Андрей Сеченых - Эхолетие
Несмотря на плохие новости Катрин неожиданно рассмеялась, совсем как девчонка.
– Я поняла. Поль мне писал в том числе и про ваш юмор. Алёша, я долечу до Москвы. А до Лисецка летают самолеты?
– Мадам Дюваль, у нас в стране только бананы не растут, а всё остальное имеется. Как сделаете визу, звоните сразу, а я расписание самолетов посмотрю, хорошо?
– Лёша, спасибо вам еще раз. Я позвоню завтра. До свидания. Кстати, запишите адрес для телеграммы, – и она продиктовала домашний адрес.
– Да, я записал. Всего хорошего, мадам Дюваль.
Самойлов бросил трубку и, скосив глаза на часы, галопом поскакал на центральный почтамт. В большом холе не было ни души, не считая его и сотрудницы, сидевшей за стеклянной перегородкой.
– Мне срочную международную.
Девушка протянула Самойлову чистый бланк. Лёшка, не долго думая, нацарапал адрес Катрин и несколько слов в качестве текста: «Срочно прилетайте Поль Дюваль тяжелом состоянии».
Девушка прочитала сообщение, сочувственно покачала головой и спросила:
– Текст будет русский?
– Именно. Там поймут.
Девушка назвала сумму. Лёшка рассчитался и вышел на улицу. По пути домой он четко распланировал следующий день и, как только открыл ключом дверь, сразу лёг спать.
На сон ушло не более шести часов, но Лёшка чувствовал себя бодро. Пока на сковородке вкусно шкворчала глазунья, он успел умыться и привести себя в порядок. «Маяк» еще любезно предлагал поставить ноги на ширине плеч, а Лёшка уже хлопнул входной дверью. Путь его лежал в Синие Дали. Утро стояло по-зимнему холодным. Лёшка, засунув руки в карманы, пытался удержать равновесие на ледяных лужах. На улице к этому времени было немало народа. Большая часть из них была одета в бушлаты, спецовки, робы и прочие вещи, указывающие на конкретную классовую принадлежность. До остановки осталось идти не менее десяти минут, так что еще было время подумать. «Итак, сначала Сорока. Если Поля пытались убить, то это могло быть только из-за зарплатных ведомостей. Надо предупредить старого чекиста и забрать их у него. Найду способ, чтобы Нелюбин узнал, что документы у меня, и, может, тогда он отстанет от Дюваля». Самойлову никак не улыбалась перспектива быть на линии огня, но другого выхода не было. «Полю сейчас не позавидуешь. Главное, чтобы в себя пришел и при этом инвалидом не стал. Так, потом бегом к Полю. А на десерт – поход к Игнатьеву. Вот старый черт!».
Лёшка обдумывал с ним разговор и при этом улыбался сам себе. «Только бы я не ошибся!». Однако в его планы была внесена существенная корректировка. Когда он вышел из автобуса рядом с указателем «Синие Дали», Лёшка почувствовал неладное. Принюхавшись, он осознал причину своих переживаний. В серой утренней мгле явно чувствовался запах гари. Самойлов бегом побежал в сторону деревни.
Оказавшись на месте, он понял, что дурные предчувствия его не обманули. На том участке, где был дом Сороки, сейчас находился лишь обгоревший его остов. Красная пожарная машина, обугленные деревья, черные хлопья, медленно падающие на землю, казались декорацией к фантастическому фильму. Чудом уцелевшая калитка назойливо скрипела под редкими порывами ветра. Местные мужики молча покуривали, а их жены, сбившись в кучу, бурно обсуждали последствия пожара. Лешка не верил своим глазам. Сердце стучало, как паровой молот, то ли от бега, то ли от увиденного. Он прислонился к березе и достал сигарету, но прикурить не успел.
– Самойлов, – темная фигура в пальто отделилась от милицейского «УАЗика» и, обогнув машину скорой помощи, приблизилась к нему, – вы сегодня как черный ворон. Где вы, там и неприятности. Объясниться не желаете?
Несмотря на беззаботный тон, заданный вопрос не предвещал ничего хорошего, тем более, что задал его Сурков, следователь прокуратуры. Он приблизился вплотную и изучал Лёшку придирчивым взглядом.
– Хозяин дома жив? – Самойлов проигнорировал вопрос следователя. Его внутри сильно колотило, но он старательно держал себя в руках.
– Товарищ начальник ничего не перепутал? – едко спросил Сурков. – Меня интересует, что вы тут делаете в такой час, был ли вам знаком потерпевший и где вы провели сегодняшнюю ночь? Только предупреждаю, у меня нюх на вранье. Если почувствую его, то продолжим в прокуратуре.
