справа налево, как в том квадрате с буквами, найденном у ног дьявола в соборе Парижской Богоматери. Каждый витраж содержал фигуры людей и ангелов, геометрические и растительные узоры, бесчисленные круги, квадраты, треугольники и восьмиугольники, и в глазах почти рябило от переплетения линий и игры оттенков.
Гримпоу нес камень в руке, ощущая его тепло. Камень продолжал светиться, и это недвусмысленно указывало на то, что секрет мудрецов совсем рядом — то ли спрятан под одной из колонн, то ли скрыт под каменной плитой на полу.
Под стрельчатыми арками Вейнель и Сальетти тоже, пусть у них не было камня, вдруг почувствовали близость чего-то магического, чудесного, чего-то удивительного и невообразимого, способного раз и навсегда прогнать из вселенной мрак невежества. По всей видимости, слова «вселенная» и «время» отнюдь не случайно появились в той загадке, которую потребовалось решить, чтобы очутиться в шартрском соборе.
Вейнель первой заметила проблеск света в полу собора, в южном нефе. Находка девушки подтвердила, что слово «колос» и вправду указывало на созвездие Девы, самая яркая звезда которого на карте Незримого Пути соответствовала положению Шартра на земле. И что недаром слово «колос» нашлось в квадрате букв под ногами дьявола в соборе Парижской Богоматери. Друзья увидели в полу белую плиту, резко отличавшуюся от прочих, серых и черных; на плите был вырезан колос, отливавший золотым.
Вейнель взволнованно прошептала:
— Колос, который дал имя самой яркой звезде созвездия Девы, который мы нашли в квадрате букв, — он и вправду находится в здешнем соборе!
— Быть может, это последнее указание на то, что секрет мудрецов спрятан именно под этой каменной плитой. Возможно, колос показывает точное место, где нужно посеять зерно, чтобы пророс цветок, — сказал Сальетти, удивленный не меньше Вейнель.
Гримпоу молча наклонился и приблизил камень, который по-прежнему держал в руке, к золотистому колосу, на который падали последние лучи закатного солнца.
Все затаили дыхание, надеясь на чудо, что белая плита отойдет в сторону, откроет тайный проход, который наконец позволит достичь секрета мудрецов, как случилось в крипте церкви Корниля и в запертой комнате в крепости Каменного Круга. Но колос не засиял внутренним светом, плита не пошевелилась, и на лице Сальетти отразилось разочарование.
— Похоже, не все так просто, как мы думали, — проговорил Гримпоу, не теряя присутствие духа.
— Надо бы зажечь парочку свечей, пока не стало темно, как в склепе, — сказал Сальетти и направился к алтарю, где стояли на подставках большие восковые свечи.
Едва он углубился в центральный неф, кое-что привлекло его внимание. Каменный пол расходился концентрическими кругами, которые образовывали коричневато-серые плиты, отличавшиеся цветом от остальных.
Пораженный своим открытием, рыцарь поспешил взять несколько свечей, зажег их и вернулся туда, где его ожидали Гримпоу и Вейнель.
— Я нашел лабиринт! — воскликнул Сальетти, не в силах сдержать восторг. — Он тут, рядом, в центральном нефе. Идемте! — И рыцарь взял Вейнель за руку и повлек за собой.
— Гримпоу последовал за ними, размышляя, что может скрывать лабиринт В библиотеке аббатства Бринкдум брат Ринальдо де Метц рассказывал ему о древнейших лабиринтах в истории человечества на острове Лемнос, в Клузии и на Крите. Лабиринт — ловушка, в которую легко войти, но из которой невозможно выйти, если, конечно, при тебе нет путеводной нити Ариадны. Сердце колотилось в груди, а свет камня, который юноша держал в руке, — философского камня, lapis philosophorum, ключа всех тайн — словно сделался насыщеннее прежнего.
Друзья остановились перед первым кругом, от которого открывался вид на бесчисленные завитки, уводившие куда-то в глубь нефа.
— Да, это, несомненно, лабиринт, хотя и не такой, как я себе представляла. Я-то думала, нас ждет подземелье со множеством извилистых коридоров, — проговорила Вейнель, глядя на плиты в полу собора.
— Я тоже ожидал чего-то большего, — признался Гримпоу. — Даже странно, что этот лабиринт наверху, а не в подземелье.
— Мне кажется, тут виден проход, который через круги и завитки ведет прямо в центр лабиринта, — указал Сальетти.
— Цветок! — вдруг вскричал Гримпоу, всплеснув руками. — Цветок в центре лабиринта! — Юноша достал пергамент и уголек и нарисовал то, что открылось его взгляду. Все трое с изумлением воззрились на лепестки цветка, который отчетливо выделялся среди переплетения линий в центре круга.
— Давайте искать вход, — предложила Вейнель и двинулась вдоль линии плит.
Некоторое время спустя она призывно махнула рукой. У ног девушки линия разрывалась, словно предлагая ступить в пределы круга.
