Михаель Пайнкофер - Братство рун
— Может, нам позвать констебля?
— И рискнуть нашей жизнью? Ближайший страж порядка может быть только в нескольких улицах отсюда. Что ты предпримешь до его прихода? С тремя — четырьмя уличными разбойниками одновременно? Если угрожать этим людям, они становятся зверями, попавшими в ловушку на охоте. Им нечего терять и они будут защищаться изо всех сил.
— Понятно, дядя.
Квентин заставил себя не смотреть через плечо, хотя все внутри него порывалось сделать это. Пока враг, преследовавший их, не имел лица, он внушал еще больше страха. Квентин не знал, сколько было преследователей и чего они хотят. Может быть, они намереваются ограбить их или даже убить?
Удары пульса молодого человека участились, пока он не услышал их стук в голове. Тоскливо он смотрел вперед в конец переулка, который казался недосягаемым.
Квентин боролся с возрастающей паникой. Он отчетливо слышал шаги преследователей, хотя они и не приближались.
Дистанция между ними оставалась прежней, но почему? Квентин не находил объяснения этому, но в нем закралась надежда, что им, может быть, действительно удалось избегнуть опасности и они невредимыми унесут свои ноги.
Тут произошло непредвиденное.
В один миг в переулке раздались совершенно другие шорохи, громкое бряцание оружия и резкие крики, и Квентин понял, что всего в нескольких шагах за ними разыгралась жестокая борьба.
— Беги! — приказал ему дядя, и Квентин помчался, а за ним и сэр Вальтер, который сумел вдруг с неожиданной скоростью передвигать свою больную ногу. И вопреки наказу дяди Квентин обернулся через плечо.
То, что он увидел, неизгладимо запечатлелось в его памяти.
В переулке действительно разыгралась борьба. Неясные фигуры спрыгивали с обеих сторон с крыш домов, едва различимых в полумраке. Они были одеты в светлые одежды и вооружены длинными деревянными палками, которыми они преградили путь преследователям. Те, одетые в темные накидки, с возмущенными криками накинулись на своих противников, и началась яростная рукопашная схватка.
В скудном свете, который попадал в переулок, Квентин видел сверкающие обнаженные лезвия и дико испугался. Раздались резкие крики раненых, и из спутанного клубка темных плащей на него вдруг уставилась вымазанная сажей маска, взгляд которой вогнал в Квентина глубочайший страх. Он громко закричал и остановился, но его дядя схватил его и потащил за собой, и вдруг Квентин увидел, что они уже добрались до конца переулка.
Сломя голову они мчались к карете, которая ждала их там. Сэр Вальтер даже не позволил кучеру слезть с козел.
— Поезжайте! — приказал он сбитому с толку человеку, хватаясь за ручку дверцы и пихая племянника вовнутрь, чтобы как можно скорее запрыгнуть за ним следом.
Кучер не колебался ни секунды. Он захлестал плеткой, и двуколка тронулась. Переулок и люди в балахонах, яростно дерущиеся там, остались позади и исчезли в темноте. Уже через несколько секунд ничто не говорило о том, что эти события действительно произошли. Страх, еще остававшийся в их руках и ногах, был настоящим…
— Ах, ты боже мой, — вырвалось из груди сэра Вальтера и он вытер лоб. — Мы едва убежали. Кто бы мог подумать, что по ночам в нашем городе разгуливают такие подонки? Я непременно доложу об этом событии.
— Дядя, — заохал Квентин, который лишь теперь снова обрел голос, — это были они!
— О чем ты говоришь, мой мальчик?
— Сектанты, — выдавил из себя Квентин. — Братья рун! Это они преследовали нас!
— Ты уверен?
— Я рассмотрел одного из них. У него была маска, и он уставился на меня. И потом появились другие люди в балахонах. Они были вооружены палками и боролись с ними.
— А может, твой разум сыграл с тобой шутку? В переулке было довольно темно, мой мальчик.
— Я совершенно уверен, дядя, — защищался Квентин. — Это были братья рун, и я не думаю, что они по чистой случайности поджидали нас здесь. Они знали, что мы в библиотеке, и подкарауливали нас.
— Но… — вырвалось у Вальтера Скотта, теперь и сам храбрый хозяин Абботсфорда побледнел, — … Тогда это означает, что эти сектанты следят за нами! Они знали, где мы находимся, только того и ждали, когда мы выйдем из библиотеки.
— Вот именно, дядя, — подтвердил Квентин, передергиваясь от ужаса. — Возможно, это они подкинули нам ключ от комнаты. На пакете не было обратного адреса, или?
— Не было. Но с какой целью эти люди должны были послать нам ключ?
