Охота за наследством Роузвудов - Рид Маккензи

Все.

– Это должно находиться где-то здесь, – говорю я, прижимаю ладони к камням стены и отталкиваю цветы в сторону, не заботясь о том, что с ними будет. – Бабушка просто хотела, чтобы все подумали, будто это находится в церкви Святой Терезы, потому что это и впрямь центр города – любой подумает, что это находится там. Поэтому-то она и запретила всем заходить на территорию особняка. Все это время это находилось здесь. Считается, что святой Антоний помогает тем, кто ищет утерянные вещи. Дядя Арбор не подумал бы об этом, потому что он редко приходил в этот сад. Но я бы точно об этом подумала, потому что… – Мой голос срывается. – Потому что это мое самое любимое место на земле.

– Но что именно мы ищем? – спрашивает Майлз, обходя сад по периметру.

– Не знаю, – честно отвечаю я. – Либо еще одну подсказку, либо кейс, набитый деньгами, либо…

– Возможно, сокровище закопано, – говорит Дэйзи, опускаясь на колени. – Бабушка ведь не могла просто оставить это на виду. Что, если бы пошел дождь? Наверняка это находится где-то под нами.

Я смотрю на Лео:

– Ты много месяцев ухаживал за садом. Ты не замечал ничего необычного?

Он качает головой, а Куинн и Калеб тоже встают на колени и начинают разрывать мягкую землю руками.

– Это точно не на поверхности, – заключает Майлз, остановившись перед картой, выбитой на задней стене. Этого подтверждения оказывается достаточно, чтобы я тоже опустилась на колени и начала копать. Руку пронзает боль, напомнив о моем порезе, но я не останавливаюсь.

Лео и Майлз присоединяются к нам, и общими усилиями мы быстро разбираемся с верхним слоем травы и земли. Было бы разумнее сбегать в сарай и взять лопаты, но у меня такое чувство, будто дорога каждая секунда. Будто стоит нам на минуту отлучиться, дядя явится сюда и заберет все.

Я вскрикиваю, когда пальцы царапают что-то твердое и шершавое. Меня бросает в пот, и я освобождаю находку от земли и спутанных корней. Здесь явно что-то есть. Что-то похожее на камень.

Окружающие сад высокие стены заслоняют сияние убывающей луны.

– Мне нужен свет! – говорю я, чувствуя, как часто бьется сердце.

Калеб включает фонарик на телефоне.

– Что это? – спрашивает он.

Остальные тоже поворачиваются в мою сторону. Я не отвечаю, а только отодвигаюсь назад, чтобы продолжить раскапывать то, что нашла. Фонарик освещает что-то торчащее из земли, что-то толщиной примерно с мою руку и по меньшей мере такой же длины. Это определенно не кейс.

– Это похоже на что-то вроде рычага, – предполагает Лео, помогая мне освобождать его от земли.

Он прав. С помощью Куинн мы откапываем длинный каменный брусок, показывающий на ноги святого Антония, словно стрелка часов. Мы выкапываем из-под него землю и обнаруживаем, что конец бруска, который находится ближе к калитке, прикреплен к чему-то, находящемуся еще глубже.

– Мне кажется, это сейф, – шепчет Калеб.

Лео хватается за рычаг и тянет его вверх. Но брусок не сдвигается ни на дюйм.

– Попробуйте толкнуть его вниз, – предлагает Дэйзи.

Мы пробуем, и опять ничего.

– Нет, не так. Попробуйте двинуть его по часовой стрелке, – продолжает она, как будто это самая очевидная вещь на свете.

– Может, ты сделаешь это сама? – язвит Куинн.

Я ожидаю, что Дэйзи закатит глаза, но она кладет ладони на грязную поверхность бруска и толкает его в сторону правой стены сада. Я присоединяюсь к ней, затем то же самое делают Лео и Куинн, а Калеб и Майлз встают с другой стороны бруска и тянут его на себя. Ночной воздух оглашается нашими хриплыми стонами и кряхтением, но рычаг остается неподвижен.

Ну конечно. Бабушка ведь все написала.

– Надо двигать его в противоположную сторону, – говорю я, достав заключительную записку из лифа платья, куда я спрятала ее. – Бабушка написала: «Если бы только я могла повернуть время вспять». Это тоже подсказка. Надо двигать его против часовой стрелки.