Сурков одарил Лёшку улыбкой ротвейлера. Она значила только одно – вслед за ней в загривок мертвой хваткой мгновенно вцепятся зубы. Самойлов засунул руки в карманы куртки, чтобы никто не увидел их подёргиваний, и спокойно ответил:
– Без проблем, товарищ следователь. Начну с конца. После прокуратуры я пошел домой, откуда позвонил во Францию и вызвал мать Дюваля. После чего сбегал на центральный почтамт и дополнительно отбил ей телеграмму для получения визы. И то и другое вам проверить будет не сложно. В начале первого лег спать. Утром в шесть поехал сюда в Синие Дали. В подъезде встретился с соседом. Он может подтвердить. Сороку я знал, точнее, познакомился с ним недавно. Виделся всего один раз, когда мы позавчера сюда приезжали с Полем. Я вам об этом рассказывал. Приехал, чтобы забрать кое-какие бумаги.
– Ну, допустим, – следователь посмотрел себе под ноги, но тут же бросил испытующий взгляд на Самойлова, – тогда уточним. Зачем вызвали мать, откуда у вас её телефон, почему так рано приехали сюда и о каких бумагах идет речь?
– Вызвал, так как неизвестно, что будет с Полем. Вы же сами сомневались, сможет ли он прийти в сознание или нет. Её телефон мне дал Дюваль, – Лёшка протянул Суркову смятый клочок бумаги, – к Сороке приехал, чтобы забрать архив. Ну, помните, я рассказывал, что мы к нему приезжали . Короче, мы поговорили с ним, и он пообещал покопаться и передать Полю свои записи, дневники о тех временах. Поль по натуре исследователь. Ему всё интересно. Вот старик и пообещал. А я решил пораньше заехать и забрать их, чтобы передать Дювалю. Может, он с их помощью на поправку быстрее пойдет… ну, как стимул, что ли. Мне просто сегодня и в больницу надо, и на занятия в университет успеть. Вот и встал ни свет, ни заря. Я сам понять ничего не могу. С ума можно сойти от того, что происходит.– Лешка растерянно развел руками.
Откровенная ложь, как крупные камни посередине реки, – на них всегда удобнее и спокойнее наступить, чтобы перейти водную преграду, в отличие от мелких и остроугольных камешков правды. Дай Бог, если только намочишь ноги, а то ведь можно поскользнуться и упасть или навсегда угодить в глубокий омут.
– Дом загорелся ориентировочно три часа назад. Соседи слышали громкий хлопок. Пожарные говорят, что взорвался баллон с газом. Хозяин мертв. – Сурков был удовлетворен полученными ответами и решил свою резкость компенсировать некоторой долей информации.
– Ужас, – посетовал Лёшка, – Игорь Витальевич, а вы сами здесь какими судьбами? А то неизвестно, кто из нас более черный ворон.
– Из областной позвонили… на выезде они, вот и пришлось прокатиться. Дежурство еще то выдалось. Ну да ладно. Странное происшествие. Соседей опросили, старик был тихий и спокойный. Попивал, конечно, кто без греха. Но так, чтобы дом спалить… никто не верит. Родных никого, гостей почти не было, только свои, деревенские. На голове приличная гематома. То ли упал и приложился затылком, то ли приложили. И получается, что самое значимое событие в его жизни за последнее время – это ваш визит с преподавателем. После него он и сгорел. А ваш друг угодил в больницу. Такая вот история.
Сурков замолчал. Чувствовалось, что он явно что-то не договаривал. Он старательно отряхнул рукав своего пальто и всё же продолжил:
– Самойлов, скажу честно, что всё не просто так, и в совпадения я совсем не верю. Но и вам у меня нет оснований не доверять. Уверен, что вы не преступник. Однако интуиция мне подсказывает, что знаете вы больше, чем говорите. «Дневники… стимул… ужас» – это не те слова, которые используют наблюдательные люди с отменной логикой. У меня не совсем обычная просьба. Может быть, вы можете сделать умозаключение по этим двум событиям? Обещаю, что это останется только предположением. Мне достаточно и намека.
Лёшка изучающе посмотрел на Суркова. Было понятно, что, с одной стороны, это часть его работы и всеми правдами и неправдами он будет добиваться истины. С другой стороны, Сурков не казался жестким карьеристом, а скорее человеком, который не сможет спокойно спать, пока не докопается до сути. Ответить надо было правильно. Нельзя посылать нормального человека, но и знать ему всего просто не стоит. Налетевший порыв ветра выдернул Лёшку из раздумий:
– Игорь Витальевич, предполагать мы можем что угодно. Вот скажем, к примеру, если я скажу, что за этим стоит первый секретарь обкома партии, какие будут ваши действия?
Сурков посмотрел на Самойлова, как на идиота, и собирался уже возразить гневной репликой на неуместную шутку, но споткнулся о каменный взгляд парня и сказал:
– Ну за клевету, вообще-то, можно сразу привлечь.
