Борис Камов - Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров
Аркадий пришел домой. Мама только что вернулась с работы. Она тут же обмыла рану, сделала перевязку, уложила Аркадия в постель. Но сын через полчаса ушел на другой митинг. Он обещал там быть. Он не мог нарушить слово. Ведь мама сама его этому учила.
Зигзаг судьбы
Война — это доступность оружия. Знаю по себе: был в минувшую войну пистолет ТТ и у меня. Оружие ленинградские мальчишки привозили из брошенных окопов под городом. Найти там можно было все — от наганов и немецких шмайссеров до ручных пулеметов Дегтярева. Помню, одноклассник Вавилин, сидя на задней парте, разбирал на уроках симпатичные разноцветные снарядики от скорострельной авиационной пушки. Рвани такой снарядик на уроке — полегла бы половина класса.
То же самое происходило и в Гражданскую.
Аркадий Голиков пишет в дневнике (январь 1918 года): «Был на вечере и купил р…р». Два малозначительных события объединены в одну строчку: танцы с хорошенькими девочками из гимназии, где училась сестра Наташа, и приобретение оружия.
Маленький маузер, о котором Гайдар 12 лет спустя подробно расскажет в повести «Школа», стоил дешево. Большими деньгами ни Аркадий, ни его мать, Наталья Аркадьевна, которая одна кормила семью из шести ртов, располагать не могли.
Применение маузеру нашлось очень скоро. Читаем в том же дневнике: «Ночью (в Арзамасе. — Б. К.) идет стрельба. Мы с Березиным ходим патрулем… Ночью (Аркадий с Березиным. — Б. К.) стреляли в собор, оба попали в окна».
Стандартное мальчишеское хулиганство.
Сверстники Аркадия Голикова и полвека спустя, если у них не было огнестрельного оружия, случалось, пуляли по окнам и разбивали стекла из рогаток. И не только стекла.
Помню, стояла осень 1941 года, начало ленинградской блокады. Собралось несколько мальчишек. Один наш приятель, во что-то целясь во дворе из рогатки, попал другому прямо в глаз. Камень, заложенный в кармашек рогатки, сделал неожиданную петлю. Глаз вытек.
Закончилось детство Аркадия внезапно. Голиков зачем-то пришел на вокзал. На запасном пути стоял эшелон. Рядом на площадке лихо плясал мальчишка в полной красноармейской форме. Бойцы прихлопывали в такт и кричали плясуну: «Давай, Пашка, давай, Цыганок!»
Когда пляска закончилась, Аркадий подошел к Цыганку. Настоящая фамилия его была Никитин. Цыганок — это было прозвище. Пашка уже год служил в отряде. Его взяли как сына полка.
— А если я попрошусь? — заинтересовался Аркадий.
— А пойдем! — охотно согласился Пашка.
Пришли в купе к командиру. Тот снял с Аркадия форменный допрос. Но когда узнал, что Петр Исидорович тоже служит в Красной армии и вдобавок командует полком, то сказал:
— Принимай, Павел, себе нового товарища. — И уже вдогонку: — А лет тебе, Аркадий, сколько?
— Четырнадцать! — радостно ответил счастливый новобранец.
— Четырнадцать?! — изумился командир. — Тогда, брат Аркадий, подрасти. Я думал, тебе хотя бы шестнадцать.
Голиков не знал, что еще встретится с Пашкой Никитиным в Хакасии[101].
О том, что он чуть не уехал на фронт, Аркадий простодушно сообщил вечером за ужином — привык, что мать не вмешивается в его жизнь, и был уверен: она и тут ничего не скажет.
— Как это чуть не уехал? — изумленно и гневно спросила мама. — А я, а девочки? А тетя?
И приняла свои меры. В Арзамасе формировался коммунистический батальон. Командиром его назначили Ефима Осиповича Ефимова. Наталья Аркадьевна упросила Ефимова взять Аркадия адъютантом. Думала: «Пока что батальон в Арзамасе. И потом все-таки при командире».
Ефимов побеседовал со смышленым начитанным мальчишкой. И взял. Аркадию выдали форму. Поставили на довольствие и положили жалование. В доме сразу сделалось сытней.
Служба оказалась не очень трудной. Писал под диктовку. Следил за поступающими сообщениями. Ездил с Ефимовым в литерном вагоне то в Нижний, то в Казань.
А месяца через полтора Ефимова вдруг назначили командующим войсками по охране железных дорог Республики. Штаб — в Москве. Толкового мальчишку, который превосходно разбирался в документах и был исполнителен, Ефимов забрал в столицу.
