Мигель Монтаньес - Могила Колумба
— Это обошлось великому адмиралу дорого. Он был предан забвению, несмотря на усилия младшего сына Фернандо, — внес Оливер свою лепту в повествование.
— Именно так и случилось. Вам известно, что только в XIX веке в связи с празднованием четырехсотлетия открытия Америки его личность и деяния получили наконец подобающую оценку. Наше братство в немалой степени поспособствовало возрождению интереса к его персоне, особенно в Италии, где стали чтить память генуэзца в конце столетия.
— И первостепенную роль сыграл в этом процессе капитан Энрико д’Альбертис, — задумчиво сказала Альтаграсиа.
— Именно так. Он принадлежал к нашему сообществу и большую часть жизни посвятил строительству величественного замка на руинах старой крепости. В замке хранилась существенная часть архивов, имевшихся в нашем распоряжении. Это было безопасное и надежное место. Пока ты не нашла его. Я всегда верила в твои способности, девочка.
— Мне повезло.
— Давайте поговорим о целях, — предложил Оливер. — Одна из них — найти сокровище. Но… зачем еще хранить так долго под спудом документы и создавать столь сложную информационную систему?
— Это же очевидно! Мы хотели воздать должное Христофору Колумбу, чтобы он занял подобающее ему почетное место в истории. Остров Эспаньола, где уже в наше время возникло государство Доминиканская республика, стал первой территорией в Новом Свете, где утвердилась европейская культура. В период между 1492 и 1504 годами Колумб вспоминал о Санто-Доминго чаще, чем о любом другом месте в Америке. Это был первый город на новом континенте, в котором появился первый городской совет, первый университет, первый кафедральный собор, где отслужили первую мессу. Неужели вы считаете, что после всего этого наша страна пользуется надлежащим уважением на мировом уровне?
Испанец отрицательно покачал головой.
— Нет, не пользуется, — подтвердила Альтаграсиа.
— Вот за мировое признание и возвращение достойного места мы и боролись в рамках нашего сообщества в течение многих лет. Другие группы, например итальянцы, отстаивали итальянское происхождение мореплавателя, то есть добивались признания того факта, что Колумб родился в Генуе. Ну а мы сосредоточили усилия в ином направлении, добиваясь, чтобы длительный период, проведенный первооткрывателем на острове, получил адекватную оценку. Нам было важно подчеркнуть особое отношение, любовь Колумба к этой земле.
— Да, адмирал всегда говорил, что красивее этого острова человек не видел края, — поддержала наставницу ученица.
— И за кого нас принимают, если даже испанцам приятнее считать, что останки похоронены у них? — с горечью сказала донья Мерседес.
— И поэтому вы заключили сделку с Ричардом Рональдом, — бросил Оливер.
— Конечно. Этот субъект хотел только денег. Он многое узнал о том, как мы храним архивы, и постепенно стал догадываться о конечных целях. Сообразив, что может заполучить относительно точные координаты затонувшего корабля, он кинулся крушить памятники, надеясь обнаружить недвусмысленные указания.
— Но зачем он разорил гробницы? — с недоумением спросила Альтаграсиа.
— Чтобы вступить с нами в переговоры. Идея была блестящей и пришла в голову только ему. Выкрасть останки в Севилье и Санто-Доминго и, соединив их, фактически предоставить гарантию, что наконец мы имеем прах адмирала. Он приготовил для нас идеальную приманку.
— А с какой целью на фасадах Маяка и собора в Севилье изображалась подпись адмирала?
— Затем, чтобы дать знать, что именно он организовал похищение и прах находится у него. Он захотел поставить именно такой опознавательный знак не случайно. Он знал, что мы пользуемся этим сигналом, когда необходимо изъять документы из памятника. Если одна из наших групп решает вскрыть хранилище, она это делает и оставляет подпись адмирала, обозначающую, что архив взял кто-то из своих.
— Рональд был хитрым парнем, но очень опасным, — заявил Оливер.
— Еще один вопрос, Мерседес, — обратилась к наставнице Альтаграсиа. — Я понимаю ваше стремление поднять престиж страны, апеллируя к личности Колумба и сделав из него национальный символ, своего рода фирменный знак, чтобы мир узнавал нас.
— Да.
— Но неужели для этого так необходимо, чтобы прах адмирала покоился здесь?
— Он сам этого хотел. У нас есть документы, где он говорит, что желает быть похороненным на острове. Мы должны уважать его волю.
