Жильбер Синуэ - Сапфировая скрижаль
— Если в намерения Баруэля входило нас уморить, — вздохнул раввин, тяжело опускаясь на землю под оливой, — то ему это почти удалось.
— Не волнуйтесь, — пропыхтел шейх, — вы отойдете в мир иной не один. Я составлю вам компанию.
— Какой нынче день?
— Пятница, — ответил Варгас.
— Нет! Не говорите ничего, ребе! Из-за вас мы потеряли уйму драгоценного времени! С самого нашего отъезда из Гранады каждую пятницу, на закате, будь то дождь или ветер, вы заставляли нас останавливаться и торчать на месте до следующего вечера. Поверьте, если вы пропустите один шаббат, то я уверен — с учетом обстоятельств, — что Создатель на вас не обидится ни в этом мире, ни в мире ином.
— Дорогой мой, запомните раз и навсегда, что только смертельно опасная ситуация может послужить причиной для несоблюдения шаббата. Но что куда хуже и серьезней — настало время молитвы, а я полностью лишился сил. Стыдно сказать, но я совершенно не способен выполнить мой долг перед Всесильным.
— И Шайтан пернул… — расхохотался Сарраг. У его компаньонов отвисла челюсть.
— Что вы только что сказали? — переспросил монах.
— И Шайтан пернул, — невозмутимо повторил шейх. — Мухаммед, когда говорил об упрямом нежелании дьявола подчиниться воле Аллаха, обычно отпускал такой комментарий: «Когда вас призывают к молитве, Шайтан поворачивается спиной и пускает ветры, чтобы не слышать этого призыва». — И подытожил: — Поэтому я и сказал: и Шайтан пернул…
Мануэла с Варгасом не выдержали и разразились хохотом к вящему удовольствию шейха.
— Все это весьма поучительно, — произнес Самуэль Эзра, — но должен заметить, что, хоть мы и у ворот Бургоса, сие не означает, что четвертый треугольник у нас в руках.
— Вы настолько не доверяете тем сведениям, что я расшифровал?
— Вы имеете в виду мосты?
— Конечно. Уверен, мы найдем их на реке Арлансон. И ад, и рай.
— А вы никогда не задумывались, почему Баруэль выбрал этот тайник, а не другой? — поинтересовалась Мануэла.
— Какая разница, — отмахнулся Сарраг. — Там или тут…
— Вы меня поражаете! Разве не вы всегда утверждали, что Абен Баруэль не оставил места для импровизации? Остановите меня, если я ошибаюсь. Первый треугольник находился на вершине башни. Кровавой башни. Символа тамплиеров, жестокости и нетерпимости. Второй находился в гроте Мальтравьесо. И вы сами, шейх ибн Сарраг, объяснили нам, сколько в этом скрытых смыслов, не говоря уже о пещере, которую каждый носит в себе. Третий треугольник мы нашли под саркофагом епископа в Саламанке. Разве не противоборство учености и знаний с мракобесием хотел вам показать ваш друг?
Троица вынуждена была признать, что в ее рассуждениях есть смысл. С тех пор, как они получили подтверждение искренности Мануэлы, их настороженность по отношению к ней заметно уменьшилась. Отныне они считали само собой разумеющимся, что она активно участвует в их разговорах.
— Раз вы такая умная, может, вы знаете, что нас ждет? — улыбнулся Варгас.
— Думаю, да. Если этот треугольник действительно там, где вы думаете, то и в этот раз послание совершенно ясное. Что такое мост, как не сооружение, позволяющее перейти с одного берега реки на другой? И, по экстраполяции, из одного умственного или философского состояния в другое? Помнится, мне как-то довелось прочесть, что зачастую путь к Богу обозначается именно этим символом. Автор отождествлял мост с радугой, которая есть не что иное, как мостик, переброшенный Зевсом между двумя мирами.
— А ведь сеньора права! — воскликнул Сарраг. Он хлопнул себя по лбу: — Как я об этом не подумал?! Вспомните текст: На берегу, что между двумя колючками саадана — Джанной и Адом… Я ведь вам называл хадис, где говорится о мосте Сират, по которому можно попасть в рай, пройдя над адом. Там еще сказано, что мост этот тоньше конского волоса и острее лезвия меча. — Он процитировал: — «Лишь избранные пройдут по нему, а проклятые низринутся либо зацепятся за крючки саадана, прежде чем доберутся до рая, и рухнут в ад». Мухаммед уточняет, что некоторые пройдут мост за сто лет, другие — за тысячу, в зависимости от степени праведности, и говорит: «Никто из тех кто узрел Всевышнего, не рискует пасть в геенну». По моему мнению, все это подтверждает высказанную сеньорой Виверо гипотезу.
