Борис Акунин - Сокол и Ласточка
Сверху раздался стук каблуков. Летиция быстро вытерла глаза и поднялась.
Это был Логан.
— Эпин, вы готовы? Шлюпка ждет. Не сомневайтесь, разговор у нас с вами будет очень, очень интересный.
— Что? Да-да, мне надо на берег. Я должна купить для своего пациента кое-какие лекарства. Только, боюсь, аптека сейчас закрыта.
Он весело воскликнул:
— В Фояле всегда всё открыто. Этот город не умеет спать. За мной, дружище!
Пока мы плыли к берегу по черной воде, на которой плясали огоньки, Логан, приобняв мою питомицу, тихо говорил ей что-то приязненное. Ветер уносил слова, а я сидел на другом плече и половины не слышал.
— …Сразу расположился к вам всей душой… Полный корабль болванов, один вы похожи на человека… – доносились до меня куски фраз. – На борту столько чужих ушей… Отличное местечко для беседы по душам… В рубашке родились, дружище!
Когда мы приблизились к причалу, и берег прикрыл нас от ветра, стало слышно лучше, но Логан уже говорил о другом.
— Однако сначала соберу урожай. Год назад я оставил здесь трех беременных баб. Надеюсь, все разрешились благополучно. Мне очень нужно получить от Господа кредит.
Он выскочил из лодки первым. Летиция еле за ним поспевала, а мне пришлось передвигаться самостоятельно – я полетел над головой у девочки, по временам поднимаясь выше, чтобы посмотреть на славный город Форт-Рояль, где я давненько не бывал.
В Европе поселение такого размера назвали бы деревней, но для Вест-Индии порт был вполне солидным. Домишки, конечно, так себе – по большей части дощатые, сколоченные наспех. Зато здесь имелась крепкая цитадель, а вдоль берега тесно стояли огромные склады, заполненные сахарным тростником, бочками с ромом, ящиками конфитюра и другими товарами, которые плывут отсюда в Старый Свет.
Но Логан вел нас прочь от моря, уверенно лавируя по кривым улочкам, мимо освещенных домов, откуда доносились пьяные крики. Даже в Сан-Мало нет такого количества кабачков, таверн и пивных. И уж во всяком случае, они не так забиты публикой. А все дело в том, что из-за войны на Мартинике застряло множество купеческих кораблей; капитаны не решились выйти в море из боязни стать добычей английских корсаров. Вот уже который месяц экипажи торчали в Форт-Рояле, понемногу спиваясь. В таких случаях съестные лавки, питейные заведения и публичные дома обслуживают клиентов в долг, открывая судну кредит. Свара между монархами может длиться долгие годы, и неизвестно, будут ли векселя когда-нибудь оплачены, но выхода у коммерсантов нет: иначе провизия сгниет, ром прокиснет, а шлюхи разбегутся. От войны всем одни убытки.
Первый визит Логана закончился скандалом. Из маленького домишки, притулившегося к земляному валу, что защищал городок с суши, выглянула полуодетая баба вдвое толще субтильного ирландца, он о чем-то с нею пошептался и вдруг влепил ей звонкую оплеуху. Баба толкнула обидчика в грудь, отчего Гарри кубарем полетел с крылечка, растянулся на земле и в ярости взвизгнул:
— Сука! Стерва! Ты будешь гореть в аду!
Женщина с плачем скрылась в доме, а штурман, поднимаясь, горько пожаловался:
— Гадина, она вытравила плод! Убила моего ребенка! Это худшее преступление перед Богом!
Потом мы направились, если не ошибаюсь, к Капуцинскому бастиону, возле которого обитала какая-то Лулу. Дама оказалась не одна. На стук из окошка высунулись две головы, причем одна с преогромными усами.
— Прошу извинения за беспокойство, – вежливо молвил Логан. – Здравствуй, малютка Лулу. Помнишь, я обещал тебе подарок, если ты кое-что для меня сделаешь? Ты родила?
— Еще в ноябре, – ответила ему высокая, костлявая мулатка, нисколько не удивившись ночному визитеру. – Вылитый ты. Давай золотые серьги.
— Сначала покажи ребенка.
Ему сунули запеленутый сверток, и Гарри, потребовав фонарь, внимательно осмотрел младенца.
— Ты еще большая шлюха, чем я думал! – воскликнул он и топнул ногой. – Никаких серег не получишь!
— Эй, полегче с моей подружкой! – сказала из окна усатая голова, наблюдавшая за событиями с нескрываемым неудовольствием.
Тогда Логан, развернувшись, двинул заступника фонарем по лбу. Стекло разлетелось вдребезги, по лицу бедняги полилось горящее масло.
— Мои усы! А-а! – заорал он, отшатываясь.
Заверещала и мулатка. Штурман плюхнул ребенка на подоконник – и к хору присоединился детский писк.
— Что вы делаете?! – вскрикнула Летиция.
