Жильбер Синуэ - Сапфировая скрижаль
Легенда гласит, что армия Альфонсо II должна была защищать долину Турий от мавританской кавалерии. Арабы, прежде чем пойти в атаку, пустили вперед себя быков, привязав к их рогам горящие факелы. Один бык с горящими рогами отстал от стада и без всякой видимой причины остановился на вершине одной из возвышавшихся над долиной гор. И это было тут же воспринято христианской армией как небесное знамение. И действительно, случаю было угодно, чтобы за несколько дней до этого Альфонсо приснился вещий сон: там, где появится бык, сияющий, как звезда, он должен построить город. Таким образом и возник Теруэль. Кирпичные домишки и зубчатые стены города возвышались на берегу реки Турий между холмами и головокружительными скалами.
Добравшись до подножия одной из многочисленных башен, Сарраг восхищенно присвистнул и возблагодарил Аллаха за гений арабских архитекторов.
Пройдя чуть вперед, он указал на каменную плиту с изображением герба города: быка.
— Эль торо дель фуэго! — торжествующе вскликнул он. — Разве я не был прав?
Эзра в знак согласия промычал что-то нечленораздельное.
— Я голоден, — заявил он затем более внятно. — И хочу пить. И спина у меня болит.
— Не стану спорить, — кивнул шейх. — Остальное может подождать до завтра. Давайте найдем пристанище. Вы идете, фра Варгас?
— Мне кажется, было бы обидным не найти пятый треугольник, прежде чем набивать себе желудок.
— И речи быть не может! — возмутился Эзра. — Во-первых, как я только что сказал, я выдохся, и не только я один. — Он указал на Саррага с Мануэлой. — Потом, да простит меня Адонаи, мне все эти расшифровки уже поперек горла! Мои умственные способности иссякли. В данный момент, если вы меня спросите, что за животное передвигается на четырех, имеет гриву и ржет, я отвечу: черепаха!
— Как вам будет угодно, — небрежно бросил Варгас. И с невинным видом добавил. — А ведь вам стоит лишь наклониться, чтобы его взять:
— Взять треугольник?
— Именно. Он здесь. Совсем рядом.
Сарраг с недоверчивым видом оглядел монаха:
— Вы говорите о пятом треугольнике?
— А о чем же еще, шейх ибн Сарраг?
Эзра, подбоченившись, с неимоверной усталостью в голосе произнес.
— Отлично. И где же он? Варгас указал на вершину башни.
— Это на заходе склоненной тени найдете вы 3.
Он попятился, отходя примерно на десять туазов от башни.
— Идите сюда, — пригласил он остальных. — Подойдите на секундочку. И скажите, что видите.
Эзра, волоча ноги, подошел к нему.
— И что?
— Жду, что вы мне скажете.
Все трое, словно сговорившись заранее, одновременно задрали головы и, приложив руки козырьком к глазам, начали внимательно изучать каменное сооружение.
Судя по веселым взглядам, которые бросали на них прохожие, они являли собой довольно занимательное зрелище.
— Варгас! — прорычал раввин. — Если вы желаете выставить нас ослами, то клянусь, вы за это поплатитесь! Ничего! Ничего особенного я не вижу! Башня как башня, таких в Испании на пучок десяток. Признаю, что она довольно красива, но и только!
Сарраг собирался заявить то же самое, но Варгас жестом остановил его:
— Посмотрите направо. Вот туда.
Взгляды троицы обратились туда, куда указывал францисканец. Это оказалась вторая башня, идентичная той, которую они только что изучали.
— А теперь?
— Она наклоненная, — констатировал Эзра.
— Да, — хором поддержали его Мануэла с Саррагом. — Клонится на запад.
Варгас спокойно улыбнулся.
— А если бы она не была наклоненной, то разве не походила бы как две капли воды на ту, у подножия которой мы стоим? — И процитировал, выделяя каждое слово: — Это на заходе склоненной тени найдете вы 3. — И быстро добавил: — Мертвец пометил отпечатком своим две одинаковые тени. Склоненная тень… Две одинаковые тени…
Ни Эзра, ни шейх не осмелились ни подтвердить, ни опровергнуть гипотезу францисканца.
— Возможно, вы правы, — снизошла Мануэла, — но как тогда быть с предыдущими фразами и последующими? Позвольте глянуть на ваши заметки, — протянула она руку.
Варгас охотно протянул ей листок.
— Смотрите, — продолжила она. — Как быть с этими подсказками? Кто такие A'h и A'hoth? И где мертвец?
— Ответ прост: я не верю в совпадения. — Рафаэль указал на башни. — Не думаю, что склоненная тень и две одинаковые тени могут быть чем-то другим, а не этими двумя сооружениями.
— Сеньора, — заговорил чуть рассеянно раввин, — вы спрашиваете, кто такие A'h и A'hoth? Эти слова означают «брат» и «сестра». Их иногда используют как омонимы Ich и Icha: мужчина и женщина. Самец и самка. Но, как бы то ни было, я не понимаю, к чему эти прозвища. Боюсь, наш друг принимает догадки за реальность.
