Филипп Ванденберг - Свиток фараона
Встреча с сумасбродным бароном ознаменовала крутой поворот в их жизни. Омар, Халима и Нагиб были обречены на жизнь, полную лишений, но в мгновение ока стали принадлежать к высшему свету Берлина. Одно лишь упоминание о том, что они — друзья барона Ностиц-Валльница, открывало перед ними все двери. Барон предоставил в их распоряжение просторную, элегантно обставленную квартиру в доходном доме между рейхсбанком и драматическим театром. В этом районе не шатались безработные и не было бесконечных очередей за бесплатным супом. Дважды в день Нагиб давал своим друзьям уроки немецкого, остальное время они проводили в личном архиве барона.
Проработка и изучение всего материала заняли три недели. Перед ними открылась невообразимая картина. Эта информация повергла их почти в эйфорию. Нагиб и Омар добровольно проводили в архиве ночи напролет, делая записи, развивая теории и отказываясь от них. При этом они нашли подтверждение своим подозрениям: у леди Доусон в руках были все нити британской тайной службы, их команда оказалась ближе всех к раскрытию тайны Имхотепа, хотя иногда ее обгоняла группа Мустафы-ага Аята.
Египетские националисты (главную роль там играл Али ибн аль-Хусейн), казалось, окончательно рассорились и преследовали в этом деле лишь личную выгоду. Что до «Deuxieme Bureau», то действия французов были вполне понятны: они часто меняли место и объект исследований. Даже при поверхностном наблюдении за ними было очевидно, что их можно обвинить в наивности и некомпетентности, если бы не хитрый Туссен, которого подозревали в двойной игре и приписывали всяческие обходные маневры.
При этом тайная служба Германии наблюдала за всеми остальными так скрытно, что никто и не подозревал, что немцы прекрасно осведомлены об операции «Имхотеп». Только по одному этому факту можно было судить о масштабах проделанной ими работы. От глаз Фрайенфельса не могло укрыться, что барон фон Ностиц обзавелся собственной компетентной командой. Раньше шеф секретной службы Германии считал, что для фон Ностица все это лишь развлечение. Теперь же команда, используя всю информацию, которую Фрайенфельс передал другу, могла соперничать с самой секретной службой. Шеф тайной полиции даже опасался, что у него отберут хлеб.
Так дело дошло до беседы в баре гостиницы «Адлон», в ходе которой Ностиц и Фрайенфельс обменялись довольно резкими словами в адрес друг друга. Фон Ностиц напомнил Фрайенфельсу о сорока годах дружбы, а тот обозвал его бессовестным эгоистом. Фрайенфельс понимал, что дело принимало слишком серьезный оборот, чтобы давать шанс такому фантазеру, как барон. Хотя это и причинило бы фон Ностицу душевную боль.
Возмущенный барон позвал Омара и Нагиба к себе, объяснил им сложившуюся ситуацию и спросил, смогут ли они продолжить работу на него в дальнейшем. Барон готов был предоставить им всевозможную поддержку.
До этого момента ни англичане, ни французы, ни немцы, обладая большими человеческими ресурсами, не смогли достичь ощутимых результатов. Омар обратил на это внимание барона.
Казалось бессмысленным брать лопату и перерывать тонны песка в пустыне в поисках гробницы Имхотепа, если неизвестно место, где похоронен подобный богам.
Фон Ностиц будто наэлектризовался.
— Вы не верите, что он в Саккаре?
— Что значит «не верите», мы просто не знаем! — бросил Нагиб в ответ. — Ни в одном тексте, посвященном пирамиде, не сказано, что создатель пирамиды похоронен в том же месте, что и царь. Конечно, есть шанс, что Имхотеп все-таки в Саккаре, но Саккара — это город мертвых рядом с Мемфисом, а Мемфис — столица Старого Царства, но наверняка сказать нельзя.
— Звучит так, словно вы хотите пойти по другому следу!
— По крайней мере, по следу следа! — произнес Омар. — Я имею в виду, что мы должны продолжить в том месте, где искал тот, кто был ближе всего к тайне.
— О ком вы говорите, Омар?
— Я говорю о профессоре Хартфилде. Профессор обладал научным багажом и, кроме того, возможно, основным фрагментом плиты, который был ключом к дальнейшим поискам.
— Но Хартфилд мертв. Некие агенты убили его. Это же очевидно.
— Ничего не очевидно, — возразил Омар. — Ничего не очевидно, пока не найден труп Хартфилда!
Барон в запальчивости замахал руками.
— Вы же не думаете серьезно, что миссис Хартфилд убили, а профессора выкрали. И теперь он должен где-то тайно продолжать работу?
— Этого исключать нельзя… — задумчиво ответил Омар.
