Дмитрий Лехович - Генерал Деникин
Дивизии будут французские и греческие.
Я (генерал Щербачев) буду состоять по предложению союзников и генерала Бертело при последнем и буду участвовать в решении всех вопросов.
База союзников - Одесса; Севастополь будет занят также быстро.
Союзными войсками Юга России первое время будет командовать генерал д'Ансельм с главной квартирой в Одессе.
По прибытии союзных войск, кроме Одессы и Севастополя, которые будут, несомненно, заняты ко времени получения Вами этого письма, союзники займут быстро Киев и Харьков с Криворожским и Донецким бассейнами, Дон и Кубань, чтобы дать возможность Добровольческой и Донской армиям прочнее организоваться и быть свободными для более широких активных операций.
В Одессу, как в главную базу союзников, прибудет огромное количество всякого рода военных средств, оружия, боевых огнестрельных запасов, танков, одежды, железнодорожных и дорожных средств, аэронавтики, продовольствия и проч.
Богатые запасы бывшего Румынского фронта, Бессарабии и Малороссии, равно как и таковые Дона, можно отныне считать в полном нашем распоряжении…»
«Это письмо, - вспоминал генерал Деникин, - своей определенностью выводило нас, наконец, из области предположений. Широкая и конкретная постановка вопроса открывала перед нами новые, необычайно благоприятные перспективы, ставила новые задачи в борьбе с большевиками».
10 ноября (ст. ст.) в новороссийский порт вошла союзная эскадра: два миноносца и два крейсера, «Эрнест Ренан» и «Ливерпуль». «Новороссийск, а затем Екатеринодар, - писал Антон Иванович, - встречали союзников необыкновенно радушно, со всем пылом открытой русской души, со всей страстностью истомленного ожиданием, сомнениями и надеждами сердца. Толпы народа запрудили улицы Екатеринодара, и их шумное ликование не могло не увлечь своей непосредственностью и искренностью западных гостей».
Генерал Деникин от души желал счастья Франции и Англии, говорил, что Россия, не эта лоскутная, беспомощная, а новая, сильная, единая Россия никогда не забудет бескорыстной дружеской помощи.
В ответной речи представитель Великобритании генерал Пуль вспоминал первые годы мировой войны: «Мы не забыли и никогда не забудем, как вы героическими усилиями спасли нас в 1914 году, когда положение было критическим. Мы никогда не забудем, что вы, будучи поставлены в крайне тяжелое положение, не соединились, однако, с немцами. Рискуя всем, остались до конца верными своим союзникам».
Блистая красноречием и знанием русского языка, представитель Франции и будущий депутат французского парламента Эрлиш говорил о башнях Кремля, о красном флаге, забрызганном кровью невинных жертв, и о том, что этот флаг скоро будет заменен «славным трехцветным знаменем великой, единой, неделимой России». От имени Франции он обещал помощь.
Генералу Деникину не могло прийти в голову, что внутренние противоречия и разногласия в правительствах Франции и Англии сведут на нет эти торжественные обещания, что в ближайшие месяцы во взаимоотношениях Юга России с союзниками радость сменится недоумением и перейдет затем в явное раздражение.
По инициативе союзных дипломатических представителей в Румынии (посланников Франции, Великобритании, Соединенных Штатов и Италии) в ноябре 1918 года было созвано в Яссах совещание представителей антибольшевистских группировок и партий.
К тому времени Киев оказался центром, который, по выражению Деникина, впитал в себя летом и осенью 1918 года «всю соль российской буржуазии и интеллигенции». Туда перебрались из Москвы все подпольные «союзы» и «центры». Германские оккупационные власти, не вмешиваясь, внимательно следили за их деятельностью. Перекочевали в Киев деятели Национального центра, Союза возрождения, включавшего умеренных социалистов. Образовалась там новая организация, получившая название Совета государственного объединения. В нее вошли консервативно-монархические элементы из бывшей петроградской бюрократии, представители землевладельцев и крупной буржуазии. Временно оказался в Совете и профессор П. Н. Милюков, на которого многие из его новых коллег смотрели с недоверием из-за «кадетского» прошлого и думских речей конца 1916 года.
Через свои разведывательные отделения союзники были до известной степени в курсе настроений русских политических группировок, обосновавшихся в Киеве. Тем не менее, они решили выслушать их на совещании в Яссах. Союзные дипломаты пригласили на совещание наиболее видных русских политических деятелей из Киева, а также просили генерала Деникина послать в Яссы представителя от Добровольческой армии.
