Дункан Кайл - Комиссар Его Величества
Мэлори стал думать о золоте. Лишь однажды, еще молодым человеком, он взял один из слитков в руки. Его пальцы до сих пор помнили слегка маслянистое ощущение. Золото – материал, весьма легкий для обработки. Во всем мире оно хранится под матрасами в виде слитков различной массы. Например, фирма «Джонсон Мэти», расположенная в Лондоне, выплавляет золото в слитках любых размеров, от 3,75 тройской унции и выше. Поставить новую маркировку на слитки ничего не стоит: расплавил, залил в новую форму, шлепнул штамп, и дело с концом. Можно, например, снять со слитка южноафриканскую маркировку и поставить вместо нее штамп Французского банка или «Швейцарского кредита».
Пятьсот миллионов фунтов стерлингов. В ценах 1914 года.
Господи Боже!
* * *Это был вклад в войну Николая Романова. Его военный бюджет.
Но Ллойд-Джорджу тоже был необходим военный бюджет.
«Невзирая на многочисленные обещания, вооружение так и не было поставлено», – докладывал Паре.
Захаров и Ллойд-Джордж присвоили царское золото и использовали его в собственных целях: первый заложил основу своей финансовой империи, второй оплатил военные расходы.
Просто и гениально, подумал Мэлори. Идея, разумеется, принадлежала Захарову...
Но времени восхищаться замыслом предшественника не было. Ситуация требовала анализа.
Итак, никаких наследников не осталось. Фактически царское золото унаследовали банк «Хильярд и Клиф» и британское правительство.
Наследников нет потому, что невозможно юридически доказать факт смерти Николая. Царь, которому уже давно перевалило за сто лет, в юридическом смысле все еще не может быть признан умершим.
Великая княжна Анастасия не смогла ничего добиться, и это неудивительно. Именно из-за вышеназванного юридического крючка прочие члены семейства Романовых не стали пытаться завладеть огромными денежными средствами, находящимися в заграничных банках.
Почему? Возможно, им было что-то известно? Или просто судебные процессы стоят дорого, а двоюродные братья и племянники Николая знали, что добиться ничего не удастся? Да, скорее всего так оно и было.
Таким образом, нужен несомненный прямой наследник или стопроцентное доказательство факта смерти. Одно или другое. Это ключ к баснословному состоянию.
А Дайкстон находился в Екатеринбурге в июле 1918 года, причем по заданию Захарова!
За ужином в тот лень сэр Хорейс Мэлори был явно не в своей тарелке. Мысли его были заняты одним: как бы перелить и перемаркировать слитки, хранящиеся в банковском сейфе. Банкир и не заметил, как покончил с бутылкой виски и открыл уже вторую бутылку кларета.
– Это становится невыносимым, – развела руками леди Мэлори. – Сегодня ты шипишь, словно целый клубок змей!
Глава 14
Седьмая и последняя часть отчета, составленного капитан-лейтенантом Королевского флота Г. Дж. Дайкстоном о событиях в России весной и летом 1918 года
"Помню, как поначалу поражало меня взаимное недоверие, распространенное среди большевиков. Ведь, в конце концов, это были люди, которые сумели свергнуть вековую монархию, причем, как они утверждали, во имя народа, равенства и братства. Однако, как показали дальнейшие исторические события, доверять друг другу они так и не научились.
Первым объяснил мне это Бронар, презрительно кривясь. В Уральском Совете существовал по меньшей мере десяток постоянно меняющихся «содружеств». Двое комиссаров могли соглашаться между собой по одному вопросу и расходиться в мнениях по трем другим. Содружества раскалывались и соединялись, процветали интриги.
– Дружеских отношений здесь не существует, – объяснил Бронар. – Это слишком опасно.
– Но ведь Свердлов и Голощекин старые друзья, не так ли?
– Старые знакомые и старые союзники, но не друзья. Разве друг станет угрожать расстрелом?
Я не стремился к обществу Бронара – он сам пришел ко мне, узнав от Голощекина, что первоначальный план провалился.
Мы сидели в номере гостиницы «Американа». Бронар держал в руках стакан водки.
– Жаль, что мы так и не знаем, где Николай хранит свои бумаги, – задумчиво произнес он.
Честно говоря, в последнее время я совсем забыл о документе – ведь тот находился в безопасности, в сейфе Финляндского банка. Мои мысли уже много дней были заняты лишь одним – как спасти Романовых.
– Ну и что? – спросил я. – Даже если в мы и знали, мы не могли бы его заполучить.
Бронар взглянул на меня.
– Вы имеете в виду Юровского?
Я кивнул. Тут-то он и начал мне рассказывать об атмосфере, царящей в Уральском Совете.
