Элизабет Редферн - Музыка сфер
Например, этот старик. Знай он, что прямо за углом наткнется на jeunesse dorée, то не пошел бы по этой улице. Но как только они его увидели, дальнейшие события стали неизбежны. Когда-то Лаплас приготовил доклад для Académie, доказывающий, что можно точно предсказать исход игры в кости, если досконально знать каждый фактор: вес кости, точное движение руки в броске, силу этой руки и силу, вложенную в каждый бросок.
— Большее или меньшее наше постижение константных факторов, — сказал он вслух, продолжая путь, — и составляет их относительную возможность. И эта стабильность в системе мира, обеспечивающая его существование, принадлежит к наиболее значимым среди всех феноменов. Как и утверждал Исаак Ньютон. Да-да…
Довольный своими мыслями, он поклялся записать их все, едва вернется к себе домой и разделит второй завтрак с женой Мари-Шарлоттой, на двадцать лет моложе него, и шестилетним сыном.
Но сначала ему предстоит доставить весьма интересное письмо.
Все утро он проработал в Бюро долгот, которое в этом году учредило правительство Республики для решения всех вопросов, связанных с навигацией и астрономией. Какая удача, что Республика наконец признала, что ей нужны ученые — «les charlatans-modernes»[29] по словам Марата, — чтобы обеспечивать ее армии все более и более смертоносным оружием и вести ее военные корабли по морям, кишащим ее врагами.
В течение утра он получил несколько писем. Одной из многих досад, чинимых войной, были и задержки его драгоценной почты на несколько дней, а то и недель. Вот, например, послание, которое нынче утром он получил от лондонского астронома-любителя по имени Александр Уилмот. Уже некоторое время они с Уилмотом вели плодотворную переписку касательно орбит лун Юпитера. Но вот это письмо добиралось до него три недели вместо положенных четырех дней.
И, разумеется, будет еще задержка, потому что письмо написано по-английски, и его должны ему перевести. Вот сейчас он и несет это письмо к ирландцу, который переводит для него всю его английскую почту. Никлас Маджетт состоял переводчиком при французском Адмиралтействе, переводя английские документы и газеты. Маджетт, как знал Лаплас, был способнейшим лингвистом с достаточным запасом научных знаний, то есть можно было не сомневаться, что он точно передаст все нюансы в столь долго ожидаемом письме Уилмота.
Маджетт, когда Лаплас вошел к нему в кабинет, выглядел замученным и вовсе не обрадовался ему, но Лапласа это не заботило.
— Возможно, я доберусь до него дня через два-три, — буркнул Маджетт.
Лаплас смерил его холодным взглядом.
— Прошу обеспечить, чтобы перевод этого письма лежал на моем столе в Бюро завтра утром в девять часов. — Он повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился. — Ах да! Оно было в том же пакете. Еще одно из писем Тициусу.
Его удивило и слегка заинтриговало то, как Маджетт словно бы побледнел при упоминании неизвестного мэтра Тициуса. В прошлом были и другие такие письма, и всякий раз они производили на Маджетта подобное же впечатление. Лаплас подошел поближе к ирландцу, когда Маджетт, вскрыв письмо, разложил его на столе. Лаплас увидел список звезд с обозначением их яркости и внимательно на него прищурился.
— Как странно, — сказал Лаплас. — Некоторые цифры вопиюще неверны.
Маджетт кивнул. Он все еще был бледен, но, казалось, его снедало лихорадочное волнение. Он не мог оторвать глаз от списка звезд.
Лаплас пожал плечами и снова направился к двери. Ирландцы эксцентричны и эмоциональны. Всем известно, что ирландцы в Париже — в настоящее время их тут поселилось порядочное число — оказались здесь потому, что не терпели английское правительство Вильяма Питта. Но такие, как Маджетт, были умны и приносили пользу.
Лаплас приоткрыл дверь. Затем обернулся.
— Вы позаботитесь, чтобы это письмо было готово для меня к завтрашнему утру в Бюро? — напомнил он. — Оно и так уже слишком задержалось. А оно крайне важно.
— Да-да, — нетерпеливо пробормотал Маджетт, не отрывая глаз от списка.
Лаплас сердито вышел, громко хлопнув дверью.
Письмо Александра Уилмота Пьеру Симону Лапласу о лунах Юпитера сиротливо лежало на столе Маджетта, а ирландец, занимавшийся обработкой секретных сведений для французского правительства, вытащил из ящика стола небольшую книжку — «Мифологию» Лефевра — и торопливо развернул ее рядом с письмом мэтру Тициусу. Затем достал с книжной полки астрономический справочник о величинах звезд и принялся быстро делать пометки возле названий некоторых звезд в письме. Покончив с этим, он начал внимательно листать «Мифологию», ведя пальцем по странице вниз. На чистом листе он писал:
«Экспедиция в Бретань отплывает… четыре тысячи роялистов… Карнак…»
— Слишком поздно! — с горечью воскликнул он. — Слишком поздно! — и торопливо продолжил расшифровку.