— Возможно, они хотели, чтобы мы выяснили что-то для них. Чтобы мы решили за них загадку.
— Но я умоляю тебя! Твоя фантазия переходит все границы, Квентин. Почему сектантам потребовалось, чтобы мы работали на них? В этом нет никакого смысла.
— Эта борьба в переулке, на первый взгляд, тоже не имеет никакого смысла, дядя, и все же она состоялась.
— Да, это тоже правда, — подтвердил сэр Вальтер. — Все выглядит так, что у братьев рун есть враги, вероятно, мстящая группировка. Улицы некоторых городских кварталов полны банд, которые скрещивают друг с другом ножи, несмотря на все усилия наших ведомств, обеспечивающих порядок и закон. То, что они зашли так далеко, необычно. Мы сообщим об этом.
— Зачем? Я могу поспорить, что ведомства ничего не обнаружат в переулке. Получается, что мы не единственные, кто хочет разгадать загадку руны меча, дядя. Интуиция подсказывает мне, что здесь пришло в движение что-то, истинное значение чего мы лишь постепенно начинаем осознавать.
— Тебя можно принять за старого профессора, — заметил Вальтер Скотт. — Мне не следовало тебя брать с собой.
— Возможно, я ошибаюсь, дядя, — беззвучно сказал Квентин. — Но, возможно, профессор тоже прав, и здесь скрывается гораздо большая загадка, чем мы предполагаем. Возможно, она действительно началась, эта борьба между силами добра и зла, о которой говорил Гэнсвик, и мы оказались между двух огней с нашими расследованиями.
— Конечно, ты волен верить в это, мой мальчик, — ответил сэр Вальтер со свойственным ему спокойствием. — Я же придерживаюсь мнения, что должно существовать разумное объяснение всем этим вещам. И я не успокоюсь, пока не найду его…
Глава 14
Настроение у Мэри Эгтон было такое, будто ее столкнули в черную дыру, только вдобавок еще и заперли за решеткой; ей казалось, что ни один луч света не проникал в ее жалкую темницу.
После того как она познакомилась со своей будущей свекровью и выяснила, какая ограниченная и самовлюбленная натура у ее жениха, пребывание в замке Ратвен уже окончательно воспринималось ею как пожизненная ссылка. Без книг существование казалось ей невыносимым.
Пока она читала в свое свободное время, хотя бы ее мысли могли избавиться от унылой реальности. Истории о благородных рыцарях и прекрасных дамах, о героическом мужестве и великих делах, сочиненные Вальтером Скоттом и другими писателями, окрыляли ее фантазию, и в зеркале славного, романтического прошлого настоящее не казалось ей таким безутешным.
Только теперь не было ничего, что бы могло утешить ее. Пребывание в замке Ратвен превратилось в кошмарный сон, который нельзя оборвать, если проснуться. То, что Элеонора Ратвен на следующий день после сожжения книг потребовала еще и того, чтобы Китти, ее верная камеристка и подружка с детских лет, покинула Ратвен, уже не могло больше потрясти Мэри.
Конечно, она выразила свой протест, но, уже зная черствое сердце Элеоноры, не лелеяла надежду, что хозяйка замка Ратвен отменит свое распоряжение. Еще вечером Китти покинула замок Ратвен. Это было трогательное расставание, расставание подруг, ровесниц, переживших вместе разные испытания и многим обязанных друг другу. От когда-то такого радостного, беззаботного нрава Китти не осталось и следа, когда она садилась в карету, которая должна была отвезти ее обратно в Эгтон.
Еще долго потом Мэри стояла на крепостной стене и смотрела вслед уезжающей карете, пока она не исчезла в сгущающихся сумерках. Холодный вечерний ветер обдувал стены мрачной крепости, и ей стало ясно, насколько одинока она была. Если это было то, к чему стремились Элеонора и ее отвратительный сын, то они добились своей цели.
Опустив голову, Мэри вернулась в свои покои и с тех пор крайне редко покидала их.
Завтрак ей приносили в комнату, лишь на обед и ужин она ненадолго показывалась, чтобы тут же снова удалиться.
Она не желала показываться на глаза своему жениху и его матери, потому что видела в них только своих мучителей, себялюбивых дворян, сосредоточивших в своих руках власть и богатство. Им была абсолютно безразлична судьба других людей, они заботились только о своем собственном благополучии.
Мэри избегала встреч с Элеонорой. К своему собственному ужасу, она поняла, что чувства, испытываемые ей к хозяйке замка, не подобают даме и христианке. Она с неудовольствием призналась себе, что в глубине души у нее зажглось пламя ненависти к женщине, которая причинила ей столько боли.