— А на чем основываются ваши предположения?
Омар пожал плечами и, набрав полные легкие воздуха, ударил себя ладонью в грудь.
— Может быть, это просто идея-фикс, но у меня есть странное чувство. Даже если Хартфилда уже больше нет в живых, мы должны выяснить, что с ним произошло.
Нагиб кивнул, а барон лишь покачал головой.
— Сколько времени прошло с того момента, как Хартфилд пропал? — наконец спросил фон Ностиц.
— Судя по вашим документам, примерно четыре года. Я нашел статью в «Таймс» от 4 сентября 1918 года. Жена Хартфилда Мэри была позже обнаружена мертвой в пяти километрах западнее Саккары. Следы профессора не обнаружены до сих пор.
— Пять километров от Саккары, вы говорите? Ради всего святого, что понадобилось миссис Хартфилд искать в Ливийской пустыне?
Омар горько усмехнулся.
— Если бы мы знали, то уже продвинулись бы вперед, но нам это неизвестно. Просматривая ваши документы, мы наткнулись на интересную подробность. Секретная служба Германии узнала, что у мертвой миссис Хартфилд было с собой письмо…
— Ах, прошу вас, давайте не будем об этих письмах! Мертвые обычно не носят с собой письма в карманах. Его наверняка кто-то подбросил, чтобы отвлечь внимание. Было бы намного интереснее узнать о причинах смерти. Как умерла миссис Хартфилд?
— Из документов это неясно. Известно лишь то, что на теле не было видно признаков насильственной смерти.
Барон, задумавшись, стал ходить взад и вперед. Неожиданно он спросил:
— А о чем говорилось в письме?
— Там упоминалась какая-то встреча в каирской гостинице «Савой». На этой встрече должна была состояться передача оттиска каменной плиты за сумму, от которой дух захватывает.
— Сколько?
— Десять тысяч британских фунтов!
— Десять тысяч британских фунтов? Это уйма денег.
— Это целое состояние. Только… Хартфилды были люди вовсе не бедные. Они не гнались за богатством. Доходные дома в Паддингтоне и Бейсуотере приносили больше, чем они могли потратить. Следовательно, можно предположить, что миссис Хартфилд не приняла это предложение.
Тем временем Нагиб порылся в бумагах и вытащил копию документа из досье секретной службы, которое имело отношение к таинственному письму.
— Вот, — произнес он и похлопал по листу, — 12 октября 1918 года в 11 часов должна была произойти передача. Но до этого, очевидно, так дело и не дошло.
Фон Ностиц задумчиво произнес:
— Давайте исходить из того, что вы правы и Хартфилд все еще жив. Откуда бы вы начали его поиски?
— Послушайте, — ответил, не колеблясь, Омар, — я бы не искал там, где до этого искали все, например, в Саккаре. Я бы для начала поискал его следы в Лондоне, где он жил. И не принимал бы во внимание доклады секретных служб. Если мы хотим добиться успеха, нам нужно идти своей дорогой.
Решительность, с которой Омар подходил к делу, нравилась барону. Уже на следующий день он раздобыл ему паспорт и визу, выдал значительную сумму на расходы и отправил в Англию. Халиме нравилась жизнь в Берлине, и она осталась, а Нагиб получил разрешение изучить архив Нового музея.
Ему выписали официальное разрешение для каталогизации египетских экспонатов, однако на самом деле Нагиба интересовали отчеты раскопок и корреспонденция немецких археологов, работавших в Египте.
Сначала чиновники министерства отказали в разрешении, но затем по просьбе барона оно было выдано лично министром. Причиной такой щепетильности стала афера, о которой писали в передовицах всех газет мира. Берлинский археолог десять лет назад противозаконно вывез из Египта бюст царицы Нефертити, сделанный из известняка. Когда дело получило огласку, разразился дипломатический скандал, и египтяне с тех пор тщетно пытались вернуть статую на родину.
Омар сел на рейсовый пароход до Дувра, оттуда взял билет на скоростной поезд до Лондона и прибыл точно в 18.10 на вокзал «Виктория». Он сел в черное такси и отправился в сторону Бейсуотер мимо Букингемского дворца и Марбл-Арч, по Парк-Лейн. Недалеко от станции Паддингтон, где поворачивает Харроу-роуд, Омар снял номер в «Мидленде» — отеле первой категории, если верить рекламным проспектам. Заполняя карточку постояльца, Омар поинтересовался, далеко ли до Глостер Террес.
Портье похвалил превосходный английский незнакомца, одернул накрахмаленную манжету и сказал Омару, что идти туда всего около пяти минут, но нужно повернуть три раза. Не съев ни крошки, Омар отправился в номер и вскоре уснул.