Друзей обуревали эмоции, они ощущали близость секрета мудрецов, как если бы воспринимали его магически обострившимися чувствами. Дорога, о которой говорилось в манускрипте Аидора Бильбикума, наконец простерлась перед ними, и сейчас оставалось лишь пройти лабиринт, чтобы посеять зерно (а это наверняка камень, который Гримпоу держал в руке; ведь он имел классическую форму семени). Но где именно нужно посеять зерно? И что произойдет потом? На эти вопросы ответов пока не было.
— Идем до центра, а там прикинем, куда сажать семя, чтобы пророс цветок, — решил Гримпоу.
Вейнель и Сальетти взглянули в сверкающие глаза юноши и согласно кивнули. Ни девушка, ни рыцарь не узнавали Гримпоу, прежде тихого и скромного, а теперь вдруг сделавшегося решительным и словно осененного небесной мудростью. И обоим было приятно сознавать, что этот юноша — их лучший друг.
— Иди один, Гримпоу, — проговорила Вейнель, с нежностью погладив руку юноши. — Линии лабиринта слишком узкие, по ним можно шагать лишь друг за другом, и всякий, кто ступит внутрь, будто совершит паломничество в глубь себя. Это дорога к тому, что живет внутри каждого из нас, к существу, с которым не сравнится никакое чудо вселенной.
— Вейнель права. Ты нашел камень мудрецов, и он выбрал тебя, помнишь? Ты избран, чтобы раскрыть его секрет.
— Но до сих пор мы все делали вместе! Этот загадочный камень принадлежит не мне одному, а всем нам, — возразил Гримпоу, которому вовсе не хотелось в одиночку разгадывать тайну лабиринта и искать секрет мудрецов.
— Мы лишь сопровождали тебя, чтобы ты исполнил миссию, которую начали наши отцы. Мы должны были это сделать. Но ни Сальетти, ни я не ощущаем притяжение камня. В наших руках этот камень — всего-навсего камень странного вида. А вот в твоих руках он становится чем-то особенным и начинает сиять этим красноватым светом.
— Давай, Гримпоу, иди. Мы подождем тебя здесь и ни на миг не упустим из вида, — сказал Сальетти, успокаивая юношу.
Гримпоу глубоко вздохнул и встал перед входом в лабиринт Он помедлил, а потом сделал шаг вперед и побрел вдоль линии, что обозначала проход. Вскоре линия на полу шартрского собора свернула влево и повела к дальней стене. Постепенно Гримпоу успокоился, возможно, благодаря камню, который по-прежнему светился в руке юноши и словно освещал его душу, изливая в нее покой и уверенность. По мере того как Гримпоу продвигался по лабиринту, сворачивая то в одну, то в другую сторону, идя с востока на запад, а затем на юг или на север, ему вспоминались записи Гуриельфа Лабокса из церкви Корниля, и юноша повторял про себя, словно читая стих, сочиненный трубадуром:
Ты иди в Долину солнца.
Там найдешь ты труп и крипту,
Где история сокрыта.
Дальше путь в известный город.
Отыщи, кого уж нету.
Глас теней тогда услышишь.
Ты за знаками последуй.
Отыщи укромный угол,
В коем жизнь и смерть едины.
Дар бессмертия обретши,
Ты Незримый Путь увидишь.
К острову Жирап дорога,
Где несметно чудищ разных.
Ты найди в ногах у беса
Откровенье слов последних.
Дальше ты пройди колонны,
В лабиринт вступи и семя
Посади, и пред глазами
Прорастет цветок прекрасный.
И внезапно перед мысленным взором Гримпоу промелькнула вся его жизнь с тех пор, как, совсем юным, он покинул деревню, в которой родился. Он вспомнил милое лицо матери, вновь увидел своего друга Дурлиба и рыцаря, замерзшего в горах комарки Ульпенс, и монахов аббатства Бринкдум, у которых столько узнал. А потом ему повезло повстречать Сальетти и отправиться вместе с рыцарем на поиски секрета мудрецов. Вместе они отыскали Долину Солнца и нашли в крипте корнильской церкви манускрипт Аидора Бильбикума, который хранил историю философского камня. Вместе же они освободили Вейнель из лап барона Фигельтаха де Воюю и уже втроем явились в дом Хунна Хромого в Страсбурге, где нашли того, кто не существует, и услышали голос теней, убегая от инквизитора Бульвара де Гостеля. Им с Вейнель удалось выбраться из запертой комнаты, в которой время было жизнью и смертью, а Сальетти уцелел в резне, что последовала за падением крепости герцога Гульфа, побежденного войском темных сил. Дальше они ступили на Незримый Путь, который привел их на остров Жирап в Париже, населенный диковинными существами и монстрами, и в ногах дьявола нашли последние слова мудрецов о квадратуре круга и союзе человека и божества. Только что они миновали колонны и приблизились к лабиринту. Остается лишь посеять зерно и увидеть, как прорастает цветок.