Как и следовало ожидать, сразу же возникли разногласия по вопросу о форме правления. Монархисты настаивали на военной диктатуре и выдвигали великого князя Николая Николаевича на роль диктатора. Бывший Верховный Главнокомандующий царскими армиями находился тогда в имении своего брата «Дюльбер» в Крыму, вел замкнутый образ жизни, стоял совершенно в стороне от политики, держался с большим достоинством, с немцами, занявшими Крым, не желал иметь ничего общего.
Центр, с Милюковым и Федоровым, тоже стоял за диктатуру, но их кандидатом был генерал Деникин. А левые группы, не возражая против Деникина, агитировали за Директорию из трех лиц, куда кроме Деникина вошли бы два видных представителя политических партий.
После долгих пререканий большинство голосов высказалось за диктатуру генерала Деникина. Однако чтобы не вносить разногласий в протокол заседания, по совету британского военного агента (генерала Балларда) было решено оставить этот вопрос открытым и перейти к обсуждению главного предмета - помощи союзников.
По этому вопросу было больше единодушия. На совещании подписан меморандум, призывающий сохранить единство России в границах 1914 года (исключив Польшу), оказав немедленную помощь Добровольческой армии генерала Деникина, заменить без промедления немецкие и австрийские гарнизоны вооруженными силами союзников, подчиненными русскому командованию.
Совещание в Яссах не принесло результатов и не оправдало надежд его участников. Русские представители выделили из числа собравшихся делегатов группу в шесть человек. Эта группа, включавшая П. Н. Милюкова, отправилась в Париж. «Но Клемансо, - писал Милюков, - прежде всего не только отказался беседовать с русской делегацией, но и выслал ее из Парижа под предлогом «германофильства» одного из ее членов…» Этим неугодным был сам Милюков.
Интервенция союзников летом 1918 года, с одной стороны, официально оправдывалась необходимостью борьбы с большевиками, посмевшими конфисковать иностранное имущество в России, аннулировать все русские долги союзникам, опубликовать их секретные договоры с царским правительством и угрожать мировой революцией, которая в тех условиях была вполне реальной. Но, с другой стороны, нельзя было сбрасывать со счетов усталость от четырех лет войны, да и как поведут себя войска на новом фронте чужой и непонятной для них гражданской распри.
Что можно было ожидать при таких колебаниях? В лучшем случае напрашивалось половинчатое решение: снабжение Добровольческой армии без фактической интервенции вооруженной силой.
Сообщение Юга России с европейскими центрами было плохо налажено, а потому неудивительно, что политические сдвиги в лагере союзников были неизвестны Деникину. Он с нетерпением ожидал так определенно обещанной помощи и не мог понять причину ее задержки.
28 ноября отряд петлюровцев без боя занял Одессу, которую французский генерал Бертело наметил главной базой союзных войск на Юге России.
Спасая свою жизнь, в Одессу хлынул из Киева поток буржуазии и интеллигенции. И все они, богатые и бедные, вскоре с ужасом обнаружили, что надежда укрыться за спиной союзников оказалась пустым мечтанием. Город охватила паника.
Только часть Одессы, под прикрытием случайно оказавшегося в городе польского отряда, была объявлена «нейтральной зоной». Там был лихорадочно сформирован отряд местных добровольцев. Командование принял генерал А. Н. Гришин-Алмазов, бывший военный министр Сибирского правительства. В октябре 1918 года он пробрался из Сибири в Екатеринодар. Антон Иванович, ничего не знавший о Гришине, встретил его весьма сдержанно. Но доклад Гришина о положении в Сибири произвел на Деникина благоприятное впечатление, и он решил командировать его в Румынию с информацией о военной и политической обстановке в Омске. Возвращаясь, Гришин-Алмазов очутился в Одессе. Крутыми мерами ему удалось в несколько дней прибрать к рукам отряд и привести его в порядок.
4 декабря население Одессы, потерявшее к тому времени всякое доверие к обещаниям французов, с изумлением увидело, что с моря к городу подошли транспорты французской десантной части, состоявшей из бригады пехоты с артиллерией и конного полка. Бывший во главе десанта генерал Бориус потребовал, чтобы петлюровцы покинули город. Получив отказ, он с удовлетворением принял предложение Гришина-Алмазова изгнать их из Одессы силами добровольческого отряда. Инициатива Гришина увенчалась успехом. Через сутки город был занят местными добровольцами, а петлюровцы, отойдя на некоторое расстояние к северу, расположились полукольцом вокруг Одессы.
