Майкл Кокс - Смысл ночи
23 Materfamilias[166]
Через полчаса, в три без малого, я явился в пасторат, согласно договоренности, и доктор Даунт принял меня в своем кабинете. Мы приятно провели час-полтора, рассматривая обширное собрание библейских и теологических текстов. Я не особо сведущ в данной области, а посему предоставил преподобному выбирать самые редкие или ценные тома и разглагольствовать о них, а сам изредка вставлял замечания, где мог. Потом внимание мое привлекло первое издание беньяновского «Пути паломника» (Пондер, 1678).
— О, Беньян! — воскликнул я, хватая том. — В детстве я часто его читал!
— Вот как? — промолвил доктор Даунт с видимым одобрением. — Честь и хвала вашему юному вкусу, мистер Глэпторн. А вот мне так и не удалось привить моему сыну любовь к этой замечательной книге, хотя я часто читал ему вслух «Путь паломника», когда он был маленьким. Боюсь, он не находил прелести в сей аллегории. — Он вздохнул. — Но мой мальчик обладал богатым воображением — полагаю, у него и поныне богатое воображение, хотя сейчас оно стало, так сказать, профессиональным свойством.
— Кажется, мисс Картерет упоминала мне, что ваш сын родился на севере страны.
Доктору Даунту явно хотелось поговорить, а я горел желанием послушать.
— Да, верно. Я возглавлял приход в Ланкашире в пору своего супружества — я имею в виду первого супружества. К прискорбию, моя дорогая жена — первая жена, как вы понимаете, — покинула нас вскоре после рождения Феба.
Преподобный опять вздохнул и отвернулся. Я заметил, что он бросил взгляд на маленький масляный портрет, висевший в нише между книжными полками. На нем была изображена тонкая, хрупкая женщина в розовато-лиловом платье и изящном капоре, с затуманенными голубыми глазами и воздушными локонами, падающими на плечи. Представлялось очевидным, что любовь к первой жене не угасла в сердце доктора Даунта. Прочистив горло и пригладив бороду, он собрался снова заговорить, но тут дверь отворилась, и в кабинет вплыла статная дама в шуршащих черных шелках.
— О, прошу прощения, Ахилл. Я не знала, что у тебя гость.
— Дорогая, — пролепетал доктор Даунт с видом человека, застигнутого на месте преступления, — позволь отрекомендовать тебе мистера Эдварда Глэпторна.
Дама устремила на меня надменный взор и протянула руку. Думаю, она ожидала, что я раболепно приложусь к ней, точно к королевской длани, но я лишь легко прикоснулся к кончикам пальцев и коротко поклонился.
— Рад познакомиться с вами, миссис Даунт, — сказал я и отступил на несколько шагов.
Спору нет, она была чертовски хороша собой. Такая привлекательная наружность вкупе с энергичным, предприимчивым нравом объясняла, почему доктор Даунт, сокрушенный горем о первой жене и заживо погребенный в Миллхеде, если не с готовностью, то, по крайней мере, без особого сопротивления поддался чарам этой женщины. Она принесла жизнь и надежду в мрачный, безотрадный дом, и преподобный, надо полагать, был рад этому. Но он никогда не любил ее, это представлялось очевидным.
— Мистер Глэпторн, — робко подал голос пастор, — гостит во вдовьем особняке.
— Неужели? — ледяным тоном промолвила дама. — Вы друг Картеретов, мистер Глэпторн?
— Я приехал из Лондона к мистеру Картерету по делу, — пояснил я, не собираясь входить в подробности касательно своего визита.
Миссис Даунт села рядом с мужем, покровительственно накрыв ладонью его руку, и мы заговорили о недавних трагических событиях и о том, сколь жестоко потрясла мирных обитателей Эвенвуда гибель соседа, пользовавшегося всеобщей приязнью.
— Мистер Пол Картерет доводился мне троюродным братом, — нараспев произнесла миссис Даунт, — а потому, натурально, это чудовищное злодеяние стало для меня особенно тяжелым ударом.
— Но вероятно, не столь тяжелым, как для его дочери, — вставил я.
Она метнула на меня взгляд, призванный, безусловно, осадить мою наглость.
— Разумеется, надобно полагать, что мисс Эмили Картерет глубоко переживает по поводу смерти своего отца, тем паче при столь ужасных обстоятельствах. Вы знакомы с мисс Картерет?
— Мы только вчера познакомились.
Она улыбнулась и кивнула с самым понимающим видом.
— Вы работаете по какой-нибудь профессии, мистер Глэпторн?
— Я вольный ученый.
— Вольный ученый? Как интересно. И дело связано с вашей научной деятельностью?
— Прошу прощения?
— Минуту назад вы сказали, что приехали к мистеру Картерету по делу.
— В известном смысле.
— В известном смысле. Понимаю.
Тут в разговор вмешался доктор Даунт, явно испытывавший неловкость.
