Андрей Баранов - Павел и Авель
– Да, наш удел, удел монархов – не ожидать особой благодарности от подданных наших за тяжкий труд управлять ими. Однако же усердные подданные могут напротив рассчитывать на монаршию благодарность. Вот вы, Александр Борисович, уже и действительный тайный советник, и вице-канцлер, и имений у вас не счесть, и орден Андрея Первозваного вам жалован… Уж и не знаю что еще придумать, как вознаградить вас, – промолвил император в раздумье, глядя на Андреевскую звезду на камзоле Куракина.
– Всей душой, всей душой рад служить вашему величеству! – князь от избытка чувств вскочил на ноги.
– Я жалую вам с братом Алексеем Борисовичем еще и рыбные ловли и казенные учуги, в низовьях Волги, в вечное ваше владение! О сем издадут именной мой указ. Будете лишь платить ежегодно в казну тридцать тысяч рублей, да купечество астраханское не забудьте, а в остальном – владейте.
– Благодарствую, благодарствую… – князь даже попытался поцеловать руку государю, хоть и считался его старым другом, однако же Павел Петрович отстранил его мягким жестом.
– Ну полно, я знаю, Александр Борисович, что вы мой верный слуга и любите меня без памяти. Вернемся же к нашим героям… А это вы, граф!
При этих словах государя граф Г. вскочил и поклонился императору, с трудом удерживаясь дабы не бухнуться ему в ноги, как это делала дворня по отношению к нему самому.
– Много наслышан о ваших удивительных приключениях в Европах, говорят вы там устроили изрядный переполох! – тут государь неожиданно лукаво улыбнулся.
– Ради служения вашему величеству мы устроили бы и не такое, и черта из преисподней достали бы! – ответствовал граф без промедления, прямо и откровенно.
– Но поговаривают, что вы и вправду его достали… и даже что-то там разрушили, какой-то храм или башню…
– Для исполнения монаршией воли и служения Отечеству мы готовы были пойти на все! – пояснил граф.
– Я велю заменить слово «Отечество» на «Государство», дабы лживые идеи французских бунтарей и цареубийц не распространялись по нашей земле. А известно ли вам, – тут государь нахмурил брови, – что на этой башне, и на том всевидящем оке, которое разбилось по вашей вине, держался как говорят весь мировой порядок и свет? Как же мир будет управляться далее? – вопросил Павел Петрович гневно.
Тут на помощь графу неожиданно пришла Лиза. Мамзель Лесистратова решительно встала с места и голосом прилежной ученицы сказала:
– Ваше величество, с таким повелителем как вы мы выстроим новый мировой порядок, новый храм на российской земле… И Санкт-Петербург станет центром мира!
– Прекрасная идея, сударыня, и очень похожа на мою! – отозвался император, внимательно вглядываясь в лицо Лизоньки. – Как ваше имя?
– Девица Лесистратова, сир, и эта идея ваша!
– Ну в конце концов неважно чья мысль, ведь от этого она не становится хуже? Вы служите в канцелярии у князя Алексея Борисовича?
– Да, сир, – потупилась Лизонька.
– Хотите служить мне? Впрочем мы еще это обсудим. Пока что вы награждаетесь пятью тысячами рублев жалованья, и орденом святой великомученицы Екатерины!
Услышав о том, что ее вознаграждают орденом, каковой обычно предназначался для знатных дам и великих княгинь, Лесистратова вместо того чтобы присесть в реверансе как она изначально задумала, против своей воли пала на колени.
– Государь, вы так добры… и так щедры, что я…. буду вечно служить вам!
Собственноручно подняв Лизоньку с богато изукрашенного мраморного пола, то есть протянув ей руку, за которую она уцепилась как утопающий за соломинку дабы подняться, государь обратился к графу Г.
– Вас же жалую орденом святого Александра Невского, и пятнадцатью тысячами рублев награды!
– Государь, я не нуждаюсь в деньгах, единственная цель моя – служить вам беззаветно! – отвествовал граф.
– Ну полно, вон князь Александр Борисович в прошлом годе сумму в десять раз большую от меня принял и не поморщился, на уплату долгов. Ведь, полагаю, у вас тоже есть долги?
– Единственный долг мой – исполнять волю монаршию и служить отчизне!
– Сие похвально. Ну что ж, а вы, сударь… – тут государь щелкнул пальцами и посмотрел на последнего из присутствующих, неохваченного еще монаршией милостью, то есть на Морозявкина, продолжавшего скромно сидеть у стены.
– Вольдемар Морозявкин, ваше величество! – молодцевато гаркнул тот, вскочив на ноги как расторопный солдат при внезапном прибытии важного генерала.