Мы снова толкаем и тянем, но уже в другую сторону. Поначалу кажется, что из этого ничего не выйдет, и, возможно, три дня назад я бы сдалась. Но сейчас я уверена, что права. И я тяну изо всех сил.

И внезапно он начинает двигаться. Слышится скрежещущий звук, словно камень трется о камень. Я продолжаю тянуть, напрягая мышцы до предела, и массивный рычаг движется. Когда он сдвигается на девяносто градусов, раздается тихий щелчок.

– Ну вот, – произносит Майлз, вставая. – Интересно, что это может знач…

Я шатаюсь, потому что земля под нами начинает ходить ходуном.

– Землетрясение! – кричит Калеб, вцепившись в Майлза.

– В Массачусетсе? – спрашивает Куинн, хотя вид у нее довольно нервный.

Но это не землетрясение. Земля сдвигается в сторону. Вернее, в сторону сдвигается статуя.

Святой Антоний скользит вперед – туда, куда мы передвинули рычаг – и останавливается нос к носу со мной. Я даже не удивилась бы, если бы он вытянул холодную мраморную руку и погладил меня по щеке, но он продолжает стоять неподвижно, и, какие бы внутренние механизмы рычаг ни привел в действие, сейчас они застопорились. Впечатление такое, будто он сделал четыре широких шага вперед, сдвинул землю, которую мы не убрали, и раздавил несколько цветов.

– Ничего себе.

Услышав наполненный благоговением тон Куинн, так непохожий на ее обычную манеру, я огибаю святого Антония. И вижу, что все смотрит вниз – туда, где только что стояла статуя святого.

Калеб ошибся. Это не сейф.

Это подземный ход.

Глава 24

Калеб светит фонариком на телефоне в черную бездну, освещая ржавые перекладины лестницы, уходящей под землю.

– Мы будто оказались в фильме «Балбесы», – тихо произносит Майлз.

У Лео загораются глаза.

– А я что говорил? Я толкую об этом с самого начала.

– Мы же не станем спускаться туда, не так ли? – спрашивает Калеб, нервно общипывая кожу вокруг ногтей, которая там еще осталась. – Это кажется…

– Безумием? – подсказывает Дэйзи.

– Да. Даже для нас.

– Как вы думаете, куда ведет этот ход? – спрашивает Майлз.

– Без понятия, – отвечает Лео.

– Прямиком в ад, – говорит Куинн, и Калеб ежится еще сильнее.

– Нет, не в ад, – бормочу я, глядя на карту на задней стене сада. В последние несколько дней я провела много времени, разглядывая карту Роузтауна, которую бабушка оставила нам. Эта карта аналогична той, кроме одной маленькой детали. – На старую фабрику. – Я произношу эти слова чуть слышно, но все головы тотчас поворачиваются ко мне, и внезапно все становится на свои места. – Это единственное место, в которое никто не может попасть. С тех пор как фабрику закрыли, она была заперта, окружена высоченным забором и заброшена. Она не фигурирует ни на каких картах, поскольку находится на самом краю города. – Мое сердце стучит как бешеное. – Это идеальный тайник для того, чтобы спрятать там миллионы долларов.

– Должно быть, Гиацинта велела соорудить этот подземный ход, когда фабрика только открылась, чтобы иметь тайный путь туда. Наверное, в наше время это единственный способ как попасть туда, так и выбраться оттуда. Во всяком случае, не устраивая шум, – говорит Дэйзи. – Ну и кто хочет спуститься туда первым?

Никто не двигается с места.

Время тянется, затем Куинн вздыхает:

– Первой пойду я. А вы все трусы.

Лео, которого никто никогда не называл трусом, выпячивает грудь и берет хоккейную клюшку, которую оставил у калитки.

– Пойду я. Я могу нас защитить.

Куинн фыркает:

– Как будто я не могу.

Я кладу ладони на их плечи и выхожу вперед.

– Пойду я.

Не знаю, откуда во мне вдруг взялась эта напускная храбрость, но я сажусь на колени и начинаю медленно спускаться по лестнице, пока остальные светят вниз фонариками на телефонах. Если в том, чтобы быть подопытным кроликом, и есть какой-то плюс, так это то, что никто не может заглянуть тебе под юбку.