Элизабет Редферн - Музыка сфер
XXXV
Надежд, догадок миновал черед, Теперь удары предрешат исход.
ВИЛЬЯМ ШЕКСПИР. «Макбет». V, IV (ок. 1606)— Архернар, — медленно произносил Джонатан, записывая. — Акрукс, Агена, Альдебаран, Альтаир… а дальше? Что дальше? Антарес. Да, Антарес.
Прошло пять дней после его разговора с Поллоком. На краткое время он покинул Лондон во исполнение приказа начальника канцелярии и самолично посетил вначале Вулвичский арсенал, а затем флотские верфи в Чэтеме, собирая сведения о разбрасывании подстрекательских листков. На Вулвич он потратил относительно мало времени, но Чэтем потребовал неприятной поездки в почтовой карете и еще более неприятного ночлега в гостинице возле порта, в которой, как заподозрил Джонатан, устроили свой порт блохи. На следующий день без малейшей надежды узнать хоть что-то Джонатан побеседовал с комендантом и старшими офицерами верфи, заручившись их обещанием быть особенно бдительными; они, как и он, знали, что верфи с их скудно оплачиваемым, постоянно меняющимся персоналом были очагами тлеющего недовольства и тамошних рабочих ничего не стоило подтолкнуть к беспорядкам.
Он показал офицерам листок, начинавшийся так: «Люди Англии! Зачем гнуть спины ради честолюбия тиранов? Зачем строить и вооружать корабли для укрепления власти немецкого короля Джорджа, сидящего на нашем английском троне?» И Джонатан посоветовал им остерегаться предателей.
На следующий день он уехал назад в Лондон, подхватив простуду. Его лихорадило, что отнюдь не способствовало улучшению его настроения. Приняв без особых колебаний решение больше самолично не совершать длинных поездок ради посещения других флотских верфей, на следующее утро он запрягся в работу под аккомпанемент рвущего грудь кашля, то и дело сморкаясь. Он отправил комендантам Плимутской и Портсмутской верфей пакеты с копиями крамольного листка, настоятельно требуя, чтобы они были бдительны. Вечером он уже снова сидел за письменным столом в своей квартире на Брюер-стрит среди разбросанных вокруг примет неустроенного быта — грязной посуды, грязного белья, недопитых стаканов с вином. Он устанавливал связи между звездами.
Ему наконец-то удалось восстановить письмо Тициусу по своим выпискам. Он располагал названия звезд в алфавитном порядке и медленно, без удивления приходил к выводу, что это не дает ему ровно ничего. Перед тем он составил список созвездий, в которых находилась каждая из звезд, обращая особое внимание на те, величина которых была указана неверно. Но никакого озарения на него не снизошло, ошеломляющий миг понимания не наступил.
Никаких планов на оставшуюся часть вечера у него не было. Его квартирная хозяйка, которая жила в комнатах под ним, час назад постучалась к нему узнать, будет ли он ужинать. Она словно бы тревожилась за него: быстро оглядела комнату и сказала, что он плохо выглядит, но Джонатан от нее отмахнулся. Он обнаружил, что испытывает не потребность в еде, а только голодную потребность покончить со звездным письмом раз и навсегда.
Он хотел встать лицом к лицу с убийцей своей дочери. Но как приблизиться к нему, если круг, в котором тот вращался, находится под столь могущественной защитой — пусть это даже, как подозревал Джонатан, этот же самый круг, возможно, прячет шпиона, обманывающего своих английских хозяев.
Все официальные источники сведений — досье Министерства внутренних дел, полицейские записи — для него закрыты. В распоряжении у него есть только письмо, но и оно лишь копия. Пытаясь добраться до скрытого смысла, он использовал все комбинации букв и цифр, какие только сумел составить. Он строил квадраты и перемещал колонки, как в свое время у него на глазах проделывал Дешифровальщик с обычной его методичностью и тщанием. Но ему так и не удалось разгадать способ зашифровки. Должен существовать какой-то ключ, а без него письмо расшифровке не поддается.
Сразу после восьми к нему постучался Лакит в только что купленном, хотя, без сомнения, из вторых рук, коричневом плаще с оловянными пуговицами, чуточку для него великоватом. Выглядел он взволнованно и дышал сознанием собственной важности. Джонатан молча ждал.
— Я по поводу французского доктора, сэр, — сказал Лакит. — Доктора Ротье. Ну, того, который проживает на Игл-стрит.
Джонатан высморкался и сел прямее.
— Вы просили меня узнавать, не будет ли про него чего-нибудь новенького. Ну так я выяснил, что он знаком с мосье Прижаном, который с Джерси.