— Пожалуй, — согласился Эзра. — Но, помимо философского аспекта, не забывайте, что нам еще предстоит разобраться с последней фразой Чертога: Он у подножия янтарных слез, выше господина, жены его и сына. Так что на данный момент приходится признать, что ни один из нас и понятия не имеет, что значит та фраза, и через Арлансон наверняка перекинуто куда больше мостов, чем два.
— Вполне вероятно, все прояснится, как только мы приедем в Бургос. Помните, как было с Гольфинами и Божьим судом? — И шейх поспешил добавить: — Иншалла.
— Иншалла, как вы говорите, — рассеянно произнес Варгас. — Остается надеяться, что, когда придет пора пройти по мосту, все мы узрим Всевышнего…
ТоледоКоролева схватила лежавший на столике веер и, не раскрывая его, крепко сжала в кулаке. Сведения, полученные от Великого Инквизитора, отнюдь не успокоили ее нервозности.
— В конечном итоге, — ядовито заговорила она, — я начинаю сомневаться, существует ли этот заговор где-нибудь еще, кроме вашего воображения. Возможность, которую, напоминаю вам, предвидел наш друг фра Эрнандо Талавера. Вот уже много дней ничего не происходит. Донья Виверо по-прежнему не предоставила нам никаких доказательств, ни малейшего намека, подтверждающего ваши опасения.
Торквемада скрипнул зубами. Никак нельзя сообщать ей полученные несколько дней назад сведения. Скрижаль! Эти люди ищут какую-то табличку! Это почти смехотворно. Если королева узнает, то немедленно положит конец всей операции со всеми вытекающими отсюда последствиями. Влияние Инквизиции, его собственное влияние в королевстве окажутся под угрозой. Не говоря уже обо всех преимуществах, которые извлекут из его опалы субъекты вроде Талаверы. Если скрижаль существует, там наверняка содержится чрезвычайно важный текст. Он вспомнил слова доньи Виверо, переданные ему Мендосой: «Можно сделать вывод, что ее содержимое имеет неимоверную ценность». Она совершенно права. Отныне жизненно важно выиграть время.
Предельно спокойным тоном Торквемада объяснил:
— Ваше Величество, видимость обманчива. Наоборот, все указывает на то, что эти люди следуют по совершенно определенному маршруту. Уэльва, монастырь Ла-Рабида, Херес-де-лос-Кабальерос, Касерес, Саламанка, и, по последним данным, сейчас они на пути либо в Вальядолид, либо в Бургос.
Королева невозмутимо открыла веер.
— Если я правильно поняла, эти люди решили посмотреть Испанию. Сегодня Вальядолид, завтра — Мадрид, а послезавтра еще что-нибудь. К чему все эти переезды, по-вашему? Какой в них скрытый смысл?
Торквемада погладил висящий на груди крест.
— Мне казалось, я объяснял Вашему Величеству, что все это дело базируется на зашифрованном плане. Нам известно лишь, что этот план состоит из Чертогов, или загадок, если угодно, и каждая загадка соответствует определенному месту.
— Вы мне не ответили. По какой причине автор заставляет их ездить из города в город?
— Этого мы пока не знаем. Но я могу вам сообщить, что мы близки к развязке.
Королева закрыла веер и сжала в пальцах.
— Откуда такая уверенность?
— Нам известно, что загадок всего восемь. Если отбросить ту, что они разгадали сейчас, будь то Вальядолид или Бургос, то остается всего три.
— Вы уверены, что в криптограмме нет никакой ловушки?
— Ловушки, Ваше Величество? — нахмурился Торквемада.
— Девятый город, тупик, другая страна, откуда я знаю! — Она слегка повысила тон. Признак едва сдерживаемого раздражения.
— Не думаю. План слишком хитроумный, чтобы закончиться тупиком. Что до возможности наличия города за пределами наших границ, то мне она кажется маловероятной.
Королева похлопала по ладони сложенным веером.
— Есть новости от доньи Виверо? Инквизитор, прежде чем ответить, прочистил горло.
— С нею все в порядке.
— И это все?
— Прошу прощения, Ваше Величество? — захлопал глазами Торквемада.
— Вот уже несколько недель она в опасном путешествии, при мерзких обстоятельствах, в жутких для женщины условиях. Почему? Потому что она пожелала исполнить мою просьбу во имя нашей дружбы, во имя Испании. Она пожертвовала собой, а вы ничего не можете мне сказать, кроме как «с ней все в порядке».
Глаза Великого Инквизитора стали черней черноты. Настала пора восстановить соотношение сил. Смиренное и доброжелательное поведение Торквемады сменилось ледяной холодностью, граничащей с оскорблением.
— Ваше Величество, — зазвенел его голос, — вы — Королева, я — Церковь. Вы представляете власть временную, я представляю Бога. Ваши заботы — мирские, мои же — духовные. Что такое жертва Мануэлы Виверо по сравнению со страстями Господа нашего? Что такое несколько дней, проведенных в неудобствах, по сравнению с кровью, пролитой братьями нашими, защитниками веры, павшими у стен Иерусалима?
