Дочь палача и король нищих - Пётч Оливер

Вкус был восхитительный.

Размалывая зубами сладкую мякоть, палач размышлял, как ему теперь быть. Снаружи, должно быть, стояла ночь. Он мог бы подняться по лестнице, выйти за дверь и раствориться во мраке. Хотя трудно было сказать, как далеко он сможет уйти. Если Доротея не ошиблась и Куизля действительно подозревали еще и во втором убийстве, его, вероятно, разыскивал каждый стражник. Ворота наверняка усиленно охраняли. Быть может, удастся сбежать по реке: летом течение было не таким сильным, как в весенние месяцы. А может, он перелезет через стену… Но бежать сразу палач все же не мог.

Из-за Магдалены.

Где она пряталась? Что, если его дочь оказалась в руках этого полоумного и теперь он пытал ее, потому что главный противник от него сбежал? Куизль не сможет покинуть город, пока не удостоверится, что Магдалена в безопасности.

Палач почувствовал, как на штаны закапал теплый сок. Сам того не замечая, он раздавил яблоко в ладони.

С первого этажа вдруг послышался шум. Кто-то громко постучал в дверь, и через пару секунд раздался голос Доротеи:

– Иду-иду, господа! Потерпите же немного! Мои девочки ждут не дождутся, чтобы с вами порезвиться! Никуда они не сбегут!

Куизль вздрогнул. Советники! Он и думать про них забыл… Со скрипом отворилась входная дверь, и до палача донесся громкий смех и гул голосов. Сводня не соврала: за дорогим развлечением, похоже, и вправду явилось полсовета.

– Милости просим, господа! – гремел голос Толстухи Теи. – У меня для каждого кое-что припасено. Эй, куда вниз-то, наверх поднимайтесь!

Палач инстинктивно отпрянул, заслышав шаги на лестнице. Но они вскоре затихли и смолкли где-то наверху. Кто-то, видимо, просто ошибся направлением.

Чуть погодя сверху захихикали и завизжали: девушки встретили гостей, где-то разбился графин. Судя по хлопанью дверей, мужчины разошлись с любовницами по комнатам. Куизль собрался было спрятаться обратно за бочку, как в дверь снова постучали. Кто-то, наверное, опоздал и теперь просился внутрь.

– Секундочку, уж иду!

Доротея открыла дверь, чтобы впустить запоздалого гостя.

– О, какая честь! – промурлыкала она. – Давненько вы к нам не заглядывали!

– Много дел было в последнее время, – проворчал мужчина. – Надеюсь, о плетках не забыла?

– Конечно, нет, дурачок. Только в этот раз не хлещи так сильно, слышишь? Иначе я с тебя на гульден больше возьму. Девочки жалуются.

Мужчина тихо засмеялся, затем послышался звон монет.

– Тогда я тебе сразу два отдам, – прошептал гость. – Потому что сегодня будет больно, поверь мне. У меня внутри все кипит от злости, и одной девочки мне не хватит. Давай, веди уже наверх.

Во время всего разговора палач сидел на полу и не мог пошевелиться. И опомнился, только когда шаги незнакомца затихли наверху.

Куизль знал этот голос. Знал даже лучше собственного: в последние дни и ночи тот слишком часто преследовал его в кошмарах.

Это был голос третьего дознавателя.

С наступлением темноты Симон с Магдаленой на цыпочках двинулись прочь из подземного зала. Нищие до последней капли опустошили бочонок с коньяком и теперь беспробудно спали. Только время от времени кто-то ворчливо переворачивался на другой бок или бормотал что-нибудь неразборчивое. Симон пробирался по обглоданным костям, глиняным осколкам и лужам рвотных масс, стараясь при этом не задеть ногой никого из нищих. Натан сидел в углу, привалившись спиной к стене, и прижимал к груди кружку. В первую секунду лекарю показалось, что король нищих еще не уснул. Но тот протяжно захрапел, завалился на бок и больше не шевелился.

– Быстрее! – прошептала Магдалена. – Уходим отсюда. Кто знает, когда они проснутся.

Симон сжал ее руку.

– Погоди секунду.

Он прошмыгнул в отгороженную занавесом нишу, в последние дни служившую им приемной, и принялся складывать свои медицинские инструменты. Магдалена все это время беспокойно следила за Натаном: он вздрагивал во сне и временами облизывал губы. Ладонь его заскользила по полу, словно бы нищий шарил в поисках выскользнувшей только что кружки.

