Брэд Гигли - Год гиен
Обвинение сорвалось с губ Семеркета:
— Вы собираетесь убить фараона!
Тийя слегка задохнулась, отшатнувшись от него. На мгновение в глазах ее мелькнула паника. Она сердито обратилась к людям в лагуне:
— Разве я не говорила, что его надо бояться? Но вы настаивали, что он — всего лишь горький пьянчуга, неспособный найти собственную задницу, не то что…
— Не говори больше ничего, мама! — внезапно взмолился Пентаура из своей лодки.
Семеркет услышал, как на той стороне маленькой лагуны Накхт успокаивающим тоном обратился к царевичу:
— О, этот Семеркет никогда никому ничего не скажет, ваше высочество, — сказал он ровным аристократическим голосом. — Нашему плану ничего не грозит.
— Не будь в этом так уверен, Накхт! — вскричал Семеркет.
Тот ответил, словно говоря с дрессированным бабуином:
— Но если ты расскажешь, Семеркет, Найя будет приговорена к смерти вместе с нами. Таков закон. Ты сам дал ей это понять, верно? — Сердечная улыбка появилась на его любезном красивом лице. — И спасибо тебе — если бы ты ее не предупредил, мы бы никогда не догадались, как много ты знаешь.
Жрец Ирой не смог больше сдерживаться.
— Не могли бы мы покончить с этим сейчас же? — нетерпеливо заговорил он из своей лодки. — Все мы знаем, почему на самом деле он ничего не скажет. Он будет мертв. Мы ведь здесь для этого, не так ли — чтобы увидеть, как он умрет?
— Ирой! — пожурила жреца Тийя. — Не будь столь грубым.
Тонкий умоляющий голос писца Неферхотепа разнесся над лагуной:
— Могу ли я напомнить царице царей, что у нас очень мало времени? Сегодня ночыо нищие должны переправить сокровище на север, полководцам. Я согласен с почтенным старшим жрецом — надо убить его немедленно, — его тон из льстивого сделался резким. — Я ждал шесть месяцев, чтобы увидеть, как это случится.
По сигналу Тийи ее служанки ринулись к Семеркету и быстро схватили его. Глаза царицы стали пустыми и безжалостными.
— Переверните его, — отрывисто приказала она.
Женщины грубо швырнули Семеркета ничком на палубу, так что голова его свесилась за борт лодки. Чиновник боролся, но они крепко держали его. Он мог ясно видеть свое лицо в гладкой зеленой воде внизу — широко раскрытые черные глаза, раскрытый в ужасе рот. Дознаватель поднял голову, чтобы посмотреть, не образумит ли их кто-нибудь из собравшихся в лагуне людей. Но все заговорщики подались вперед в своих лодках, жадно глядя на происходящее.
— Прощай, Семеркет, — ухмыльнулся Накхт. — Я позабочусь о том, чтобы Найя узнала, как в последние минуты ты молил сохранить тебе жизнь.
Все мужчины разразились презрительным смехом. Тийя жестом велела им замолчать. Она встала на колени рядом с Ссмеркетом и огорченно сказала:
— Я расскажу фараону, что с тобой произошел ужасный несчастный случай. Ты напился так, что упал за борт. Мы сделали все, чтобы тебя спасти. Но что мы могли? Мои служанки и я — всего лишь слабые женщины.
Потом она заговорила Семеркету в самое ухо. Следующие слова царицы предназначались только ему одному:
— До сей поры ты сопротивлялся моим чарам, Семеркет. Но сегодня тебе от нее не спастись, — ее красимый голос приобрел мистические нотки: — Посмотри в воду, Семеркет. Загляни в глубину. Я заставлю ее по моей команде бурлить и кипеть.
Чиновник уставился в воду. Вода и вправду начала вздыматься во время речи царицы, его отражение рассыпалось на части. Под поверхностью появилось что-то черное, и это «что-то» росло, поднимаясь со дна реки, стремительно всплывая к…
— А теперь, — торжествующе проговорила Тийя, — посмотри, как ты умрешь!
Тварь вырвалась из реки.
Семеркет почувствовал, как она хватает его и тащит толовой вперед в лагуну. Неожиданный холод разом прогнал остатки винных паров. Он боролся вслепую, закрыв глаза, пиная и царапая то, что тащило его вниз.
Во внезапно замолчавшем мире он слышал только свои собственные перепуганные выдохи и взрывы пузырьков вокруг. Его спина ударилась о ноздреватую грязь речного дна, и Семеркет заставил себя открыть глаза, чтобы увидеть, что же держит его мертвой хваткой. Но ил, поднявшийся вокруг мутными облачками, закрывал ему обзор. Семеркет сделал последний выдох в воду. На короткий миг вода очистилась — и он, наконец, увидел тварь, которая утянула его в реку.
Это был Ассаи.