«Непроверенные сообщения… Тентеньяк… Вилена…»
А!
Он сдвинул все в сторону, написал короткую записку, сложил ее и запечатал. Подошел к двери, открыл ее и нетерпеливо позвал рассыльного.
— Доставишь сейчас же Луи Фрерону.
— Но, сударь, Конвент как раз заседает…
— Мне все равно. Пусть даже Фрерон произносит речь. Доставь это ему, и НЕМЕДЛЕННО.
Часть четвертая
10 июля — 28 июля 1795
XLI
Вы, верные жители Бретани, почтившие меня своим доверием, убедитесь ныне, что оно не было обмануто. Английское правительство, тронутое вашей стойкостью и несчастьями, исполнило вашу просьбу. Армия прибывает для подкрепления ваших усилий, и я доставляю вам всю помощь и поддержку, какие вам требуются.
Французские офицеры и солдаты, подобно вам четыре прошедшие года сражавшиеся за своего Короля, теперь поспешают присоединиться к вам, и вскоре ваши принцы возглавят ваши непобедимые колонны.
Жозеф, граф де Пюизе, главнокомандующий. Призыв к католической эмигрантской армии Бретани Карнак (июль, 1795)Более чем в двухстах пятидесяти милях от Парижа вспененные морские валы обрушивались на зубчатые скалы бретонских берегов, когда английский конвой, гонимый ветром с той минуты, как он покинул убежище Киберонской бухты, осторожно обогнул мыс Сен-Жильда и направился в относительно тихий залив, смыкавшийся с эстуарием Вилены. На борту английских кораблей находились шевалье де Тентеньяк и его армия из трех тысяч уроженцев Бретани, только что набранных в Карнаке. Настроение у них было самое бодрое.
Республиканский флот все еще был заперт в Лориане кораблями лорда Бридпорта. Граф де Пюизе занимал надежную позицию на Киберонском полуострове со своей армией роялистов émigrés, непрерывно пополнявшейся тысячами бретонцев, торопившихся присоединиться к нему. Уже Пюизе взял три форта, а отряды шуанов, его союзников, удерживали важнейшую крепость Оре. Республиканская армия никак не давала о себе знать. Гош, по слухам, находился далеко в Ландеване, присмирев в ожидании подкреплений.
Быстрое скоординированное наступление роялистов, возглавляемое Пюизе с юга, и этой армией Тентеньяка с востока, могло в ближайшие дни покончить с нерешительными силами Гоша.
Даже и в относительно защищенном заливе море бурлило течениями и все еще подстегивалось не стихшими ветрами, которые задержали высадку первой экспедиции в Карнаке. Тем не менее английские транспортные суда, показав великолепное искусство навигации, вскоре уже встали на якорь под укрытием мыса. Воздух гремел от лязга тяжелых якорных цепей и резко отдаваемых команд: английские матросы, полные презрения к этим иностранным новобранцам, спускали шлюпки и доставляли бретонцев, в большинстве все еще страдавших от морской болезни, на берег их родной земли.
Наконец все солдаты были доставлены на берег. Выглядели они скованными и неуклюжими в своей предоставленной англичанами форме — алых мундирах и черных широкополых шляпах. Пока они скучивались на пляже, их офицеры, все émigrées роялисты, одетые в белые мундиры былой армии Бурбонов, разъезжали верхом вдоль их хаотичных рядов и криками, размахиванием шпаг, а иногда и оплеухами мало-помалу кое-как умудрились построить своих новобранцев в подобие военных колонн, между которыми расположились повозки обоза и пушки на запряженных лошадьми платформах. К полудню армия Тентиньяка, получившая официальное название «Compagnie Bretonne»[30] была готова покинуть этот открытый всем ветрам в липкой грязи берег, где Вилен впадает в море.
Ноэль-Франсуа Прижан, разведчик, агент и советник экспедиции, направил свою лошадь к каменистому обрыву. Он вдыхал морской воздух и одобрительно смотрел вниз на колонны солдат, медленно поднимающиеся от пляжа по грязной дороге, которой пользовались рыбаки и крестьяне. Да, конечно, они — зеленые рекруты, но тем не менее полные боевого духа. Перед отправкой с Киберона они прошли краткое обучение, как обращаться со своими английскими мушкетами, и многие все еще мучились с ними, но они говорили своим офицерам: «У нас же есть штыки. И наши кулаки. Vive le Roi![31] И силы у них хватало, у этих крепких, закаленных молодцов. Он заметил, что они уже шагают в ногу за своими fleur-de-lys[32] знаменами, хотя дорога вела вверх, а их ранцы были очень тяжелыми. Они несли на спинах шестидневный запас провизии, достаточный, чтобы добраться до Ландевана и Гоша и, надо надеяться, толкнув en route[33] на восстание всю область. До сих пор не раздался ни единый вражеский выстрел, и нигде не было видно ни одной живой души. Кое-где виднелись одинокие каменные крестьянские лачуги, но они выглядели опустевшими. Их обитатели предположительно попрятались, опасаясь любых солдат, на чьей бы стороне те ни воевали.
