Оливер Пёцш - Крепость королей. Расплата
Мельхиор склонил голову набок и с улыбкой взглянул на влюбленных, стоявших перед камином. Между ними грудились обломки разрушенного потолка, в воздухе клубилось облако пыли. Помолчав немного, менестрель едва заметно поклонился.
— Здравствуйте, милая Агнес, — сказал он спокойным учтивым тоном. — Не обращайте на нас внимания и продолжайте беседу. Она весьма содержательна.
Матис переводил взгляд с Мельхиора на Фридриха. Похоже, и он заметил их единодушие.
— Мельхиор, как… как это понимать? — пробормотал он, еще оглушенный взрывом. — Вы, наверное, попали в ловушку к людям графа? Вы… его пленник, ведь так?
Менестрель молчал. Лишь по легкому движению губ стало ясно, как позабавил его вопрос Матиса. У Агнес перехватило дыхание. За долю секунды Мельхиор из хорошего друга преобразился в жуткого незнакомца. Разве такое возможно? Ей вспомнились все приключения, которые они пережили вместе, все прекрасные и ужасные минуты. Мельхиор очень полюбился ей своим восторженным, чудным нравом, сражался за нее и спас жизнь в Санкт-Гоаре… Что же теперь?
В душе ее зародилось ужасное подозрение.
Этого не может быть. Неужели я так ошиблась?
Ей вспомнились незначительные мелочи, которые только теперь, в свете новых событий, обретали смысл. Интерес Мельхиора к кольцу и старинным преданиям, его обширные знания о Санкт-Гоаре и святом копье, намерение взять ее на состязание в Вартбург, необычное для менестреля воинское искусство… Она снова взглянула на Мельхиора; тот потупил взор и с сожалением развел руками. Подозрение переросло в уверенность.
До чего же мы были глупы! Ужасно глупы!
— Что ж, думаю, пора кое-что прояснить, — ответил наконец Мельхиор и смущенно прокашлялся. — Должно быть, возникли некоторые недоразумения относительно моего отношения к его сиятельству графу.
Губы Фридриха скривились в коварной улыбке.
— Вот мы и свиделись, Агнес, — прошипел граф. — И соперник мой тут же… Будет особенно приятно вспороть ему брюхо и выпустить кишки у тебя на глазах.
Заметив, с каким ужасом Агнес смотрела на менестреля, Фридрих вздохнул и повернулся к Мельхиору.
— Боюсь, моей дражайшей супруге пришлось пережить ужасное разочарование. При этом должен сказать, фон Таннинген, свою роль вы сыграли превосходно. Я и сам до последнего не понимал, для чего кайзер послал вас ко мне… Может, объяснитесь?
— Кайзер? Какую… какую роль? — Казалось, к Матису только сейчас вернулся дар речи; с его разбитого лица схлынула вся краска. — Не понимаю…
— Думаю, я тоже, — отозвалась Агнес и выпрямилась.
Она старалась скрыть испуг и разочарование и все-таки мелко дрожала. В подземелье за нее говорила другая, более сильная женщина. Но сейчас, в разрушенном зале, она снова чувствовала себя маленькой и ранимой. Тем более что лишь теперь поняла, как заблуждалась в течение целого года.
— Кайзер послал агента, чтобы тот разыскал меня и убил, — продолжала она дрожащим голосом. — И зовут этого агента Мельхиор фон Таннинген. Если это вообще его настоящее имя.
— Почему вы такого низкого обо мне мнения?
Мельхиор с сожалением покачал головой. У Агнес на мгновение возникло впечатление, что он говорил всерьез. Но потом снова осознала, каким он был хорошим актером.
Он играл с нами, как с куклами…
— Разумеется, Мельхиор фон Таннинген — мое настоящее имя, — сказал менестрель со вздохом. — И я действительно родом из франкского рыцарского дома. Граф может это подтвердить. Я действительно человек чести! Все это… весьма прискорбно.
У него за плечом по-прежнему висела новая лютня из полированного клена. Мельхиор снял ее, сыграл печальный аккорд и осторожно отставил в угол.
— И правда, весьма прискорбно, — повторил он.
Фридрих между тем не сводил глаз с Агнес; казалось, он даже не слушает менестреля.
— Как долго я ждал этого момента, — тихо проговорил граф, словно самому себе. — Я видел тебя в сновидениях, Агнес. Красивую, как кровавый закат. Как ты кричишь, извиваешься от боли… И вот ты действительно стоишь передо мной! — Он оскалился. — Последние часы в моем обществе станут для тебя поистине чудесными, даже незабываемыми.
Агнес сковал смертельный ужас. Фридрих и без того был довольно странным, а события последних месяцев, вероятно, проявили его истинную сущность. Однако лицо Агнес оставалось бесстрастным. Она хозяйка Трифельса и не выкажет слабости перед исполненным ненависти супругом. Ни за что, каких бы трудов это ни стоило.