Государь несколько поморщился от излишней громкости голоса Морозявкина, но тем не менее продолжал речь:
– Вы награждаетесь орденом святой Анны, который я учредил недавно. И тысячей рублев жалованья, – прибавил он, видя как Морозявкин в нетерпении загреб рукой воздух, очевидно желая получить в придачу к Анне еще и некоторую мзду.
Тут уже императору не удалось увернуться от лобызания руки бросившимся к нему в ноги Морозявкиным, которого с трудом оторвали от священной монаршией особы двое лакеев.
Император лично нацепил на присутствующих награды и орденские ленты – красный крест с двуглавыми орлами, даваемый «за труды и Отечество» награжденным орденом Св. Александра Невского, достался графу Г., орден же Св. Великомученицы Екатерины второй степени, для кавалерственных дам, вручаемый «за любовь и Отечество» с крестом и звездою серебряной, и красная лента с серебряной каймой украсили платье Лесистратовой.
Морозявкину как человеку простого звания, но заслуженному, досталась Св. Анна второй степени, даваемая «любящим правду, благочестие и верность» за подвиги на поприще государственной службы. Золотой крест с красной финифтью и образом Св. Анны полагалось носить на шее, на ленте в один вершок шириною, таким образом мечта Вольдемара заполучить на свою шею Анну вполне исполнилась.
Павел I при своем невысоком росте весьма радовался, награждая дам, бывших с ним почти вровень, однако делать это приходилось нечасто. Что же касаемо награждения гренадеров богатырского телосложения, то государь этого не любил. А посему, милостиво приняв улыбку Лесистратовой, он уже было собрался окончить аудиенцию, но все же спросил, нет ли у его подданных еще каких-либо пожеланий.
– Желаю поговорить с вами наедине, государь, по делу государственной важности, – пробормотал граф Г., весьма волнуясь и памятуя о своих подозрениях.
При этих словах князь Александр Борисович поморщился как от зубной боли, и даже раскрыл рот, порываясь что-то сказать, однако Павел остановил его, и обратился к графу.
– Мы окажем вам эту милость. Следуйте за мной в малиновую гостиную. Александр Борисович, я прошу вас остаться тут еще немного. Всех же остальных более не задерживаю.
Все присутствующие поклонились и покинули Белый зал, причем князь Куракин смотрел на графа так, будто бы хотел испепелить его взглядом. Павел Петрович же вместе с графом прошли через Тронную залу с французскими гобеленами и тронным местом с балдахином в Малиновую гостиную, украшенную гобеленами «Дон Кихот», подарком Людовика XVI будущему императору и императрице Марии Феодоровне.
Усевшись на французский малиновый мебельный гарнитур, государь приготовился слушать и граф Г. поведал ему о своем видении Черного барона и о подозрении в измене князя, избегая впрочем интимных и не относящихся прямо к сути дела подробностей. К крайнему удивлению и даже изумлению графа, вместо того чтобы рассердиться на такое воровство, государь захохотал тихим смехом.
– Ай да Александр Борисович, милый друг, значит он спелся с братьями столь тесно! Не ожидал, пожалуй придется отправить его в опалу. Теперь я понимаю, почему он сообщил мне сегодня, что вы не вполне здоровы и рассудок ваш помутился от перенесенных во время похода страданий. Но граф, коли вы уже знаете столь много тайн высшего света, и даже первых сановников империи, открою вам еще одну – я знал о готовящемся похищении тетради нашего предсказателя.
– Как, ваше величество? Вы знали и ничего не было предпринято дабы это предотвратить? – вскричал граф с ужасом и сам испугался громкости своего голоса и излишней страстности речей.
– Дело в том, граф, что шведское масонство имеет на нас большое влияние, и даже я когда-то был посвящен в тайны этого братства их королем. И я полагал, что будет весьма полезно, дабы ложи каменщиков по всей Европе ознакомились с сочинением нашего пророка, так как ценность его для судеб мира трудно переоценить. Однако же желая дабы по проведении сего ознакомления пророчества вернулись в Россию, я и послал вас с особой миссией, которую вы вполне исполнили.
– Но как же барон узнал…
– Князь Куракин близко был связан с братьями из Стокгольмской ложи, и подозреваю что он им и сообщил все… выложил как на духу! Тем не менее князь мне друг, и полезен нашему двору – он хлопочет о принятии под мое монаршее покровительство Мальтийского ордена. Я желаю объединить под своим началом все лучшие силы и братства европейских столиц, масонство, мальтийских рыцарей, наполеоновых солдат, и без помощников мне не обойтись. Такова жизнь, и такова политика, сударь, и полагаю что не нам – даже не мне, самодержцу – менять эти порядки.