— Идемте, друг мой. – Логан понуро зашагал со двора. – Это не мой ребенок, меня не обдуришь. У моих, даже если это негритенок, в волосах обязательно есть рыжина, а на ушах веснушки – как у меня.
— Разве у негров бывают веснушки?
— У моих – обязательно. О, женщины, женщины! Дураком будет тот, кто им поверит. Я прошу прощения, дружище Эпин, за этот взрыв негодования. К тому же я, кажется, нанес увечье ни в чем не повинному человеку? – Он оглянулся на дом, откуда всё неслись вопли – словно собирался вернуться и принести извинения. – А-а, всё равно. Идемте, приятель. Остается еще одна надежда…
И мы двинулись дальше.
По третьему адресу нам, наконец, повезло. Ленивая заспанная девка в холщовой рубахе предъявила штурману двойню, а заодно уж покормила крошек. Пока они сосали ее здоровенные груди, Логан произвел осмотр. Не знаю, как он сумел в полумраке разглядеть веснушки на крошечных ушках двух малюток (волосы на их головенках еще не выросли), но остался доволен. Вручил родительнице золотые серьги, да еще мониста в придачу. Поцеловал в щеку, назвал умницей и пошел к двери.
— Не хочешь узнать, как их зовут? – спросила кормящая мать, разглядывая подарки.
— Господь знает Своих сыновей, а мне незачем.
— Это дочери.
Он пожал плечами – ему было все едино. Сомневаюсь, что дочки когда-либо увидят своего папашу вновь.
— Я – богач! – говорил Гарри, чуть не приплясывая. – Две живых души. Это значит, я не только расквитался, но дал Всевышнему очко вперед. Он мой должник!
— Куда мы идем теперь? – спросила Летиция, которой надоело болтаться по темным закоулкам. – Мне нужна аптека.
— Пора проведать моего сорванца Джереми. Папуся так по нему соскучился! – Голос штурмана дрогнул. – Это близко, пять минут.
Дом, к которому он привел нас теперь, был нарядней предыдущих. Стены его были выкрашены белой краской, к фасаду примыкала терраса с резными перильцами.
— Я забочусь о моем Джереми. Уезжал – оставил сотню ливров. И потом из Бордо с одним приятелем передал, – похвастался Логан и заорал: – Эй, Нана, просыпайся! Это я!
От крика из-за соседнего угла шмыгнула напуганная кошка. И что-то еще там шевельнулось.
Я различил контур человека. Голова его была обвязана платком, в ухе блеснула серьга, челюсти сосредоточенно работали, пережевывая табак. Мне этот субъект не понравился. Почему он прячется? В таком городе, как Форт-Рояль, да еще в нынешние тощие времена, запросто могут прирезать из-за кошелька и даже пары хороших башмаков, а мои спутники по местным меркам выглядели богатеями: оба в париках, в добротной одежде.
Я издал предостерегающий клекот, и Летиция обернулась, но подозрительный тип повернулся и быстрым шагом, почти бегом удалился; туда ему и дорога.
— Джеми, детка, твой папуся вернулся! – заорала из окна круглолицая негритянка. – Папуся привез тебе гостинцев, вставай!
Нана выкатилась на террасу, низенькая и круглая, очень похожая на тыкву. Обхватила ирландца в объятья, но он нетерпеливо высвободился – и поскорей вошел в дом. Мы с Летицией остались снаружи, наблюдали семейную сцену через открытое окно.
Встреча отца с любимым чадом была бурной, но недолгой. Гарри вытащил из постельки пухлого бутуза с кожей цвета какао и огненно-рыжими кудрявыми волосами. Мальчонке был, наверное, годик или чуть больше. Штурман тряс его, целовал, а ребенок вел себя так, как всякий нормальный младенец, разбуженный среди ночи – испуганно орал и сучил ножками.
— Ты мой маленький талисман! – всхлипывал сентиментальный ирландец, не обращая внимания на вопли сына. – Всё, что делает папуся, он делает ради тебя! Скоро ты будешь спать в золотой колыбельке и кушать с золотых тарелок!
— У него уже два зуба есть, – сообщила в этой связи Нана, что вызвало у родителя новый взрыв восторга.
Зубы были предъявлены и любовно осмотрены. На этом встреча, собственно, закончилась.
Логан сунул малыша матери и стукнул ее кулаком в ухо.
Она покачнулась. Без особенного удивления, во всяком случае, без обиды поинтересовалась:
— За что это ты меня ударил, Гарри?
— Чтоб берегла моего сынишку, как зеницу ока. Если с ним что случится, ты знаешь, что я с тобой сделаю.
— Знаю, – вздохнула она. – Только зря ты такое говоришь. Уж я ли…
— Ладно, Нана, заткнись. Это тебе. – Он кинул на стол кошелек. – Скоро я вернусь, и тогда мы заживем по-другому.