Сплошные мускулы под гладкой черной кожей. Любимец царевича улыбался даже под водой, его ненависть к Семеркету светилась так же ярко, как золотой кинжал в его руке. Ассаи полоснул кинжалом. Чиновник обеими руками схватил его запястье, едва успев остановить кинжал возле самого своего горла.
Чернокожий быстро выдернул руку, одновременно ринувшись на Семеркета. Вода внезапно покраснела. У Семеркета был рассечен лоб, холодная вода обожгла рану, как горячие угли. Ассаи полоснул снова. Дознаватель избежал удара, взбрыкнув ногами и устремившись вниз, к склизкому речному дну. В самый последний миг, сквозь черные облачка ила, он увидел мелькнувший, направленный в его сторону кинжал. Мощно работая ногами, Семеркет добрался до открытых вод дальней части лагуны и скользнул между пучками тростников, а Ассаи гнался за ним по пятам.
Семеркет вырвался на поверхность и жадно вдохнул. Оглянувшись, он увидел змейку пузырьков, направляющуюся прямо к нему. Набрав полную грудь воздуху, он погрузился в воду и посмотрел назад. Ассаи быстро плыл к нему сквозь толщу воды.
Было ясно, что Семеркет не сможет обогнать более сильного пловца. Он перебрал разные пути к спасению, отчаяние заставляло его сердце биться, как храмовый барабан. Когда Ассаи бросился на него, чиновник выдохнул, чтобы быстро погрузиться на дно лагуны. Проведя пальцами по илистому дну, он взбаламутил ил и помахал руками, чтобы заставить грязь заклубиться тучей. Семеркет надеялся, что эта туча скроет его от глаз черного воина. Хотя теперь он сам не мог видеть Ассаи, дознаватель наискось рванулся к боку лагуны, туда, где тростник рос гуще всего.
Семеркет позволил себе бросить один взгляд назад — и увидел, что Ассаи прорвался сквозь облако черной грязи, направляясь туда, где в последний раз видел Семеркета. Потом чернокожий воин остановился, поколебался и стал всплывать к поверхности воды.
Не в силах больше оставаться внизу, неистово желая вдохнуть, Семеркет быстро поплыл вверх, чтобы снова почувствовать на своем лице солнце. Он шумно втянул воздух в легкие.
Как он и предполагал, Ассаи немедленно его заметил и ринулся к нему. Длинные руки черного воина делали быстрые гребки. Семеркет снова погрузился в воду и неистово поплыл к зарослям тростника неподалеку.
Он снова зарылся пальцами в речное дно, и древний ил поднялся густыми облачками. И опять Семеркет сменил направление, спрятавшись за колеблющимся грязевым щитом. Он вырвался из крутящейся мутной воды на чистую и всего в нескольких локтях перед собой увидел густые заросли камышей. Запутавшись в их стеблях, прямо под поверхностью воды, покачивалась древняя затонувшая лодка с гнилым и треснувшим корпусом.
«Может, в ней можно будет спрятаться от Ассаи», — подумал Семеркет.
Хотя его грудь болела от недостатка воздуха, он поплыл под водой к призрачному обломку.
Его легкие сдавали. Семеркет отчаянно всплыл, чтобы вдохнуть воздуха, потом погрузился снова. Извернувшись, он мельком увидел быстро приближающегося Ассаи, облаченного в льняную охотничью одежду, всего в нескольких локтях от себя.
Семеркета охватила паника, он рванулся к тростникам. Нога его ударилась обо что-то твердое, и он понял — это руки Ассаи. Тот схватил его за лодыжку, но чиновник пнул нападавшего, освободился и проворно поплыл прочь.
В боку лодки зияла дыра. Семеркет скользнул в нее, надеясь, что сможет спрятаться в черных недрах лодки, а потом найти спасение в густых тростниках по другую ее сторону, выплыв через задний люк.
Он уже почти проплыл через дыру, когда сильные руки Ассаи снова схватили его за ногу. На этот раз они держали прочно. Как Семеркет ни боролся и ни лягался, хватка воина оставалась неумолимой.
К этому времени перед глазами Семеркета уже плясали искры. Он должен был дышать, ему нужно было вдохнуть!
Легкие его вопили о воздухе, но Ассаи крепко держал жертву. Извернувшись, Семеркет увидел в темной воде ухмылку чернокожего. Легкие горели. Не в силах удержаться, он открыл рог, чтобы вдохнуть.
Вода обожгла его легкие, он подавился, но только на краткий миг. Семеркет почувствовал, как его накрывает темнота. Сквозь несколько локтей воды он видел далекие огоньки, солнце. Хотя его непокорное тело продолжало слабо бороться, чтобы спастись, им стало овладевать странное спокойствие. Он почувствовал, как в его руки и ноги вливается чувство освобождение, как оно заполняет тело. Борясь с охватывающим его безразличием, дознаватель заставил себя собрать последние силы — и потянул за прогнившее дерево лодки. Кедр неровно обломился под его руками. Он потянул еще раз, и хватка Ассаи ослабла. Еще один, последний, удар ногами — и он прорвался…