Донья Мерседес рассказала подробнее о завещании Христофора Колумба похоронить его на Эспаньоле. О своем желании мореплаватель сообщил сыну Диего и его супруге, Марии де Толедо. Впоследствии донья Мария позаботилась перевезти прах в Санто-Доминго. Она была погребена в соборе рядом с мужем и свекром.
— Как, по-вашему, разве можно найти оправдание тому, что семья Колумб, которая открыла Испанской империи путь к богатству и величию, столетиями не удостаивалась даже скромного надгробия? Вот как испанское правительство относилось на протяжении веков к династии Колумб! Разве это справедливо?
— Италия всегда заявляла о своих правах на Колумба намного решительнее вас, — энергично кивнула Альтаграсиа. — И даже в Соединенных Штатах адмирала почитают больше, чем в Испании.
— Не спорьте, сеньор Оливер. На могиле великих людей должно быть надгробие, чтобы люди имели возможность отдать дань уважения усопшим и поклониться тому, что для них свято. А чем родная страна отблагодарила Колумба, прославившего и возвеличившего ее? Кандалами, всяческими мелкими придирками и скаредностью?
— И потому вы построили для адмирала новую гробницу, достойную фараона? — задумчиво сказала Альтаграсиа.
— Да, разумеется. Наше братство больше столетия возводило новую гробницу под первым христианским собором Нового Света. К счастью, конструктивные особенности фундамента это позволяли. Мы стремились доказать, что останки, захороненные в Санто-Доминго, являются подлинными. Но тут возник американец с его гениальным предложением. Две группы останков! И тогда не осталось бы ни малейших сомнений, что досточтимый адмирал упокоился тут, в нашей гробнице.
— И как вы договорились с Рональдом? — поинтересовался испанец.
— Обмен информации о затонувшем корабле с последующим подъемом сундука на останки. Найденные ценности подлежали разделу следующим образом: четвертая часть причиталась нам на завершение строительства гробницы, остальное предназначалось американцу.
— Ай да соглашение! — воскликнул полицейский.
— Да уж, — ответила ученая дама, удобнее устраиваясь на кровати и поправляя волосы. — Мы искали сундук давно и по разным мотивам. Мы всегда знали, что в нем заключено целое богатство. Золото, драгоценности и жемчуг, найденные Рональдом в сундуке, стоят баснословных денег. Мы, доминиканцы, долгие годы надеялись употребить это состояние на создание нового государства, более крепкого и могущественного, и добиться того положения, которого, по нашему мнению, мы заслуживаем в мировом сообществе.
— Как собирается поступить с прахом твое правительство? — спросила Альтаграсиа испанца.
— Полагаю, мое правительство найдет что сказать. А теперь нам предстоит решать, что делать с собранием останков. Хорошо бы вся эта история послужила уроком, чтобы наконец спустя столько времени адмиралу воздали по заслугам. Тогда игра стоила бы свеч.
Набережная блистала красками, представляя взору испанца картину невиданной красоты. Голубые и аквамариновые тона теплых волн смешивались в невероятных сочетаниях. До сих пор у него не находилось времени, чтобы оценить, какой изумительный вид открывается на Карибское море из окна гостиничного номера. Сумасшедший ритм жизни последних суток не позволил ему насладиться пребыванием в этой стране так, как делают это ежегодно сотни туристов.
Ясный солнечный день и умиротворяющее зрелище собранного и готового к отъезду чемодана (ибо дело, которое привело Оливера на остров, благополучно завершено) вызывали противоречивые чувства.
С одной стороны, он толком не посмотрел Доминиканскую республику, жемчужину Карибов. Миллионы людей каждый год загорают на ее пляжах и любуются ее живописными пейзажами и экзотической природой. А он не сумел выкроить для этого ни дня. Нет, однажды он просто обязан сюда вернуться и познакомиться с краем, пленившим Христофора Колумба.
С другой стороны, удовлетворение от хорошо выполненной работы рождало в душе отрадный покой.
И было кое-что еще.
Недели, проведенные в обществе Альтаграсии, обилие совместно пережитых приключений, ужасная судьба, постигшая беднягу Эдвина, — все это вызывало в нем двойственные ощущения.
Они договорились поужинать вечером, накануне его отъезда. И вновь он подумал, что одиночество — состояние, свойственное человеку. Он голову давал на отсечение, что личными проблемами займется только в отставке, на досуге, никак не раньше. А теперь у него не хватает времени, чтобы разобраться в своих чувствах…