— Мистер Глэпторн имел любезность похвалить мой библиографический труд, дорогая. Нам, бедным ученым, всегда приятно услышать одобрительный отзыв из уст знатока.
Он посмотрел на меня, словно ожидая какой-нибудь уместной реплики, но прежде чем я успел открыть рот, миссис Даунт снова заговорила.
— Каталог, составленный моим мужем, удостоился лестных отзывов от многих известнейших ученых, — заявила она, несомненно, давая понять, что мои похвалы ничего не стоят рядом с ними. — А сами вы публиковали какие-нибудь работы библиографического характера, мистер Глэпторн?
Разумеется, мне пришлось ответить отрицательно.
— Сын моего мужа тоже публикуется, — продолжала миссис Даунт. — Он довольно известный поэт, как вы, возможно, знаете. У него еще в детстве обнаружился незаурядный дар литературного слова, правда, Ахилл?
Пастор беспомощно улыбнулся.
— Само собой, лорд Тансор, который Фебу как второй отец, мгновенно разглядел в нем талант. Ахилл, я уверена, мистеру Глэпторну будет интересно увидеть новую книгу Феба. Она получила самые благоприятные рецензии, знаете ли, — сказала миссис Даунт, провожая взглядом мужа, направившегося к письменному столу, чтобы взять последнее произведение, вышедшее из-под пера Ф. Рейнсфорда Даунта, — поэму под названием «Пенелопа. Трагедия в стихах».
Я послушно пролистал том, изредка задерживаясь на какой-нибудь странице, чтобы прочитать строку-другую, и кивая с видом знатока, восхищенного поэтическими красотами. Как и следовало ожидать, там было одно сумбурное, напыщенное рифмоплетство, обычное для Феба.
— Превосходно, — сказал я, — просто превосходно. Кажется, за вашим сыном числится несколько подобных книг?
— Совершенно верно, — подтвердила миссис Даунт. — И все они были чрезвычайно благосклонно приняты критикой. Ахилл, покажи мистеру Глэпторну тот номер «Нового ежемесячного…».
— Прошу вас, не утруждайте себя, доктор Даунт, — поспешно проговорил я. — Думаю, я читал статью, о которой идет речь. Но как все-таки здорово, когда в семье есть поэт! Конечно, слава бежит впереди него, и надо признаться, я надеялся познакомиться с вашим сыном, пока нахожусь в Нортгемптоншире.
— Боюсь, он сейчас в отлучке. Феб пользуется особым доверием моего знатного родственника, — важно сообщила миссис Даунт. — Его светлость немного недомогает в последнее время, и потому он попросил Феба съездить на одну деловую встречу вместо него.
— Ваш сын будет страшно потрясен новостью о нападении на мистера Картерета, — заметил я.
— О, просто раздавлен, — ответила миссис Даунт. — У него в высшей степени чувствительная и сострадательная натура. Вдобавок он с детства знал мистера Картерета и его дочь.
После минутного молчания я повернулся к пастору:
— Полагаю, доктор Даунт, ваш сын не пойдет по вашим стопам теперь, когда добился такого успеха в свете?
Признаю, это был зловредный вопрос, но он предназначался не преподобному, а его жене. И действительно, миссис Даунт тотчас ответила, не дав мужу и рта раскрыть.
— Наша судьба сложилась здесь чрезвычайно удачно. Мы небогаты, но живем под самым милостивым и щедрым покровительством.
— Вы имеете в виду Господа Бога?
— Я имею в виду, мистер Глэпторн, лорда Тансора, осыпавшего нас многими благодеяниями. Не будь у Феба иных перспектив, тогда, я уверена, он с успехом применил бы свои дарования в церкви. Но перед ним открываются хорошие, просто превосходные перспективы — и в литературе, и…
Тут она запнулась, а я выжидательно вскинул брови. Но прежде чем она успела продолжить, в дверь постучали, и вошла служанка с подносом.
Получив удобную возможность переменить тему, миссис Даунт принялась разливать чай и расспрашивать меня обо мне: живу ли я в Лондоне с самого рождения? Учился ли я в Кембридже, как ее пасынок? Впервые ли я в Эвенвуде? Давно ли я знал мистера Картерета? Являюсь ли я членом Роксбургского клуба, как ее муж, и водил ли знакомство с покойным мистером Диббином,[167] которого они часто имели честь принимать в Эвенвуде? Я отвечал на все вопросы вежливо, но по возможности коротко. Миссис Даунт конечно же заметила мою уклончивость и в качестве ответного хода забросала меня новыми вопросами. Последующие несколько минут мы продолжали нашу игру, а доктор Даунт сидел в молчании. Наконец она поинтересовалась, успел ли я осмотреть усадьбу. Я сказал, что ненадолго заглянул в часовню, дабы отдать последнюю дань уважения мистеру Картерету, но надеюсь в самом ближайшем будущем получить более полное представление о резиденции лорда Тансора.