Так цепочка почти бытовых случайностей положила начало военной карьере Аркадия Голикова. Ему тогда еще не было и 15 лет.
Тяжела ты, шапка адъютанта
В. А. Солоухин вопрошал в своем «романе» «Соленое озеро»: «За какие такие заслуги Аркадий Голиков стал адъютантом командующего?»
А здесь не нужны были заслуги. Здесь нужна была прежде всего голова. Много ли мы и сегодня найдем адъютантов командующих, которые бы успели прочитать стихи Пушкина, Лермонтова, повести Гоголя, романы Льва Толстого, Гончарова, трагедии Шекспира, посмотреть все новые фильмы и театральные постановки? Адъютантов, которые отличались бы отменной памятью, хорошей речью, воспитанностью, деловитостью и безукоризненной нравственностью?
…Из чего складывалась работа адъютанта командующего — это удалось собрать по крохам.
Ефимов приходил к себе в кабинет в шесть утра. Аркадий вставал в пять. Обливался холодной водой. Затем шел к дежурному по штабу и выслушивал, какие сведения поступили за ночь с железнодорожных узлов и станций. Все это коротко заносил в блокнот.
Затем подымался к телеграфистам. Забирал рассортированные депеши. Возвращался в приемную и ждал вызова. Звенел колокольчик.
Командующий сидел под громадной, во всю стену, картой железных дорог России. Утренние доклады состояли из двух частей: общее положение на фронтах и обстановка на железных дорогах. Аркадий помнил географические названия, номера поездов, с которыми случились происшествия, количество пострадавших паровозов и вагонов. Время, необходимое для ликвидации аварий на каждом участке железнодорожной сети.
Сведения были обширны. Когда главнокомандующий Вооруженными силами Республики Иоаким Иоакимович Вацетис вызывал к себе Ефимова, тот брал Аркадия с собой.
Для рапорта требовалось множество карт. Если фабричных карт определенной местности не было, Аркадий разворачивал схемы, которые изготовлял сам, и давал пояснения по ним.
Только позднее, сам уже занимая ответственные должности, Голиков понял, какая это была великолепная школа: сидеть за одним столом с крупными военными деятелями, слушать их разбор сложных войсковых операций. А тебе всего 15 лет.
Еще позднее Аркадий Петрович уяснил для себя: на заседаниях у Вацетиса он, Голиков, получил первые навыки стратегического мышления, где требовалось учитывать сразу множество факторов.
Поскольку все сведения о войне на дорогах стекались в первую очередь к Аркадию, то Ефимов возложил на него еще одну обязанность: сделал Голикова начальником узла связи штаба. Аркадий теперь не только первым получал всю информацию, но и отвечал за бесперебойную работу людей, которые сидели у аппаратов, контролировал деятельность самых засекреченных людей в штабе — шифровальщиков, нес ответственность за сложную старую технику, которая часто выходила из строя.
Когда возникала тяжелая обстановка на фронтах, спать приходилось не более двух часов. Однажды Голиков с Ефимовым не спали трое суток.
22 января 1919 года, после завершения утреннего доклада, Ефим Осипович поздравил своего адъютанта с днем рождения. Аркадию исполнилось 15 лет. Командующий преподнес ему подарок: новый офицерский кортик с рукояткой из слоновой кости в позолоченных ножнах. Аркадий в тот же день сфотографировался. Старенькая, из дома взятая кубанка. Через плечо — ремень от маузера, купленного на арзамасском базаре. А на поясе, повернутый к зрителю, висел новенький офицерский кортик.
Любой мальчишка на месте Аркадия был бы счастлив. Военная служба его началась с небывало высокой должности. Но сам Голиков своим положением был недоволен. Он хотел на фронт. Написал рапорт. Ефимов его разорвал. Аркадий написал другой. Стало очевидно: мальчишка не остановится.
Ефимов помнил обещание, которое дал матери Аркадия, — позаботиться о нем.
— Хорошо, — согласился Ефимов. — Только сначала пойдешь учиться. На командные курсы берут обстрелянных и с 18 лет. Но я позвонил Вацетису — он разрешил. Он тебя помнит. «Конечно, — сказал Вацетис, — Голикову нужно учиться».
Голикова направили на Московские командные курсы Красной армии, которые располагались на Пятницкой улице.
Но учебное заведение переводили в Киев. На Украину. Там проходил фронт[102].
Два года — за шесть месяцев
В программу Киевских командных курсов входили: русский язык, арифметика, природоведение, история, география, геометрия, пехотные уставы, фортификация, пулеметное дело, тактика, топография, основы артиллерии, военная администрация. После обеда — практика.
