Борис Акунин - Коронация, или Последний из романов
Изящный господин неспешно шагал дальше, помахивая тросточкой — решительно ничего такого, из-за чего великой княжне и гувернантке следовало бы оглядываться, я в его фигуре не обнаружил. Зато сзади, в том же направлении, что и мы, шёл человек действительно примечательной наружности: широкоплечий, коренастый, с косматой чёрной бородой. Он обжёг меня свирепыми, чёрными, как уголья, глазами и принялся насвистывать какую-то неизвестную мне шансонетку.
Этот субъект показался мне подозрительным, и я мысленно пообещал себе, что вплоть до повторного закрытия парка гулять мы здесь больше не станем. Мало ли какой, прошу прощения, швали придёт фантазия устроить здесь променад.
Словно в подтверждение этого моего опасения навстречу нам из-за поворота выкатился кривоногий приземистый разносчик-китаец с лотком своих сомнительных товаров. Бедняга, видно, думал, что гуляющих в парке будет много больше, да только с погодой ему не повезло.
Его высочество, завидев живого китайца, вырвал ручку и со всех ног бросился к узкоглазому коротышке.
— Хочу! — крикнул Михаил Георгиевич. — Вот это хочу!
И показал пальчиком на ядовито-розовый леденец в виде пагоды.
— Ne montrez pas du doigt![7] — немедленно вскричала мадемуазель.
А Ксения Георгиевна догнала брата, снова взяла за руку и спросила:
— A quoi bon tu veux ce truc?[8]
— Je veux, c'est tout![9] — отрезал его высочество и выпятил подбородок, проявив замечательную для своего возраста настойчивость, а настойчивость — отличный фундамент для развития характера.
— Ах, Афанасий, купи ему, — обернулась ко мне Ксения Георгиевна. — Он теперь не отстанет. Разок лизнёт и бросит.
У великой княжны собственных денег не было, и я вообще не думаю, чтобы её высочество знала, как они выглядят и что сколько стоит. Да и к чему ей это?
Я взглянул на мадемуазель, ибо решать было ей. Она наморщила нос и пожала плечами.
Китаец, надо отдать ему должное, не предпринимал никаких попыток навязывать свой кошмарный товар и только таращился бессмысленными щёлочками на её высочество. Иной раз меж китайцев встречаются истинные красавцы — тонколицые, белокожие, с изысканными движениями, а этот был сущий урод. Физиономия плоская, круглее блина, короткие волосы торчат ежом.
— Эй, ходя, что стоит вот это? — показал я на пагоду, доставая кошелёк.
— Рубрь, — ответил наглый азиат, видимо, поняв по моему виду, что торговаться я с ним не стану.
Я дал вымогателю «канарейку», хотя леденцу была красная цена пятачок, и мы двинулись дальше, причём его высочеству немудрящее лакомство, кажется, пришлось по вкусу — во всяком случае, выброшен леденец не был.
В дальнем конце боковой аллеи показалась ограда Эрмитажа, и мы повернули в том направлении. Идти оставалось никак не более сотни саженей.
На ветке закаркала ворона — громко, заполошно, и я поднял голову. Птицы не увидел, лишь клочья серого неба меж тёмной листвы.
Кажется, ничего бы не пожалел, только бы остановить то мгновение, потому что ему суждено было поделить моё существование на две половины: всё разумное, предсказуемое, упорядоченное осталось в прежней жизни, а новая сплошь состояла из безумия, кошмара и хаоса.
* * *Сзади раздался звук быстро приближающихся шагов. Я удивлённо оглянулся — в самый последний миг перед тем, как мне на голову обрушился удар чудовищной силы. Успел увидеть невыразимо страшное, перекошенное яростью лицо давешнего бородача и полетел наземь, на секунду потеряв сознание. Я говорю «на секунду», потому что, когда я оторвал от земли очень тяжёлую, будто залитую свинцом голову, бородач был всего в нескольких шагах. Он отшвырнул в сторону Михаила Георгиевича, схватил её высочество за руку и потащил назад, мимо меня. Мадемуазель растерянно застыла на месте, я тоже был, как замороженный. Поднёс руку ко лбу, вытер что-то мокрое, посмотрел — кровь. Не знаю, чем он меня ударил, кастетом или свинчаткой, но деревья и кусты вокруг качались, как морские волны в шторм.
Бородач по-разбойничьи свистнул, и из-за поворота — того самого, откуда мы совсем недавно вышли, выкатила чёрная карета, запряжённая парой вороных. Возница, в широком чёрном дождевике, с криком «тпрру!» натянул вожжи, из ещё не остановившегося экипажа выпрыгнули двое мужчин тоже в чёрном и побежали в нашем направлении.