— И не только A'h и A'hoth, — вступил ибн Сарраг. — В тексте говорится о мертвеце. Мертвец, который — цитирую — пометил отпечатком своим две одинаковые тени. Лично я не вижу ни могилы, ни склепа. А вы?
Варгас шейху не ответил, а окликнул проходившего мимо водоноса:
— Простите, сеньор, не могли бы вы мне помочь? Не скажете, не связана ли с этой башней какая-нибудь история?
Водонос рассмеялся:
— Должно быть, вы не местный, падре! Иначе не задавали бы такого рода вопроса. Конечно, у нее есть история. Но она связана и с другой башней. Вон той, что возле собора.
— Если вас не затруднит, не могли бы вы вкратце поведать нам, о чем там речь? — попросил Варгас.
— Охотно. Вот эта называется Сан-Сальвадор. Другая, что клонится, — Сан-Мартин. Рассказывают, что в те времена, когда городом владели мавры, два арабских архитектора безумно влюбились в одну и ту же женщину, принцессу по имени Сорайда. Чтобы разрешить проблему, эмир предложил им построить две башни. Тот, чья будет красивей, и получит руку принцессы. — Улыбка водоноса немного омрачилась. — Вы наверняка догадались, кто стал победителем. Создатель башни Сан-Мартин увидел, что она клонится, лишь когда она была уже закончена.
— И это все? — уточнил Рафаэль, неудовлетворенный ответом.
— Да, сеньор. Ну почти. Победитель женился на прекрасной Сорайде, а проигравший… — Водонос изобразил печаль. — Проигравший не вынес потери любви и бросился с построенной им башни. Той, о которой я говорил: башни Сан-Мартин.
Францисканец повернулся к компаньонам:
— Ну а теперь вы тоже считаете это совпадением? — И доверительным шепотом проговорил: — Мертвец пометил отпечатком своим две одинаковые тени.
На круговой дорожке у подножия наклоненной башни они разделились: Эзра с Варгасом двинулись с востока на запад, а Сарраг с Мануэлой — наоборот.
Не прошли они и одного лье, как шейх задумчиво обратился к молодой женщине:
— Довольно странный человек наш друг Варгас, вам не кажется, сеньора? От него не знаешь, что ожидать. Когда я впервые его увидел, то подумал, что он слишком молод, чтобы помочь нам. Но он очень быстро доказал, что я ошибался. Более того, его познания меня поразили. Затем я думал, что он не способен проявить независимость суждений перед своими собратьями и Церковью в целом.
— Возможно, вы путаете слепоту с чувством долга?
— Не думаю. Как бы то ни было, в этом я тоже ошибся. То, как он говорил, на какой риск пошел, защищая этого генуэзского моряка, наглядно показало, что за облачением священника скрывается свободный дух. И, наконец, я сказал себе, что принятие монашеского сана наверняка увело его далеко от реальностей.
— Что вы имеете в виду под реальностями? — подняла брови Мануэла.
— Жизнь, страдания, смерть, любовь.
Молодая женщина вздрогнула. Уж не играет ли с ней араб? Если это так, то она не даст загнать себя в ловушку. И она самым естественным тоном заметила:
— Не знаю, как вы представляете себе духовенство. Христос, как вам наверняка известно, познал эти «реальности», о которых вы говорите. И священник…
— Я говорил также и о любви. Насколько мне известно, Христос этого чувства не испытывал.
— Как же вы ошибаетесь! Конечно, он не любил в плотском смысле слова, но страсти Христовы, его самопожертвование, все в нем — не что иное, как любовь!
— Да будет вам, сеньора, — укоризненно бросил шейх. — Вам отлично известно, что священники — не Христос. Они в первую очередь мужчины.
Мануэла застыла. Ибн Сарраг начал ее серьезно раздражать.
— Почему бы вам не высказаться прямо, шейх, вместо того чтобы вилять?
Араб серьезно поглядел на нее, но в его глазах светилась лукавая искорка.
— Ой, да ничего особенного.
— Выкладывайте, шейх ибн Сарраг!
— Допустим, мне доводилось видеть, как некоторые люди считали себя предназначенными для чего-то, тогда как на самом деле созданы совершенно для другого.
Мануэла все еще не могла понять, к чему он клонит, и ждала продолжения.
— Видите ли, сеньора, — более теплым тоном продолжил араб, — мы, жители Востока, верим в некоторые вещи. Вещи, которые вы, обитатели Запада, считаете абсурдными или смешными. Сглаз — одно из этих верований, но также, и я бы сказал, это основное, — предопределение. Мы убеждены, что все было заранее предначертано в Великой Книге Звезд: наши радости, печали, любовь, час нашего рождения и нашей смерти. Отказываясь признавать такого рода философию, вы предпочитаете говорить, когда происходит нечто удивительное, о Провидении, совпадении или случае. Буквально только что Варгас сказал, что не верит в совпадения. И был прав. Я тоже не верю.