– Давай уже! – шепнула Магдалена. – Он вроде в себя приходит!

– Все, иду.

Симон торопливо хватал книги и запихивал их в мешок. Когда он взялся за тяжеленный том Диоскорида, тот выскользнул из потных ладоней и с грохотом упал на пол.

– Черт!

Лекарь пригнулся и покосился на Натана, который сонно приоткрыл один глаз. Он, казалось, так и не проснулся, но чувство у Симона было такое, словно глаз смотрел на него с упреком. В следующее мгновение Магдалена подскочила к Натану и осторожно вложила ему в руки кружку. Нищий что-то забормотал и, словно куклу, прижал кружку к груди. Потом перевернулся на другой бок, и через некоторое время послышался его спокойный и размеренный храп.

– Чертовы книги! – прошипела Магдалена. – Сожгу я их когда-нибудь… Давай, пошевеливайся!

Симон взвалил тяжелый мешок на правое плечо и поплелся к проходу, где его нетерпеливо поджидала Магдалена. Молодые люди двинулись по узкому коридору и добрались до лестницы, что вела на поверхность, на задний двор. Не успели они взбежать по скользким, замшелым ступеням, как за спиной у них вдруг послышался крик: похоже, Натан все-таки проснулся и бросился за ними.

– Эй, постойте! Вы куда это собрались?

Симон с Магдаленой молча перебирали ногами по ступеням. Осознав, что они решили сбежать, Натан вдруг пустился бегом.

– Черт, что это значит? – кричал он. – Вот так вы с друзьями прощаетесь?

Несмотря на опьянение, бежал нищий на удивление проворно. Он в одно мгновение оказался у лестницы, взлетел по ступеням и схватил Магдалену за подол платья. Девушка инстинктивно ударила назад левой ногой и попала Натану точно в лицо. Раздался громкий треск, за ним последовал крик. Судя по всему, девушка выбила преследователю несколько золотых зубов.

– Проклятая палачка! – заревел нищий, и голос его звучал теперь как-то гнусаво. – Ты мне заплатишь! Мои зубки, хорошие мои зубки!

Его ругань перешла в завывания, и он принялся собирать по степеням свою бесценную челюсть. Симон с Магдаленой воспользовались коротким замешательством, чтобы сдвинуть с прохода старую повозку.

– Мне жаль! – неуверенно прокричала вниз Магдалена. – Но они все равно кривые были. Симон тебе скоро новые поставит, обещаю!

Снаружи уже стояла ночь, небо затянули облака и спрятали звезды. Симон с Магдаленой выбрались на поверхность, перескочили зловонную кучу нечистот и побежали через двор к тесному лазу.

И вскоре растворились во тьме переулков.

Куизль все стоял, словно окаменев, посреди подвала.

Он ни секунды не сомневался: враг его прямо над ним! Третий дознаватель скрылся где-то в верхних покоях и развлекался теперь со шлюхами.

«У меня внутри все кипит от злости, и одной девочки мне не хватит…»

Этот голос Куизль уже никогда не забудет.

Что ему теперь делать? Противник ведь не один наверху. Напротив, кроме него там половина совета, несколько солдат из соседней башни и толпа визгливых проституток. Если подняться туда сейчас, его, Якоба, наверняка схватят.

Палач закрыл глаза, и ему представилось его будущее. Стражники вернут его, закованного в цепи, обратно в камеру. Тьмы, пыток и казни избежать уже не получится. На дыбе он, возможно, расскажет даже, кто помог ему сбежать. Проворачивая в очередной раз колесо или раздирая кожу клещами, Тойбер будет приближать и собственную гибель.

«И моя дочь останется беззащитной перед этим безумцем…»

Куизль понимал, что не может так рисковать. Но и оставаться здесь, пока сам дьявол в двух этажах над ним хлестал плетьми проституток, он тоже не мог. Один лишь его голос сводил палача с ума.

Значит, нужно уходить, и как можно скорее. Вот только куда? Якоб ничего не сумел придумать, кроме как отправиться домой к Тойберу. В Регенсбурге Филипп был единственным, кому он доверял. Быть может, Тойбер приютит его до того времени, пока Куизль не убедится, что Магдалена в безопасности.