Это похищение, вот что это такое — произнёс внутри меня очень спокойный, негромкий голос, и деревья вдруг перестали качаться. Я привстал на четвереньки, крикнул мадемуазель: «Emportez le grand-duc![10]» и обхватил за колени бородатого, который как раз поравнялся со мной.
Он не выпустил руку её высочества, так что мы все трое повалились на землю. Силой меня природа не обидела, у нас в роду все крепкие, а в юности я служил дворцовым скороходом, что тоже изрядно укрепляет мускулатуру, поэтому руку, которой злодей держал Ксению Георгиевну за край платья, я разжал без труда, только проку от этого вышло мало. Освободившимся кулаком он ударил меня в челюсть, а её высочество даже не успела подняться на ноги — двое в чёрном были уже рядом. Они подхватили великую княжну под локти и, приподняв, бегом понесли к карете. Хорошо хоть мадемуазель успела спасти Михаила Георгиевича — краем глаза я видел, как она, подхватив мальчика на руки, ныряет в кусты.
Мой противник оказался ловок и силён. Он ударил меня ещё раз, а когда я попытался ухватить его за горло, сунул руку за пазуху и выхватил финский нож с зазубринами на лезвии. Эти самые зазубрины я увидел так отчётливо, словно их поднесли к самым моим глазам.
— Забив яко пса! — прошипел страшный человек как-то не вполне по-русски, выпучив налитые кровью глаза, и размахнулся.
Я хотел вспомнить слова молитвы, но почему-то не получилось, хотя, казалось бы, когда и молиться, если не в такую минуту?
Нож занёсся высоко, чуть не в самое небо, но так и не опустился. Волшебным образом запястье руки, что держала клинок, оказалось перехваченным пальцами в серой перчатке.
Лицо бородача, и без того перекошенное, искривилось ещё больше, я услышал чмокающий звук удара, и мой несостоявшийся убийца мягко завалился на сторону, а вместо него надо мной стоял давешний элегантный господин в цилиндре, только в руке у него была уже не тросточка, а тонкий, длинный клинок, запачканный красным.
— Живы? — спросил мой спаситель по-русски и тут же, обернувшись назад, крикнул что-то на неведомом мне наречии.
Я приподнялся и увидел, что по дорожке, ужасно топая и по-бычьи наклонив голову, несётся разносчик-китаец, уже без лотка, но зато со странным приспособлением: крутит над головой небольшой металлический шар на верёвочке.
— Ййя! — противно крякнул азиат, и шар сорвался вперёд, просвистев в нескольких вершках надо мной.
Я дёрнулся посмотреть, куда это он летит с такой скоростью. Выяснилось, что прямо в затылок одному из похитителей. Послышался нехороший треск, и ушибленный упал лицом вниз. Второй выпустил княжну, проворно развернулся и вынул из кармана револьвер. Теперь у меня появилась возможность разглядеть этого человека получше, но лица я все равно не увидел, ибо оно было под чёрной матерчатой маской.
Возница, что сидел на козлах, скинул свой дождевик и оказался в таком же чёрном наряде, что и двое остальных, разве что без маски. Он спрыгнул на землю и побежал в нашу сторону, тоже что-то вытягивая из кармана.
Я повернулся взглянуть на своего спасителя (вообще, должен со стыдом признаться, что в эти драматические мгновения я совершенно потерялся и только вертел головой туда-сюда, едва поспевая уследить за событиями). Элегантный господин, коротко взмахнув, метнул свой клинок, но попал или нет, я не видел, потому что моему взору открылось зрелище ещё более невероятное: из кустов выскочила мадемуазель Деклик с увесистым суком в руке и, подобрав другой рукой юбку, так что показались стройные щиколотки, побежала к нам! С неё слетела шляпка, волосы у висков растрепались, но никогда ещё она не казалась мне такой привлекательной.
— J'arrive! — кричала она. — J'arrive![11]
Только тут до меня дошла вся позорность моего поведения. Я поднялся на ноги и кинулся на выручку незнакомому господину и китайцу.
Увы, в моей помощи уже не нуждались.
Обнаружилось, что брошенный клинок достиг цели — человек в маске лежал на спине и вяло перебирал ногами, а из его груди торчала полоска стали, заканчивавшаяся серебряным набалдашником. Теперь стало понятно, откуда у красивого господина взялась шпага — она была спрятана в трости.
Что до возницы, то с ним превосходным образом управился проворный китаец. Прежде чем бандит успел выудить из кармана оружие, азиат высоко подпрыгнул и с разгону ударил противника ногой в подбородок. От толчка сокрушительной силы голова кучера мотнулась назад, да так резко, что не выдержали бы никакие, даже самые наикрепчайшие шейные позвонки. Раскинув руки, возница рухнул навзничь.