Тут Джонатан мгновенно вскочил на ноги, не замечая слетевших на пол бумаг. Прижан! Агент на островах Пролива, помощник графа Пюизе, который, проведя какое-то время в Лондоне, теперь находился на пути во Францию.
Джонатан, во всяком случае, убедился, что не стоит делать слишком поспешные выводы. Он сказал Лакиту:
— Оба они французы, оба к тому же бретонцы, и в том, что они знакомы, ничего примечательного нет. — Лакит повесил нос, и Джонатан продолжал более мягко: — Расскажи поподробнее. Расскажи, как ты это узнал.
Лакит пожал плечами:
— Ну, я порасспрашивал, сэр, про французского доктора. На улицах.
Джонатан кивнул. Он знал, что Лакит, как и другие вроде него, обзавелся собственной сетью осведомителей — и честных, и не очень — для получения и передачи сведений за определенную цену.
— И что же?
— Кто-то, — продолжал Лакит, в ком вновь забурлила гордость, упоение своим триумфом, что бы там ни думал о нем его хозяин, — кто-то, кого я знаю и кто работает, так сказать, на рынке за Уайт-Кросс-стрит, сообщил мне, что французского доктора с Игл-стрит видели недели две назад, когда он заходил к аптекарю в Банхилл-роу, далековато от его Холборна. Ну и я сам зашел туда с моим другом и сумел заглянуть в список рецептов аптекаря. Он, понимаете, обязан все аккуратно записывать, и количество лекарства, ну, как все аптекари…
— Я знаю. — Джонатан кивнул. — Не понимаю только, почему аптекарь позволил тебе заглянуть в свой список.
Во всяком случае, у Лакита хватило совести покраснеть. Он почесал в затылке и сказал, пожимая плечами:
— Мой приятель его отвлек. Схватил какие-то пузырьки с прилавка, ничего такого дорогого, сэр, и дал деру по Чизуэлл-стрит. Аптекарь погнался за ним, вопя от ярости, ну а я воспользовался случаем заглянуть в книгу его записей. Я ее не украл, только позаимствовал часика на два, а потом сунул на место, когда он не смотрел.
Джонатан пожалел, что задал этот вопрос. Ведь он же хорошо знал, что его долговязый помощник частенько прибегает к способам, которыми лучше не интересоваться.
— И? — подтолкнул он.
— Там нашлась запись рецепта, сэр, для микстуры, прописанной французским доктором Ротье мосье Ноэлю-Франсуа Прижану, — это имя Лакит произнес с большим тщанием, — который проживал в Блэк-Рейвен-Корт за Чизуэллом. Хотя теперь его там нет. Я проверил.
— Он отплыл во Францию со всеми ими, — сказал Джонатан. — Значит, Ротье прописал ему микстуру? Ты совершенно уверен?
— Совершенно уверен, сэр! — Лакит ободрился, довольный интересом, который пробудило его сообщение. — У меня было много времени, чтобы посидеть над этой книгой.
— А числом рецепт был помечен?
— Да, сэр. Пятнадцатое июня.
Значит, Ротье встречался с Прижаном за два дня до отплытия экспедиции.
Джонатан уже некоторое время знал, что Прижан был мелким агентом. А совсем недавно он услышал про Прижана еще кое-что. В прошлом декабре он был арестован республиканцами во время тайной поездки и провел в заключении вблизи Лориена почти три месяца. Но был выпущен, и с тех пор распространились слухи, что Прижан, возможно, двойной агент. Но об этом только шептались, так как Прижан продолжал пользоваться доверием Пюизе и — в кабинете министров — Уиндхема, как и других влиятельных сторонников дела роялистов. Но тем не менее подозрения оставались.
А теперь Лакит говорит ему, что Ротье навестил Прижана и прописал ему микстуру. Что еще произошло во время этой встречи?
Он резко обернулся к напрягшемуся Лакиту.
— По-моему, нам следует побывать на Игл-стрит, тебе и мне.
Лакит ухмыльнулся.
— Я думал, вы так и решите, сэр. Правду сказать, по пути сюда я прошел мимо дома мосье Ротье. И я видел, как доктор уходил. Он зашел за своей лошадью — он ее держит в конюшне гостиницы «Белый вепрь», — и с ним был его докторский баульчик. Но, может, он вернулся…
Джонатан уже надевал сюртук.
— Надеюсь, что нет, — сказал он негромко.
Доказательства. Ему требовались доказательства.
Они быстро прошли от Брюер-стрит до Холборна и менее чем через пятнадцать минут уже свернули на Игл-стрит. Проворному Лакиту не потребовалось много времени, чтобы удостовериться, что в конюшне на задах гостиницы лошади Ротье нет, а затем открыть замок на двери его квартиры.