– Каждые человек, считающий себя политиком, становится жертвой некой идеи фикс, – с ухмылкой рассказывал Бронар. – Скрябин, например, помешался на золоте. Достаточно сказать ему, что ты совершенно с ним согласен: все золото принадлежит трудящимся – и Скрябин будет тебя поддерживать по всем остальным вопросам. К Берзину и Голощекину я тоже подобрал ключ: как и они, требую, чтобы рабочий класс был весь поголовно вооружен.
– Вы хотите сказать, что сумели втереться в доверие н к Юровскому? – удивленно спросил я.
Бронар покачал головой:
– По-моему, вы меня не слушаете. Ни о каком доверии речи идти не может. Юровский никому на свете не доверяет, как и все остальные большевики. Но Юровский знает, что я поддерживаю его в вопросе о Романовых. Он слышал, как я разглагольствую на эту тему, а язык у меня подвешен. Юровский считает, что я союзник его замысла. Однако лично мне, разумеется, он не доверяет. Вы понимаете?
– Да, понимаю. Скажите, позволит он вам войти в дом Ипатьева?
Бронар отхлебнул из стакана.
– Возможно.
– Значит, Голощекина не пустят, а вас пустят?
– Ведь я не Голощекин. Он человек Свердлова, а Юровский более или менее догадывается о планах председателя ВЦИК. Он не дурак и прекрасно понимает, зачем здесь торчит германский поезд.
– Так вы можете проникнуть в дом или нет? – настаивал я.
–А какой смысл? Я так давно требую царской крови – занимался этим еще в Тобольске, – что Николай мне ни за что не поверит. Во всяком случае, бумаги от него я не получу. Нужно, чтобы к нему проникли вы.
– Будет еще лучше, если мы выведем их всех из тюрьмы.
Бронар загадочно улыбнулся:
– Только не подумайте, что я против. Момент настал, и я отлично это понимаю. Конечно, я неплохо устроился в Екатеринбурге. – Он пожал плечами. – Но ничего, если нужно, пошлю все к черту. Итак, чего вы хотите?
– Чтобы вы отвечали на мои вопросы.
Бронар по-кошачьи потянулся. Он и в самом деле был похож на кошку – такой же неторопливый, внешне расслабленный и внутренне собранный.
– Вы ведь не доверяете мне. И не любите меня, верно?
– У нас с вами общая цель, – ответил я.
Бронар рассмеялся.
– Это верно! Мы с вами совсем как большевики. Имеем общие интересы. Для того чтобы заполучить документ, нужно вызволить Романовых. Видите, как кстати, что мы с Юровским союзники.
– Еще как кстати!
– Каждый из членов Совета считает меня своим. Юровский, Голощекин, Белобородов, Берзин. На это ушло немало сил, друг мой, немало подготовки. Вот почему Захаров так хорошо мне платит. Пройдет два года, и Уральский Совет будет закупать у Захарова оружие, а я к тому времени разбогатею и удалюсь на покой.
– Что мы будем делать с латышами Юровского? – спросил я.
– Что вы имеете в виду?
– Если мы его прикончим, как они себя поведут?
Бронар нахмурился:
– Вы никак не уясните себе, что здесь не существует понятия личной преданности.
– Значит, это не его люди?
– Они солдаты революционной армии. Так что не волнуйтесь, ваш план осуществим.
Я не мог скрыть удивления:
– Какой план?
Бронар вздохнул и тут же, к моему глубокому изумлению, изложил мне в точности то, что я собирался предпринять. В его пересказе план выглядел разумным и вполне осуществимым. По мнению Бронара, его следовало как можно быстрее воплотить в жизнь. В этом я с ним согласился. На прощание мы пожали друг другу руки...
* * *Для спасения императорской четы и их детей требовался автомобиль и три человека. Автомобиль мы достали – почти новый американский грузовик «додж» («Экспроприирован у беглого буржуя», – объяснил Бронар с ядовитым смехом). Голощекин согласился исполнять роль шофера. Остальные двое были мы с Бронаром.
Зачем нам понадобился Голощекин? Прежде всего, из-за своего положения – формально латыши подчинялись комиссару по военным делам. Бронар был мне нужен, чтобы проникнуть к Юровскому.
И вот, вскоре после полуночи 17 июля, грузовик выехал на Вознесенскую и остановился перед Домом особого назначения. У северного края частокола я увидел новое пулеметное гнездо, сложенное из мешков с песком. Юровский готовился к обороне!
К нам подошел один из латышей и стал наблюдать, как Голощекин разворачивает грузовик и въезжает задом в ворота. Винтовку часовой держал на изготовку – еще один признак повышенной боевой готовности.