— Последнее, что я сделаю в своей жизни, Фридрих, это прокляну твое имя, — ответила она наконец. — Ты убил моего отца! Гореть тебе за это в аду.
— Думаю, придется пока пренебречь вашими пожеланиями, — вмешался Мельхиор и хмуро взглянул на графа. — Кроме того, я и раньше считал, что эта дама вам не подходит, Шарфенек. Истинная Гогенштауфен, я вас умоляю! Вы просто не можете позволить себе этого.
Казалось, Фридрих сейчас возразит, но он лишь глубоко вдохнул.
— Я не собираюсь с вами спорить, Таннинген. Уговор остается прежним. Вам достается копье, а мне — моя супруга. Как я с ней потом поступлю, это уже мое дело.
Мельхиор улыбнулся, и было в его улыбке что-то печальное.
— Вы правы, граф. Это ваше дело. Таков был уговор.
— Я бы и раньше мог догадаться, что вы не менестрель, — заявил Матис, чья растерянность уступила место злобе. Он с ненавистью взглянул на Мельхиора. — Со шпагой вы управляетесь куда лучше, нежели с лютней.
Мельхиор насупился.
— Вы несправедливы ко мне, мастер Виленбах. Я может, и не настоящий менестрель, но играю вполне сносно. Да, до Вартбурга это вряд ли дотягивает. Но и это романтическое состязание я все равно выдумал.
— Что вы… — изумленно переспросил Матис.
— Ты так и не понял? — перебила его Агнес. — Все, что Мельхиор говорил нам до сих пор, было ложью! Торжество в Вартбурге, его любовь к старинным балладам и, главное, его симпатия ко мне…
Она расправила рваное платье, перешагнула несколько обвалившихся балок и встала прямо перед Мельхиором. Страх и отчаяние сменились невыразимой ненавистью. Ненавистью к предателю и к самой себе, потому что так долго позволяла себя обманывать.
— И вовсе не чернокожего дьявола отправили Габсбурги, чтобы разыскать и убить последнюю преемницу Гогенштауфенов, — прошипела Агнес. — А нашего милого, чудного Мельхиора! — Она с презрением показала на менестреля, а потом плюнула ему в лицо. — Еще в прошлом году он проник в Шарфенберг, чтобы все разузнать. И супруг мой, видимо, знал все с самого начала. Все равно Фридриху нужен был Трифельс, а не я.
— В оправдание вашего супруга должен сказать: он знал, что меня послал кайзер и что мне приказано представиться менестрелем. Но он понятия не имел, каково мое истинное задание, — Мельхиор со скорбной миной вытер слюну со щеки. — В общем-то, поначалу я и сам этого не знал. Ходили слухи, что где-то в окрестностях живет наследница Гогенштауфенов. Мне следовало их проверить и, если слухи подтвердятся, разыскать эту особу и устранить прежде, чем до нее доберутся французы. Признаю, я был близок к тому, чтобы сдаться. Сколько месяцев я провел в архивах, расспрашивал жителей и не смог ничего найти! — Он вздохнул и с грустью взглянул на Агнес. — Но в итоге вы сами подкинули мне решающую подсказку. Когда вы перед самым бегством посвятили меня в тайну, я наконец понял, что на верном пути. Однако я и предположить не мог, что в награду меня ждет настоящее святое копье, — губы его растянулись в усталой улыбке. — Я вот думаю, знает ли кайзер, что в Нюрнберге хранится подделка?.. Так или иначе, теперь он осыплет меня золотом, вес которого будет равен моему весу.
— Но… что же тогда черный демон, который подстерег нас в Санкт-Гоаре? — спросил Матис озадаченно. — Я думал, Габсбурги его послали, чтобы убить Агнес.
— Полагаю, это был французский агент, — отозвалась Агнес. — Он доставил бы меня королю Франции, причем живой. Так ведь, Мельхиор?
Тот отмахнулся.
— Вообще-то я давно не интересовался последними преемниками Гогенштауфенов. Более десяти лет назад уже предпринималась попытка разыскать их и устранить. Попытка, как вам известно, провалилась. Но в прошлом году об этом прознали французы, — он подмигнул Агнес. — Для французского короля вы стали бы превосходной партией, благородная графиня Шарфенек-Эрфенштайн. Особенно теперь, когда его супруга Клод скончалась. Король Франциск по-прежнему добивается императорской короны. Думаю, в ближайшее время его выпустят из плена, и с наследницей Гогенштауфенов его шансы заметно возросли бы… — Он снова вздохнул с сожалением. — Когда французы отправили сюда своего человека, разумеется, кайзер не мог сидеть сложа руки. Все-таки его трон оказался в опасности.
